В кабинете его ждал поднос с горячим ужином — прибор из тончайшего императорского фарфора, блюда и супницы, серебро, пара графинов — водка и ром на выбор. Для аппетита он хлопнул стопку водки, потом принялся за дымящееся жаркое с древесными грибами. Ел с жадностью, вычистил блюдо коркой пшеничного хлеба, сжевал и ее. Выпил еще, откинулся в кресле.
На вилле было собрано то, что доставляло ему удовольствие в этой жизни, — и не только приличные погреба, как кое-кто думает. То, что уцелело от старого мира, не должно было погибать без пользы. В первую очередь — произведения искусства. Картины, некогда украшавшие государственные галереи и богатейшие частные коллекции, теперь висели на стенах «Мальвы». Что сказал бы покойный папа, скромный школьный учитель, мечтавший лишь о том, чтоб у его отпрыска был диплом столичного университета, увидев в кабинете этого отпрыска «Купальщиц» Харома и «Веселое общество», приписываемое Реесу? А какая у меня коллекция гравюр из Островной Империи, знал бы ты, папа… впрочем, она в спальне. И библиотека. Превосходная во всех отношениях. Разумеется, только старые издания. Ничего не поделаешь. Его давнее предложение оставить школьной программе из всех гуманитарных предметов только правописание дало отличные плоды. Да, оно было встречено насмешками, Филин, помнится, острил, что «страшнее гуманитария-недоучки зверя нет», вот, мол, и убирает потенциальных конкурентов. Но как ни язвили соратники, они не могли не принять его доводов. Потому что они были неоспоримы. На нынешнем этапе, говорил он, государству прежде всего требуются рабочие руки, а также специалисты с профильным образованием, прежде всего техническим, иначе промышленность просто встанет. Лишние сведения лишь замедлят процесс обучения. И какие это сведения? Что нужно изучать? Историю? Прежней истории пришел конец, окончательный и бесповоротный, и вам, господа, это известно лучше, чем кому-либо. Географии? Карта мира изменилась до неузнаваемости, половина стран стерта с поверхности Саракша, и чем скорее новое поколение забудет их названия, тем лучше. Литературе, воспевавшей развращенные нравы прогнившей Империи? Ах да, остаются еще естественные науки. Но это особая статья, медики нам еще понадобятся, однако медиков при любом режиме всего было потребно меньше, чем рабочих и солдат. Так что, господа хорошие, только правописание и самые общие сведения по прочим дисциплинам. И профильное обучение. Этого достаточно.
— А грамотность тогда этим спецам зачем? — хмыкнул Барон. — Обошлись бы…
И получил в ответ:
— А как же они инструкции будут читать?
Помнится, этот довод оказался решающим, и резолюция была принята единогласно. И стало по слову Волдыря, и оказалось в перспективе чрезвычайно полезно… вот только почитать из того, что сейчас издается, нечего. Нет, печатные станки работают на полную мощность, издательские дома не зря получают субсидии от правительства, но что они выпускают? Специальную литературу, да, те самые инструкции. Газеты, которые Волдырь не читал даже по роду деятельности — на то есть цензоры. Журналы для домохозяек. Ах да, вроде есть какие-то романы про подвиги наших героических легионеров и стихотворные сборники поэтов-патриотов. Никакого декаданса. Все по ведомству Департамента пропаганды и подразделу народных развлечений. Все правильно. Только читать невозможно. Это все равно что телевизор смотреть. Потому что в наши СМИ, кажется, идут работать исключительно те, у кого в начальной школе по предмету «правописание» были самые низкие оценки. Потому как для того, чтоб в «ящике» языком трепать, грамотность не нужна, а инструкции можно усвоить и другим способом…
И есть ли время для того, чтоб читать? Пару недель назад он решил было освежить в памяти героические предания исторической родины, но «Сказания Пандеи» так и валяются с закладкой после первого десятка страниц.
Волдырь взял книгу, лежавшую на подлокотном столе (роскошное издание на веленевой бумаге, с золотым тиснением, изящный столик эпохи императора Шатта орехового дерева, резной, черно-лаковый).
