На площади Правосудия рыночных рядов не было, но по мелочи торговля все же шла. Продавали летучие листки с описанием наиважнейших событий, подслеповатыми гравюрами, где эти же события были изображены, всякую ерунду с лотков.
Дородная торговка вопила:
– А вот яблоки! Первые в году! Лучше всяких заморских!
Яблоки и в самом деле были хороши – румяные, крупные. Единственная отрада большинства городских сладкоежек. И лучше всякого медового сиропа.
Рядом с лоточницей, на низком каменном крыльце, расположился одноногий старикан с физиономией, также напоминающей яблоко, но печеное. Поблизости лежала стопка гравюр: «Казнь ужасных и богопротивных еретиков, кощунственно именующих себя ангелистами, в городе Вальграме весною 1662 года от Р. Х.».
Событие было малость устарелое, да и вообще торговля такого рода зачастую служила прикрытием для нищенства, официально запрещенного в Эрденоне, но, видимо, в связи с недавними происшествиями листки брали бойко. Посему инвалид был весел и горланил куплеты:
Козел и бык попали в один сарай,
Тогда среди скотины пошел раздрай.
Бык сильным был и страшным, тяжел, могуч.
Козел был послабее, зато вонюч.
И бык на всех бросался и всех бодал,
Ревел он и лягался. Козел вонял.
Бык вони надышался, и вот – готов.
Козел стал самым главным среди скотов…
А привирал рыцарь Ларком, думал Мерсер, выбирая яблоко на лотке. Не так мало в Эрде людей, которые помнят смуту. Тридцать пять лет, если вдуматься, не такой великий срок, и незачем рыцарю разыгрывать… как его?.. Мафусаила. Вот хотя бы этот старик с листками – ногу, скорее всего, на той войне потерял. Но заводить беседу с ним Мерсер не стал.
Роберт Китцеринг оказался дома – похоже, только что пришел, поскольку вокруг хозяина радостно скакал Тигр.
– Нужно было кое-что забрать из дома… документы, – объяснил чиновник.
– Не могли доверить это слуге, – понимающе кивнул Мерсер.
– Вот именно. Заодно решил пообедать… сейчас Миккель накрывает. У нас в канцелярии черт знает что творится, – доверительно сообщил Китцеринг. – И не только в канцелярии. Его светлость вернулся в город. Про инцидент со сбежавшими ангелистами вы наверняка слышали.
– Которых пристрелили? Об этом болтают во всех кабаках. Но приплетают столько небылиц, что уши вянут. Дьяволы, ангелы, огонь, который не жжет…
– Ну да. Кстати, о дьяволах и ангелах вопили те двое, что остались в живых. Вечно этим фанатикам ангелы мерещатся. Генерал-губернатор очень недоволен, а капитан Форсети – вы должны его помнить, – тот просто почернел от злости. Хотя он сумел выловить двоих беглецов, видимо, допрос не дал ощутимых результатов.
На лестнице послышались шаги, и Тигр, виляя хвостом, бросился к Анкрен, спустившейся из своей комнаты.
То ли Китцеринг свыкся с изменой пса, то ли служебные страсти оказались сильнее, но неудовольствия он не выразил.
– Добрый день, – Анкрен рассеянно потрепала пса по голове.
– Вам также, госпожа Герда. – Китцеринг внезапно вспомнил о своем долге хозяина. – Друзья мои, не отобедаете ли со мной? Конечно, это скорее легкая закуска, чем обед… Я прикажу Миккелю подать приборы.
За столом Мерсер спросил:
– Однако, Роберт, какое касательство эта история имеет к вашей канцелярии? Разве ангелистами занимается не церковный суд? Простите, если это не служебная тайна.
– Ангелистов, конечно, передадут Церкви. Что же, Эрденону время от времени полезно наблюдать казни еретиков.
– Непременно казни? Разве нет шансов, что им смягчат наказание?
– Когда еретики раскаиваются, им заменяют смертную казнь тюрьмой, ссылкой, публичным покаянием. Но кто слышал о раскаявшихся ангелистах? Так вот, отвечаю на ваш первый вопрос… Ходят упорные слухи, что почитатели Святого Альдрика объединились в некое братство. И что именно это братство отбило ангелистов у стражи, дабы покарать еретиков самолично. И это, знаете ли, звучит правдоподобнее, чем явление огненных ангелов и дьяволов из преисподней. И если следствие пойдет по этому пути – а так, похоже, и будет, – это сильно осложнит нашу жизнь. Вероятно, вы забыли, что в день вашего приезда я рассказывал, что примас желает от службы наместника борьбы с почитателями Альдрика.
– Нет, что-то такое я припоминаю…
– А если они объединились и взялись за оружие… он ведь был воином, их патрон. Мало того что это вызовет беспорядки… еще и горожане будут их поддерживать, не то что ангелистов! Нет, право, почему Святой Альдрик пал в сражении с императорскими войсками, а не наоборот!
Далее Китцеринг поспешил на службу, Тигра Миккель выставил из господских комнат, а Мерсер с Анкрен поднялись к себе.
– Совсем забыл. Я тебе яблоко принес. А то чахнешь тут в затворничестве. – Мерсер вынул покупку из кармана и протянул ей.
– Спасибо, заботливый ты мой… – Анкрен откусила от яблока, но, видимо, ее отвлекло новое соображение, и есть она не стала. – Скажи-ка мне лучше, что за братство Святого Альдрика появилось в Эрденоне? Уж нам-то лучше всех известно, что к нападению на тюремный возок оно не причастно. Знаешь ты что-нибудь об этом?
– Еще бы не знать, когда я это братство и придумал. Раз я распустил слух, который привлек к тебе внимание Форсети, надо было принять контрмеры. И всю неделю я старательно распространял этот слух в Эрденоне. А ты думала, я ухожу только кофий к мадам Омаль распивать? Нет, были у меня и другие занятия…
– И сколько трактирных служанок тебе пришлось перетрахать для успеха этого предприятия?
– Анкрен, что за выражения! И потом, ты думаешь, после тебя у меня еще остаются силы на служанок?
Она рассмеялась.
– Кроме того, – продолжал Мерсер, – если бы почитатели Альдрика… настоящего Альдрика… он же Рик Без Исповеди… впрямь объединились… публика бы там собралась специфическая. Потому что я слышал кое-что о привычках Альдрика Руккеркарта в его земном существовании, но говорить людям об этом не стал. Зачем бросать тень на память о герое? Тем более что героем он был, с правдой не поспоришь.
– Так что вместо мифической ангелистки Форсети ищет не менее мифических участников братства. Умный ты, просто страх берет. – Анкрен подошла к нему, обняла, и он подхватил ее на руки.
– Не сильно ты испугалась, как я погляжу.
– А у тебя, видно, силы еще остались… – И, тихо, в самое ухо, пробормотала: – В прошлый раз ты меня на руках нес, когда убийцам хотел сдать…
– Кто старое помянет…
Несколько позже, когда сил действительно не осталось, Мерсер заметил:
– Да, это точно не медовый сироп.
– Ты о чем?
– Так Мария Омаль называет идеальную любовь.
– Значит, ты опять был у этой старой шлюхи? Как будто тебе там медовым сиропом намазано.
