Кирдык начал развивать стратегические планы.
— Как завидим злодея, я его подобью из лука. Или Прис-ханум — из самострела. Не насмерть, а чтоб колдануть не мог. После чего вяжем и забираем его. Тут главное, чтоб эти заволчанские имперцы в раж не вошли и не зарубили колдуна. А то Ауди-бай чуть что, за топор хватается.
— Нет, главное не это, — возразил ему Ласкавый. — Главное — не заснуть!
Это было верное замечание. Но пока что преждевременное, как и диспозиция Кирдыка. При том, что вольные степи, где мы могли бы изловить Анофелеса, не вступая ни с кем в территориальный конфликт, заканчивались, и нам предстояло попасть на территорию предгорных княжеств, контролирующих Длинный Сатиновый Путь вдоль Балалаев до Радужного моря. Я никогда здесь раньше не была, и местные дела были известны мне мало. Хотелось бы верить, что Ласкавому с Кирдыком — в особенности последнему — ведомо больше.
Кирдык был настроен оптимистично.
— Конечно, здешние не любят всех, кто прибывает из степи, считают их варварами. Но нас слишком мало, чтоб нас приняли даже за самую мелкую орду.
— Так что нас пропустят.
— Я не думаю, чтоб нас приняли за орду. Не сочтут ли нас за шпионов — вот в чем вопрос.
— Этого ты, Прис-ханум, можешь не опасаться. Здешние жители верят, что все варвары — тупые, безмозглые дикари. Вроде как вы трактуете нас, орков. Предположить в варварах шпионов — значит признать за ними какие-то умственные способности. А это для местных никак невозможно. Зато они любят, когда всяческие варвары приезжают изъявлять покорность. Этим надо воспользоваться. Изобразим варварских вождей, которые прибыли эту самую покорность изъявить и привезли дань.
— А дань-то где возьмем? — хмуро поинтересовался Ласкавый.
— За дань сойдет любая фигня. Мы же дикари, ценности вещей не знаем, что с нас взять? Набьем дичи и поднесем начальнику заставы.
План Кирдыка представлялся вполне разумным. Оставалось уговорить графа Бана с ним согласиться. Чтоб гордый имперский дворянин, даже в изгнании, согласился изображать дикарского вождя — для этого нужны очень веские основания. И то, что его в любом случае таковым и сочтут — не довод.
Но все повернулось совсем не так, как предполагал Кирдык. Что делать, жизнь не движется по плану.
Урки, встречи с которыми мы благополучно избежали на бескрайних степных просторах, обнаружились возле самого Сатинового Пути. Причем напали они не на нас. Не исключаю, что нас они давно заметили, но мы им были не интересны. Явно не купцы, вдобавок хорошо вооружены. Караваны на Сатиновом Пути — дело другое. Там, конечно, тоже есть охрана, но она, как правило, действует по понятиям. И я не особенно переживала, когда Кирдык, самый остроглазый из нас, сообщил, что урки грабят обоз.
— Разомнемся? — предложил Ауди, любовно оглаживая рукоять топора, и изрек:
Всю дорогу железо
Кровушки не испило.
Это, братья, нечестно.
— У тебя вампир какой-то, а не топор, — отозвался Ласкавый. — Купцы возят, урки грабят, каждый занят своим делом. Знают, на что идут.
— Да там и разбежались почти все, — сказал, приглядываясь, Кирдык. — Только три человека сопротивляются.
— Было бы неблагородно, прекрасные сэры, — ледяным голосом произнес бывший Великий Магистр, — не помочь тем, кто бьется против превосходящих сил противника.
— Не уверена, граф, что они вас поблагодарят, — возразила я. — Это Ближнедальний Восток, граф. Тут такие единоборцы водятся, что одной левой ногой могут уложить десяток бойцов.
— И лучше под эту ногу не попадаться, — подхватил Шланг.
Кирдык продолжал вглядываться вдаль.
— Странно что-то... По-моему, это не купцы. Не похоже. Посмотри, как лихо отбиваются.
Один из троих поставил боком повозку, загородившись от стрел урков, и метал оттуда разнообразные мелкие колющие и режущие предметы. Второй, спешившись, молотил двумя цепами. У третьего мелькала в руках боевая метла.
— Купцы разные бывают, — возразила я. — Особенно в рассветных странах.
— Какая разница, — лениво бросил Ласкавый. — Все равно им сейчас конец. Вон основной отряд с тыла обходит.
Я оглянулась на Кирдыка — и подивилась произошедшей в нем перемене. Он оскалился, из-за чего клыки стали казаться больше, а скулы острее. Рука его потянулась к эфесу сабли. Из обличья цивилизованного сотрудника ОНО проглянул натуральный дикий орк.
— Ты что?
— Эти урки... Бунчук Саундтрека... мой кровник... — даже голос его изменился, стал резким и отрывистым, и слова он произносил на манер затерявшихся в степи рядовых. — Кишлак приходил... Папка резал, мамка резал... — И пронзительно завизжав, он выхватил саблю и ринулся вперед.
— Нет вопросов, — сказала я. — Присоединяемся, граф.
Так, волей-неволей, нам пришлось вступить в бой. А что делать? Граф и конунг все равно бы бросились сражаться. Ласкавый был далек от подобного воинского энтузиазма, но влез бы в драку ради сохранения приличий. Только Шлангу его статус мирного музыканта позволял воздерживаться от подобных действий.
Я пропустила героев вперед, чтобы поддержать их прицельной арбалетной подготовкой. И, только расстреляв боезапас, присоединилась к своим соратникам. Они к тому времени уже врубились — в прямом смысле слова — в ряды налетчиков. Конунг Ауди с воодушевлением пустил в ход свой топор, ведь теперь от него не требовалось ограничений. Граф-воевода, на сей раз не расчехляя копья, явно задался целью показать преимущества тяжелого двуручного меча перед саблями. Кирдык вился волчком, не переставая вопить: «Урки, ша!» и «Секим башка!», поражая все, что было в досягаемости, а Ласкавый ему ассистировал.
Лично я в том преимуществе, каковое доказывал Бан Атасный, вовсе не была уверена. Но что делать — мне руку ставили под прямой клинок, и не в моем возрасте менять привычки...
Из опыта контактов со степными народами я вынесла следующее наблюдение. Они очень любят нападать. И крайне не любят, когда нападают на них. Тут дело даже не в количестве атакующих. Просто это их нервирует. А урки реагировали на агрессивные действия даже острее, чем орки. Они поворотили коней и поскакали прочь. Кирдык, единственный из нас, устремился в погоню за низкорослым всадником, чей халат был обшит золотыми бляшками, а со шлема свисала дюжина лошадиных хвостов.
Троица отважных молодцов, оборонявших обоз от налетчиков, выскочила из-за перевернутой телеги, и один из них — тот, что с боевой метлой, — вознамерился метнуть ее в спину главаря нападавших.
— Стой! — крикнула я по-чифаньски. — Не трогай вождя! Ему — Кирдык! То есть он — Кирдыку.
Троица сомкнулась. Видимо, они приняли нас за новых грабителей. Следовало исправить недоразумение.
— Ничтожные чужеземцы, не знающие ритуалов и музыки, нижайше приветствуют подобных переменчивому дракону и грозному тигру!