Ну-с, на чем мы остановились? Прекраснейшая Шарота из племени перворожденных находит своего мужа, павшего после поединка, и хочет предать его погребению, ибо таков есть первый долг верной жены. Однако средь голых скал нет возможности вырыть могилу. Шарота предается отчаянию, но с небес спускается Бората, бог справедливости, на своем трехногом коне и обещает Шароте похоронить убиенного, если она взамен отдастся ему. Шарота соглашается, но требует, чтоб Бората поначалу исполнил свою часть сделки. Бората высекает для убитого гробницу в скале, а Шарота тем временем убегает, устрашившись величия бога. Она находит приют у своих братьев, которые выдают ее за своего вдового деда. По прошествии некоторого времени Шарота умирает, перед смертью взяв с братьев клятву три ночи сторожить ее гробницу, ибо более всего страшится, что Бората, так и не получивший обещанного, осквернит ее тело.
Две ночи братья не смыкают глаз, а на третью излишне упиваются хмельным медом. Тогда с небес спускается Бората, и справедливость торжествует. Бората сперва получает свою плату, а потом впускает в гробницу сначала трехного своего коня, а затем пса. Год спустя мертвая Шарота рожает девочку, жеребенка и щенка, и стала девочка знаменитой Марвой Прекрасной, супругой первого из пандейских князей, и получил он в приданое коня и пса, потомков небожителей, лучших среди смертных. Женщины же с тех пор страшатся произносить само имя Бораты, ибо знают, что он накажет их за нарушенные обещания.
Фольклор, массаракш. Эпос. Из самого родника народной мудрости. Куда там сочинителям уголовных романсов, сопляки они перед древними сказителями, вот так-то, Граф.
Короче, не идет у нас сегодня чтение. А до утреннего сеанса времени достаточно, на сон же привычка отводит часа четыре, большего организму не требуется. Зато требуется организму кое-что другое.
На вилле не было женской обслуги, и постоянных обитательниц женского пола тоже не водилось. При всей своей приверженности родовым принципам Волдырь никогда не был женат. И соратников своих из элиты, которые обзавелись семьями, не понимал. Мало им проблем, так они прямо-таки демонстрируют противникам слабости и создают возможность для шантажа. По этой же причине он удалил от себя всех родственниц. Нынешние женщины, даже пандейской крови, не обладают героизмом жен князя Паацудварры, каковых прежде ставили в пример каждой пандейской женщине, — чтобы не задерживать воинов во время перехода через горы, они вместе с детьми и служанками самоотверженно низверглись в пропасть. Дети? Если б у него могли быть дети, он бы еще подумал о том, чтоб их завести. Но после лучевого удара это исключено, так что не стоит и заморачиваться. В том, что касается семьи, хватит ему кузенов и племянников — они обеспечивают его безопасность, а если с ним, не дай Мировой Свет, что случится, он может быть уверен, что за него отомстят.
Но совсем обходиться без женщин тоже нельзя. Он не Ноготь какой-нибудь, а нормальный мужчина со своими потребностями.
И тут тоже возникали некоторыми проблемы. У Волдыря был принцип — никаких связей на работе. Впрочем, у него и не было в распоряжении такого количества свежего мяса, как у Дергунчика, который, как говорят, превратил женский корпус Легиона в свой гарем. Да и не держал он женщин среди штатных работников Департамента. Агенты женского пола — это да, эти водились. Но связываться с ними — это не только нарушение принципа. Это еще и приглашение врагам — вот как ко мне можно подобраться. А изображать из себя приманку Волдырь не собирался. Профессионалками Волдырь брезговал, хотя мальчикам своим не препятствовал. Надо же им сбрасывать напряжение. И под добрую минуту, бывало, внимал байкам о быте и нравах столичных борделей. Это было не только забавно, но и полезно — сравнить их впечатления с отчетами агентш, которые нередко в тех самых борделях и трудились.
