— Что там еще такое?
Хотела бы я знать. Пока я поняла только одно — что оказалась
свидетелем чего-то необъяснимого и что одно упоминание об этом напугало Ракель
сильнее, чем меня напугала действительность.
К середине утреннего урока психологии меня стало клонить в
сон — вот я делаю пометки по теориям Адлера, а вот уже готова упасть лицом
прямо на парту. Чувствуя невыразимую усталость, я подперла голову рукой и
попыталась записывать дальше. К тому времени, как урок закончился, я уже
поняла, что день будет тянуться вечно. В обычной ситуации я бы поднялась к себе
в комнату и немного подремала, но там могла быть Ракель, а отношения у нас
стали более чем странными. Я еле тащилась по коридору, меня со всех сторон
толкали, и тут я заметила дружеское лицо.
— Привет, Балтазар.
Я всего лишь собиралась помахать ему рукой и пойти дальше.
Он улыбнулся мне теплее, чем прежде.
— Привет, — отозвался он, повернулся и с видом собственника
обнял меня за плечи. Только тут я вспомнила, что теперь мы делаем вид, что
встречаемся. Прижав губы к моему уху, он прошептал: — Все-таки попытайся
выглядеть хоть чуть-чуть счастливее.
— Вообще-то я очень рада тебя видеть. Мы можем где-нибудь
поговорить?
— Конечно. Пойдем.
Балтазар повел меня по коридору, а потом вниз по лестнице на
первый этаж. По дороге нас многие видели, и я заметила вскинутые брови и
услышала перешептывания. Хотя наши отношения были всего лишь притворством, я
невольно ощущала гордость, оттого что меня видят с таким классным парнем. И еще
мне стало смешно, когда я представила себе реакцию Кортни.
Но когда мы шли по большом залу к входной двери, нас увидел
еще кое-кто.
Постоянная улыбка Вика исчезла, когда он заметил, что я иду
рядом с Балтазаром и тот меня обнимает. Сердце мое упало. Вик с Лукасом
по-прежнему оставались хорошими друзьями, более того, Вик неоднократно
рисковал, передавая мне письма Лукаса. И теперь, глядя на меня, он думал, что я
обманываю Лукаса, а я даже не могла убедить его в обратном.
Вик не произнес ни слова. Он просто посмотрел нам вслед и
притворился, что очень занят шнурками на кедах. Я, со своей стороны, повела
себя так, словно вообще не замечаю Вика, да и вообще никого, кроме Балтазара.
Мы вместе прошли в дальний конец школьной территории, к
опушке леса. Неподалеку в тени сидело еще несколько парочек. Балтазар опустился
на толстый ковер из все еще мягких опавших листьев, рыжих и красных, и
прислонился спиной к стволу клена. Сев рядом, я робко положила голову ему на
плечо. Мне казалось, что при этом я буду чувствовать себя неловко, но ничего
подобного не ощутила.
— Ты как можно скорее должна сказать про нас своим
родителям. — Балтазар обнял меня за талию. — Чем раньше они убедятся, что мы с
тобой вместе, тем скорее я смогу попросить разрешения уезжать с тобой из
кампуса.
— Торопиться некуда. Мы увидимся с Лукасом в следующем
месяце в Ривертоне, тогда и будем разбираться, что к чему. Но я, конечно,
сделаю так, чтобы мама и папа узнали поскорее. — Еще одна ложь. Я уже так
устала от вранья, а единственный человек, которому я могла бы рассказать всю
правду — Лукас, — был так далеко!
— У тебя усталый голос. Ты хорошо себя чувствуешь?
— Я не спала всю ночь. Видела кое-что, и это меня ужасно
напугало, но я не знаю, можно ли верить собственным глазам. Хочу спросить у
тебя. — Я сделала глубокий вдох. — Привидения действительно существуют?
— Ну конечно, — ответил он так легко, словно я спросила,
есть ли звезды на небе. — Разве родители не говорили тебе про призраков?
— Когда я была маленькая, они рассказывали мне всякие
истории про привидения и говорили, чтобы я их остерегалась, но я думала, что
это... ну просто страшные сказки.
Балтазар вскинул бровь.
— Знаешь, для вампира ты как-то слишком скептически
относишься к сверхъестественному.
— Когда ты так говоришь, я чувствую себя идиоткой.
— Брось. Ты просто еще новичок во всем этом. Погоди, пройдет
пара столетий, и станешь профессионалом, как и я.
Тут у меня появилась куча новых мыслей.
— А кто еще существует? Оборотни? Ведьмы? Мумии?
— Никаких оборотней. Никаких ведьм. Мумии — только в музеях.
Ну, во всяком случае, насколько мне известно. Существуют другие силы, но я не
уверен, что у них есть название или облик. Может, и тел нет. Они более темные и
таинственные. — Тут Балтазар замолчал и нахмурился. — Погоди. Ты сказала, что
ночью видела что-то, напугавшее тебя?
— Привидение. Точнее, наверное, призрак, — призналась я,
пробуя на слух слово, слышанное от родителей всего лишь пару раз.
— Это невозможно. В академии «Вечная ночь» не может быть
призраков.
— Почему? Здесь довольно жуткое место.
— Они не могут проникнуть сюда. У нас здесь есть металлы и
минералы, отпугивающие призраков; те, что присутствуют в человеческой крови, такие,
как железо и медь, действуют лучше всего, и они заложены в каждый камень в
фундаменте. — Он провел пальцем по моему лбу, у корней волос, и ласка эта
оказалась настолько интимной, что щеки мои запылали. Похоже, Балтазар мог
одновременно вести серьезный разговор и изображать романтические отношения. —
Кроме того, призраки нас боятся — не меньше, чем мы их. Я слышал, что они могут
доставлять неприятности вампирам, пугать их и все такое, но это случается очень
редко. Призракам не под силу удрать от вампиров.
— А почему призраки нас боятся? Я понимаю, люди, но ведь у
привидений вампиры не могут пить кровь? У них и крови-то нет, правда?
— Есть, если они воплощаются в телесную форму, но в основном
они существуют в виде тумана, инея, в холодных местах — образ или тень, не
более того.
Слово «иней» вызвало перед моим внутренним взором вчерашнее
видение, да такое яркое, что я задрожала. Балтазар привлек меня ближе к себе,
словно заслоняя от осеннего ветра. Это немного помогло.
— Ну хорошо, если призраки боятся вампиров, значит, они
должны держаться подальше от этой школы. И ты говоришь, камни и металлы в
здании тоже их не подпускают. Но раз так, объясни мне, что же я видела вчера
ночью?
Я рассказала обо всем: о потрескивании льда, о неземном
голубовато-зеленом свечении, о лице ледяного мужчины и о его последнем
предостережении, выкрикнутом голосом, похожим на звон бьющегося стекла.
Балтазар смотрел на меня расширившимися глазами, совершенно забыв про
романтические игры. Когда я замолчала, он еще какое-то время не отводил от меня
взгляда, а потом с трудом произнес:
— Это мог быть только призрак.
— Я же тебе говорила!
— Однако это самое драматическое воплощение, о каком я
только слышал. А что может означать это «прекрати»? Прекратить что?
