– Значит, говоришь, колдующий на крови приобретает власть над большинством стихий? Ну, я его заставлю собственной крови нахлебаться.
– Кого?
– Брата Удо. Епископского викария. Помнишь такого?
Кровь (не к ночи будь помянута) сперва отлила от щек служанки, потом снова прилила, причем как будто в концентрированном виде.
– Он был там... – прошептала она. – У собора...
– И в замке был. Насчет охоты не знаю, но в лесу и спрятаться нетрудно.
– Как я раньше не догадалась?
– Нам сейчас всем впору это кричать.
– Убийца! Это он посылал на казнь моих сестер!
– А как же. Епископу, в общем, было по фигу, а брату Удо вы конкуренты. Сама же говорила – «мы служим жизни, они служат смерти». Ну ладно, это ваши проблемы.
И я поспешно вышла из столовой. Довольно большой отрезок жизни я провела в казарменных условиях и собираться была приучена быстро. Особенно когда извечная шерамурская проблема – как принарядиться – отброшена за ненадобностью. И вопрос, какое оружие брать, тоже не стоял.
Все.
Крошка Сорти настигла меня в прихожей.
– Госпожа, куда вы?
Я мысленно помянула всех известных мне демонов – вслух не было времени.
– Выручать мужа, ясен пень! А ты опять за свое?
– Госпожа, вы не владеете магией. А он – колдун.
– Разбирались мы с колдунами и покруче этого.
– Вы не знаете, на что он способен.
– И ты не знаешь.
– Я больше смыслю в таких делах. Вот увидите, я сумею с ним справиться!
Препираться дальше не было ни времени, ни смысла. Кто ее разберет, может, она и впрямь будет полезна.
– Идем. Бери заводную лошадь. Будешь дорогу показывать.
На набережной мы были вместе с Монбижу... когда? Ядрена Феня! На другой день после нашего прибытия в Мове-сюр-Орер. Однако экс-фрейлину тогда волновали модные лавки, а меня – фортификации, и поэтому резиденция монсеньора Кавардака осталась вне поля моего зрения. Тогда на продвижение от отеля дез Инсект у нас ушло довольно много времени. Но сейчас мы были верхами, и стоять в пробках между носилками и портшезами не пришлось. Мы проскакали по набережной, расшугивая фланеров, негоциантов, докеров и промышляющих девиц. При поездке в Тур-де-Форс я заметила, что крошка Сорти прилично держится в седле, и могла погонять коня, не опасаясь, что она отстанет.
– Вот! – крикнула служанка, указывая на здание, обнесенное кованой решеткой.
Я ожидала увидеть мрачную крепость, а узрела удобный городской особняк, правда, очень большой. Не знаю уж, победа ли современных веяний в искусстве оказала свое влияние или монсеньор Кавардак, прибыв в провинцию из Парлевы, перестроил все по собственному вкусу – он же был большой ученый, как мне говорили. При особняке была собственная пристань, также окруженная оградой, но не кованой, а каменной, совершенно глухой. Все входы-выходы охранялись. Будь я одна, я бы попросту махнула через ограду. Но сейчас при мне была Сорти, которая тормозила продвижение. А может быть...
– Часовых убрать с дороги можешь? – спросила я.
Она напряглась и кивнула. Мы спешились и пошли к воротам. Как Сорти собирается вырубать часовых (ведь ее стихией был воздух), я представляла смутно, потому готова была применить оружие. Но оказалось, что при правильном использовании и стихия воздуха на что-то способна. Крошка Сорти не стала подымать стражников ввысь и швырять об землю. Остановившись перед ними, она задрала юбку и сняла с ноги подвязку. Молодцы уставились на оголенную ногу, как завороженные, но ворожба, как выяснилось, была впереди. Служанка, что-то шепча, завязала подвязку узлом, и стражников швырнуло друг на друга волной невесть откуда взявшегося ветра. Поскольку оба стояли пригнувшись и набычившись, то столкнулись лбами. А поскольку головы были в медных шлемах, удар получился весьма чувствительным. Стражники сползли на землю. Мгновение я размышляла, не прихватить ли у одного из них алебарду, но потом решила, что это, пожалуй, будет лишнее, и распахнула дверь. За мной следовала Сорти со своим оружием – подвязкой. Ее она и применила на парадной лестнице. Но не стала повторять прежний прием. Перед следующей порцией стражников она, наоборот, развязала узел и потянула подвязку в обе стороны так, что ткань туго натянулась. Стражники, словно по команде, пооткрывали рты, как рыбы, вытащенные из воды. И это было не смешно, а жутко. Они задыхались. Дракона мать! И эта женщина каждый день порывалась помочь мне одеться!
Стражники попадали на колени.
– Пошли быстрей, – сказала я, открывая новые двери. Тут я намеревалась лично допросить первого, кто попадется, не дожидаясь, пока за него примется Сорти.
Но за дверью никого не было. А особняк казался слишком большим, чтоб обследовать его наугад.
– Можешь определить, где они? По колебаниям воздуха?
Сорти помедлила с ответом, как будто я предложила нечто принципиально новое, ей ранее не известное.
– Попробую.
Со стороны могло показаться, что она прислушивается. Может, так оно и было. Что есть звук, как не колебание воздуха? Пока она этим занималась, я проверила арбалет. Порядок. Заряжен.
– Туда. – Сорти указала на резную лестницу слева от входа. Я поспешила в указанном направлении. Служанка немного отставала, должно быть, чулок сполз. И что у этих стихийных магов за символика такая двусмысленная – чулки, подвязки... Впрочем, сейчас не до этого.
Помещение наверху было украшено коврами и гобеленами. Как местными, так и привезенными с Ближнедальнего Востока, которые стоили на несколько порядков дороже. Ковры устилали пол, старческие ноги монсеньора Кавардака вряд ли переносили сквозняки. Что еще важнее, ковры заглушали шаги. На самом Ближнедальнем Востоке полы в коридорах коврами бы не застлали. Наоборот, сделали бы половицы как можно более скрипучими, чтоб приближение незваных гостей было слышно издалека. Тем лучше для нас.
Гобелены изображали сцены из жизни неизвестных мне шерамурских святых. Кто-то прогуливался с собственной отрубленной головой, кто-то проповедовал со снятой кожей или сидел на столбе. Много красивых женщин подставляли шеи под топоры, мечи и сабли. Поучительное зрелище для маркизы де Каданс, если ей выпадет здесь присутствовать.
Наконец я услышала голоса. Приглушенные ковром, вывешенном – дабы выдержать общий стиль – на дверном проеме. А сама дверь отсутствовала. Видимо, для того, чтобы скрип не отвлекал от благочестивых мыслей.
– Так дальше не пойдет, – услышала я аристократический баритон герцога Такова-Селяви. – Мы сидим здесь уже полдня, но не можем прийти ни к какому решению. А ведь все так просто...
– Вы правы, – ответил ему брат Удо. До того мне довольно мало приходилось слышать, как он говорит, и все же я узнала его голос – ровный, сухой, скрипучий, однако наделенный даром убеждения. – Все действительно просто. Проще не бывает. А не можем мы прийти к единому мнению, потому что все слишком разные. Служители церкви и миряне. Люди скромного происхождения и те, кто принадлежит к высшей знати, уроженцы Шерамура и чужестранцы. Позвольте же мне, с благословения монсеньора де Кавардака, провести некую священную церемонию, которая позволит нам лучше понимать друг друга.
