— Понимаю.
И готова сделать все, что в моих силах, лишь бы избавить
Балтазара от этих страданий. Кроме того, взамен он даст мне возможность
видеться с Лукасом, а ради этого я могу пойти на что угодно.
— Ну, договорились? — спросил он.
— Да. Когда начнем?
— Можем хоть сейчас. — Балтазар протянул мне руку.
Я взяла ее, и мы вместе пошли в школу. Держась за руки, мы
прошли через большой зал, где в перерывах между уроками толкались ученики. Я
чувствовала на себе их взгляды, жадные и голодные, жаждущие сплетен так же
сильно, как крови. У подножия лестницы, ведущей в женское крыло, Балтазар
наклонился и поцеловал меня в щеку. Губы его были прохладными.
Всю дорогу наверх я пыталась придумать, как объяснить все
это Лукасу. Я не встречаюсь с Балтазаром. Я только притворяюсь, что встречаюсь
с ним. А это требует уже непритворно держаться за руки, хотя бы иногда. А может
быть, и непритворных поцелуев. Но на самом деле все это только притворство,
понятно?
Я застонала. От таких объяснений сразу начала болеть голова.
Глава 9
Этой ночью я решила совершить вторую кражу со взломом.
После того как мое вторжение в дом миссис Бетани завершилось
ничем, я все время думала, как бы мне попытаться еще раз, однако миссис Бетани
больше из «Вечной ночи» не уезжала, а значит, проникнуть в ее жилище в каретном
сарае я не могла. И где еще искать ответы?
Одно такое место существовало — комната в северной башне,
где хранились документы, но поначалу я отвергла эту возможность. Если миссис
Бетани и держала там что-нибудь, объяснявшее, зачем она стала принимать в
академию «Вечная ночь» людей, Лукас наверняка отыскал это еще в прошлом году. У
него для этого было много времени.
Но, лежа прошлой ночью в постели, не в силах уснуть и мечтая
о глотке крови, я пыталась представить себе, как буду объяснять Лукасу свой
договор с Балтазаром. Прокрутила несколько вариантов — в виде шутки, кокетливо,
коротко, длинно, — и все это звучало совершенно неубедительно даже для меня.
Понятно, что Лукас рано или поздно согласится с разумностью этой затеи, но я
знала, что на это потребуется немало времени.
Вздохнув, я перевернулась на спину и зажала уши подушкой,
пытаясь забыться. В желудке заурчало, челюсть заболела. Я хотела крови. Во
время ланча мне удалось выпить стаканчик, и этого должно было хватить, чтобы
продержаться до завтра. Во всяком случае, раньше хватало, но мой аппетит
усиливался с каждым днем.
Я никак не могла уснуть. Надев халат и тапочки, я украдкой
глянула на Ракель. Она спала, лежа на животе и уткнувшись лицом в подушку,
причем спала крепко — как-то чересчур крепко. Нахмурившись, я вспомнила
снотворное, которое порекомендовала ей в прошлом году. Надеюсь, в этом году она
его не принимает, но спросить все равно нужно. Попозже.
Кровь в термосе была едва теплой, но я и этому обрадовалась.
Я пила ее на ходу, спускаясь по лестнице южной башни. Я шла словно на
автопилоте, двигаясь ради того, чтобы двигаться, но, добравшись до этажа, где
располагались классы и переход к мужскому крылу в северной башне, вспомнила,
как встретила в этих коридорах Лукаса. Только тогда я почувствовала себя в
«Вечной ночи» как дома.
Если я сумею отыскать ответ для Лукаса... И если сначала
заявлю, что наконец-то выяснила тайну, которую так отчаянно пытается узнать
Черный Крест, а уж потом расскажу ему о том компромиссе, на который вынуждена
была пойти ради того, чтобы мы оказались вместе, все будет гораздо проще. Он
сможет бросить разгадку этой тайны в лицо Эдуардо и будет просто счастлив. А
объяснить ему после этого про Балтазара — раз плюнуть.
Я сунула термос в карман халата и крадучись пошла по
направлению к спальням мальчиков. Выпитая кровь струилась в моих жилах,
обострив слух; я различала шаги дежурного учителя, проверяющего коридоры, чтобы
ни один вампир не сумел воспользоваться учеником-человеком для полуночной
трапезы. Закрыв глаза, я сосредоточилась на этих шагах, дожидаясь, когда
учитель пройдет мимо и освободит мне путь.
Потом очень осторожно открыла тяжелую дверь и вошла. Очень
хотелось отпустить ее и побежать, но пришлось проявить терпение и придерживать
дверь, чтобы она закрылась совершенно бесшумно. И только тогда я стала
подниматься по ступенькам, напряженно прислушиваясь ко всем звукам: вот капает
вода из крана, кто-то похрапывает, где-то включили настольную лампу...
На самом верху винтовой лестницы и находилась комната, где
хранились документы. Я толкнула дверь и пригнулась, чтобы на меня не посыпались
пыль и пауки. Горгулья за окном с подозрением посмотрела на меня. В каждом углу
высились пирамиды из коробок и сундуков, на многих виднелись надписи, сделанные
старомодным почерком или строгим непривычным шрифтом, которым давно уже никто
не пользуется. В этих коробках хранились сведения о бесчисленном множестве
учеников, посещавших когда-либо «Вечную ночь»; большинство из них — вампиры.
«Думай. Они хотят знать, зачем здесь человеческие ученики, а
не вампиры. Но если ты разузнаешь что-нибудь о вампирах, возможно, это
подскажет тебе что-нибудь о людях».
Тут мне в голову пришла мысль: а что если эти люди как-то
связаны с вампирами? Что если это члены их семей или даже потомки?
Исполнившись энтузиазма, я уже хотела открыть ближайший
сундук, но остановилась. Когда я была в этой комнате в прошлый раз, в одном из
сундуков мы нашли останки убитого вампира. Наверняка миссис Бетани не оставила
череп Эрика гнить здесь, правильно?
Я осторожно приподняла крышку на пару дюймов и заглянула
внутрь. Никаких черепов. Облегченно выдохнув, я откинула крышку и вытащила
несколько листков бумаги — какие попались под руку. Придется прочитать
множество документов, чтобы убедиться в правильности моей теории, и какая
разница, откуда начинать?
И тут в углу сундука я заметила какое-то движение, а взгляд
зацепился за маленький темный хвостик. Мышь пытается спрятаться в бумагах.
Не успев ни о чем подумать, толком не поняв, что делаю, я
схватила мышь и впилась в нее зубами.
Она пискнула всего лишь раз, а если и дернулась, то я этого
не заметила. Все, что я чувствовала, — это кровь, заполнившую рот. Настоящую
кровь, живую, оросившую мой язык. Словно я надкусила сочную виноградину в
жаркий летний день — только кровь была горячей, слаще и даже вкуснее. Сердце
мыши трепыхнулось у моих губ. Я сделала глоток, другой, третий — и все
кончилось.
Откинув мышь в сторону, я посмотрела на ее мертвое тельце, и
меня замутило.
Мерзость, какая мерзость! Я несколько раз сплюнула, пытаясь
избавиться от шерстинок, прилипших к губам. Трупик мыши я закинула в угол, где он
и остался лежать. Но, то и дело вытирая рукавом губы, я не могла забыть, какой
вкусной была эта кровь...
...и по-прежнему казалась мне вкусной.
