Отец Батискаф ни о чем подобном не рассказывал. С другой стороны, доктор Халигали нашел же приют в университете Парлевы, и вполне неплохо там себя чувствовал. И не он один, надо полагать. Так что все поведанное могло быть правдой. Однако добрый доктор говорил, что он не маг, а ученый, и лишь пользуется магическими артефактами в сугубо прикладных целях. А геомантами и математиками в разных странах именуют колдунов. И, учитывая некоторые замечания квадратиста...
– А еще мне говорили, будто в Шерамуре магия искореняется... и уже искоренена.
– Это скорее в Кабальерре, где между магией и колдовством не делают разницы. А у нас нынче утверждают, что высокая магия – это, мол, наука, и к низменному колдовству отношения не имеет. Подробностей не знаю, я не теолог.
Процессия бичующихся освободила проезд, и мы сумели скова тронуться дальше. То есть двинуться.
Монбижу явно не хотела развивать тему, а я не стала давить. И так для первого выезда в город было получено достаточно впечатлений.
Другое дело, что впечатления не заменяют сведений.
Но карета вновь прикатила к отелю дез Инсект, и, сердечно попрощавшись с мадемуазель Монбижу, я вернулась к месту своего пребывания. Охотолюбивый шевалье уже покинул дом, и, проследив, что покупки доставили, я, наконец, смогла поужинать. Это хождения по лавкам пробуждает зверский аппетит! По счастью, от наличия в доме слуг была хоть какая-то польза. Ужин не надо было заказывать, он меня ждал. И, сметая со стола все подряд, я рассказала Гверну о том, что видела.
Как и следовало ожидать, больше всего его заинтересовала дуэль.
– Вот увидишь, они здесь не так уж гонятся за формальностями! Чувствую, что без поединков не обойдется.
– А что, шевалье дю Шор уже вызвал тебя на дуэль?
– Нет, только на охоту на кабанов. Тебя, извини, не звал. Здесь дамы только с соколами охотятся.
– Да, соколы – это всяко эстетичнее кабанов. Но мне сейчас и соколы ни к чему. Поезжай, посмотри, – про себя я подумала, что если уж отправлять супруга в чисто мужскую компанию, то эта будет несомненно лучше, чем компания графа Куткомбьена.
Словно уловив мои мысли, Гверн спросил:
– А кто поддерживает этого маниакального графа в его устремлениях?
– Монбижу не сказала.
– Не знает или скрывает?
– Возможно, и то и другое. Но, заметь себе, она не назвала и своего покровителя.
– И кто, по-твоему, это может быть?
– Вполне допускаю – не «кто», а «что».
– В каком смысле?
– В денежном. Фердикрюгср расхваливал исключительные финансовые таланты этой дамы. А уж он в этих делах понимает.
– Но ты утверждала, что финансовые круги заинтересованы в сохранении стабильности в Шерамуре. А мадемуазель Монбижу, если верить отцу Батискафу, добивается прямо противоположного.
– В этом и состоит разница между политиками и финансистами. А Монбижу, что ни говори, политик, хотя и в юбке, и даже в кринолине. Финансисты служат деньгам. Политики заставляют деньги служить себе. Но, в любом случае, Монбижу, каким бы финансовым подспорьем она не обладала, нужны союзники. Герцоги Такова-Селяви на эту роль подходят лучше всего.
– И они единственные, кто пока не объявлялся.
– Думаю, лично и не объявятся. А вот последует ли приглашение в замок – посмотрим.
– Итак, – сказал Гверн, – почти все фигуры на доске. Можно сказать, Большая Игра началась.
– Какая там Большая Игра! Так, возня в песочнице...
Если первый день был отмечен для меня напряженной светской жизнью, то второй дал в этом отношении передохнуть. Но только в этом отношении. Портной и модистки таки явились. А Гверн уехал травить ни в чем не повинных кабанов, и не мог оказать мне никакой поддержки. Пришлось призвать на помощь крошку Сорта. Она все же была уроженкой Мове-сюр-Орер и могла судить, кто есть настоящий портной, а кто самозванец.
С меня сняли мерки, и я потребовала от мастеров иголки, нитки и ножниц, чтоб платья шили в соответствии с моими требованиями, а не требованиями моды. Если же мои указания не будут выполнены, сказала я, то мы с мужем спалим все модные лавки в Мове-сюр-Орер, а модисток повесим на городских воротах. Мы, знаете ли, северные варвары, у нас так принято.
Модисток и портного сменила цветочница, или, по-здешнему, флористка, которая тут же принялась посвящать меня в тонкости языка цветов.
– Вот розмарин, это для воспоминаний. А вот троицын цвет, это для дум. Вот укроп для вас, и рута для вас, ее зовут травой благодати. О, вы должны носить вашу руту с отличием!
– Мне бы чего-нибудь попроще. Фиалочки, например...
– Я бы дала вам фиалок, но они все увяли, когда умер мой отец.
– Что ж, дамсель, в наши дни люди умирают быстрее, чем вянут цветы у них на шляпах.
Флористка, похоже, готова была продолжать до бесконечности, но крошка Сорти вспомнила о своем предназначении. Она выпроводила цветочницу ненавязчиво, но твердо. Даже не прибегая к помощи метлы. Потом вернулась ко мне.
– Госпожа княгиня – приезжая, и многого не знает... – она сделала многозначительную паузу.
– Эта девица замешана в чем-то дурном?
– Возможно, ни в чем. Но вот цветы... это может быть опасно.
– Я довольно плохо разбираюсь в цветах, да и в травах ненамного лучше. Но, сдается мне, эти цветы не ядовиты, к тому же укроп повсеместно употребляется в пищу.
– Оно верно, госпожа княгиня. Да только некоторые не любят, когда женщины травками-цветочками занимаются. Говорят, что это чародейство и волшебство.
Я притворилась, что не понимаю.
– Это кто ж такие подозрительные?
– Монахи из ордена Святого Рогатуса.
– Что-то я про это слышала. Благой Сыск, верно?
– Да, госпожа княгиня. И хоть вряд ли они иностранную принцессу в таких делах заподозрят, лучше все же поберечься и всяких травниц и знахарок гнать подальше.
– Но ведь орден Святого Рогатуса борется с ересями. А колдовство в Шерамуре искоренили. Осталась только высокая магия, властями разрешенная. Так мне говорили.
– Я, госпожа моя, женщина убогая, простая. Тонкостей не понимаю. Но слышала я – как ни искореняли это дело, как ни гнали добрый народ из городов и деревень, а все же кто-то по городам и закоулкам остался. Эльфы и корриганы, конечно, ушли, а венефики разные да пифониссы по закоулкам прячутся. Нужно только уметь искать. Вот рогатусы их и ищут.
Слова, которыми крошка Сорти поименовала зельеварок и гадалок, я слышала в Гран-Ботфорте, а также читала в книгах, ибо во времена прежних миссий мне приходилось почитывать специальную литературу по колдовству и некромантии. Там попадались и другие термины, вроде помянутых «геомантов», но я их подзабыла. Все же колдовство – не моя стезя.
