Он охотно и с подробностями поведал Эблю, как ухватил фарт – воспользовался тем, что Гархибл, начальник охраны на руднике, свихнулся («ну, он и без того был пес бешеный») и увел с собой компанию своих подчиненных. Бараки, почитай, никто не сторожил – тут-то каторжники на волю и вырвались. Охранников голыми руками порвали, мастеров и десятников в плавильные печи побросали. Что не смогли сожрать-выпить-на себя напялить – сожгли либо поломали.
– А иначе нельзя, – сказал Пупар. – Отвести душу надо. Или мы не заслужили? Сами корячились, сами волю вырвали. От Дороги Висельников пользы нам что от козла молока.
– Так ведь нет никакой Дороги Висельников, – сказал Эбль. – Враки все это.
Пупар чуть не поперхнулся сидром, который тянул из плетеной бутылки.
– Ну ты даешь, кореш! Об чем у вас там в Нессе соображают? Может, там, конечно, ее и нет, а в Открытых Землях есть. Только связываться с ними – все равно что в кабалу идти.
Далее Пупар поведал, что, спохватившись, как бы не нагрянули вернувшиеся охранники, бунтовщики подались прочь. В ближайший поселок не сунулись – там незадолго до того какая-то заваруха была, взрыв аж на руднике слышен был.
Рванули, стало быть, когти – и пошли гулять по Открытым Землям. Была мыслишка прочь податься, да только звону-то уже пошло кругом – в Карнионе, даже если тайно пробраться, по всем тропам небось солдатня дожидает. А в Эрд зимой, говорят, через горы не пройдешь. А по лесам нынче не рассидишься. Пошли по поселкам – где взяли свое вволю, где не вышло. Хотели было еще рудник грабануть, двинулись к Роуэну, да там у него охраны полно, мышь не пробежит. Так что пришлось сызнова за хавкой к сиволапым подаваться, а те оборзели совсем и на братву поперли. Так что пришлось им жару дать, – тут Пупар снова расхохотался, – выжгли, значит, их совсем. Потому как иначе нельзя.
По первоначальному плану Эбля желательно было поднять каторжников именно на руднике Роуэна. Но если там уже знают о возможном нападении и хорошо подготовились, план следует подправить.
– Ты, может, и хорошо задумал, да не с того начал, – сказал он.
– Это кто ж ты такой, чтоб меня учить?
– Погоди, не кипятись. Верно, бить надо по рудникам. Но спервоначалу – не в лоб. Пока мало народу у тебя, нужно заслать человека в бараки, чтоб там подымались. А как хвост охране подпалят, как завертится она, тогда и ударим.
– А тебе с этого какой прок?
– Так ведь и я хотел по рудникам погулять, порастрясти казну тамошнюю. Но меня каторжники не послушают. А вот своего брата беглого – да.
– И то верно. Мы тут как раз Траудета потрепать шли, он ближе всего – на нем и опробуем.
– Близко, говоришь? Если из поселка, который вы пожгли, кто-то жив остался, они небось туда и побежали. Смекаешь? Там ждут вас.
– И что, хвост поджать?
– Нет, нужно провести их. Объявиться там, где не ждали. Вот… – Эбль припомнил то, что знал о рудниках возле Эрдского Вала, – шахты Грофа. Не так чтоб вдалеке, но в другой стороне. Обманем хозяев, поднимем своих, а у Траудета той порой расслабятся. Тогда-то мы их и возьмем. А потом можно будет и Роуэна разнести.
– Всем ватагам ватагу соберем! Вся каторга за мной пойдет!
– А то. Пупар Освободитель – как тебе такая кликуха? По Открытым Землям прогремит, в Карнионе отзовется. А как целую армию сколотишь – тут можно и условия ставить. Не все же и тебе, и корешам твоим здесь париться. А если все рудники будут под тобой и сил немерено, тут все воротилы местные готовы откупиться будут, чтоб Освободитель ушел. А тогда можно будет и в Эрд податься. Там здешние законы не действуют. Будем жить – кумовья королю, братья императору.
– Сладко поешь, – пробурчал Пупар. – А ну как не выгорит?
Но видно было, что титанические планы Эбля пришлись ему по вкусу.
Что ж, изменение плана, может, и к лучшему. Армию этот придурок, конечно, не сколотит, но намутить воды может порядочно. Если его в верную сторону направлять да мыслишки подкидывать. Самому, конечно, тоже изрядно потрудиться придется. И взвоют хором и заводчики, и мастера, и горожане, и торговцы, и крестьяне – все те, кому эта смута поперек глотки встанет. Кому угодно сдадутся и отдадутся, чтоб их от беды освободили.
И освободитель придет.
Только звать его будут адмирал Убальдин.
У Пандольфа – хоть он и не ведал об этом – были те же сложности, что у Эбля. Он опасался, как бы у Траудета союзников не приняли за противников. Дорога Висельников не числила Траудета во врагах, но Пандольфа сопровождала ватага. Хорошо еще, что не Мейнера, который со службы от Траудета сбежал. Но и Айден у добропорядочных граждан доверия не вызовет, и парни его – тоже.
Пандольф также не верил в похвальбу Айдена, будто тот выведет их к шахтам Траудета одному ему ведомыми тропами, и был готов к тому, что они в любой час могли столкнуться с каторжниками. Но Айден не соврал.
Говорили, будто бы впервые выход залежей самоцветов нашли, еще в прошлом веке, охотники, погнавшиеся за горным бараном. Баран стал карабкаться по крутому склону, из-под копыт у него посыпались и покатились вниз камни, и охотники заметили, что средь обычных бурых и серых попадаются цветные и пестрые. Он стали собирать камешки, а баран убежал.
Так это было или по-другому, но дичи нынче в этих местах было не сыскать, зато горный баран красовался на флаге, который ветер трепал над стеной, окружавшей шахты.
– Плохо дело, – сказал Айден. – Они поднимают эту тряпку, когда приезжает хозяин.
Пандольфу и самому это было известно. Но не отступать же теперь, когда они наконец пришли?
Палисад вокруг владений Траудета был помощней, чем монастырский. Кроме того, было и некое подобие земляного вала. Создавалось оно не нарочно, землю вываливали из штолен, но при случае эти отвалы могли послужить и оборонительным целям.
Был ясный день, и на стенах их наверняка заметили. Так решил Пандольф – идти при свете дня, чтоб у Траудета отряд не заподозрили в дурных намерениях.
Но это вовсе не означало, что, если им не припишут стремления тайно подкрасться, открытый проход не будет принят за прямую угрозу.
Пандольф, в отличие от своего приятеля-напарника, не любил во всеуслышание заявлять о своей принадлежности к Дороге Висельников, но сейчас не видел иного выхода.
– Ждите здесь, – сказал он остальным.
Спешился (ездил он на том же монастырском мерине, которого когда-то позаимствовал у Кружевницы) и пошел к воротам. Белого парламентерского флага при нем не было. Хотя бы потому, что во всем отряде не нашлось бы ничего похожего на белый флаг или платок. Он знал, что со стены в него наверняка целятся. Что ж, жизнь – она такая.
Подойдя вплотную к воротам, он приложил ко рту ладони рупором и крикнул:
– Я – Пандольф с Дороги Висельников! Хочу говорить с Палази Траудетом или тем, кто его замещает. – Немного подумав, он добавил: – Мы не враги, мы – союзники!
