— Все прекрасно. — Это прозвучало бы более убедительно, если
бы он смог встать с пола. — А ты?
— Да. — И только сейчас до меня дошло, что я могла бы
умереть. Скорее всего, Балтазар спас мне жизнь. — Спасибо тебе...
— Не за что.
Я уставилась на окно. Призрачное слово уже исчезло с него.
На что предъявляли права привидения? На комнату, где хранились документы?
Северную башню?
Или на саму академию «Вечная ночь»?
Глава 13
— Как по-вашему, события вчерашнего вечера похожи на то,
свидетелем которого вы были раньше? — Миссис Бетани сидела за своим столом и
делала какие-то пометки, даже не глядя на то, что пишет. Взгляд ее прозрачных
глаз не отрывался от меня.
— То, что я видела в комнате наверху северной башни, было не
так страшно. — Миссис Бетани нахмурилась, и я поняла, что от такого объяснения
толку мало. — Там стало холодно, и появилось изображение изо льда — мужское
лицо, а не слова. И он со мной заговорил. Сказал: «Прекрати».
— «Прекрати»? — Отец стоял с одной стороны от стула, на
котором я расположилась, мама сидела с другой. Это они убедили меня прийти сюда
на совещание и, похоже, испугались видения на балу больше, чем я, а это о
многом говорило. Папа так сильно стискивал спинку стула, что я видела, как
напряглись мускулы у него на руке. — Что это значит — «прекрати»?
— Не знаю, — ответила я. — Честное слово, понятия не имею.
Миссис Бетани задумчиво поднесла ручку к губам.
— Вроде бы вы там, наверху, ничего особенного не делали,
просто дожидались мистера Мора. Верно?
Видимо, настало время сказать правду. Очевидно, от этого
зависела безопасность остальных.
— Там, наверху, я читала кое-какие документы.
— Документы? — Миссис Бетани прищурилась.
— Ну, чтобы убить время. — Достаточно убедительно? Я очень
надеялась, что да. — И... мы с Балтазаром ходили туда сегодня вечером.
К счастью, никто не спросил зачем. Думаю, они решили, что
это очевидно; или так, или они были не в состоянии мыслить здраво. Мои
родители, похоже, нервничали сильнее, чем я думала.
— Какие документы, милая? — Мама положила руку мне на плечо.
— Рассказывай все в подробностях. Все, что ты помнишь. Это может быть очень
важно.
— Да что тут помнить? Я просмотрела несколько документов,
ничего особенного в них нет. Не понимаю, почему призраки из-за этого
разозлились.
— Вопрос в том, что заставило их действовать, — процедил
папа сквозь стиснутые зубы. — Мы должны это выяснить, и чем скорее, тем лучше.
— Простите, Адриан, но вопрос не в этом. — Миссис Бетани
положила ручку. — Вопрос в том, как нам избавиться от призрака. Вы прекрасно
знаете, что существует весьма конструктивный способ справиться с этой
проблемой.
Мама сильнее сжала мое плечо. Ее рука дрожала. Я с
любопытством глянула на нее, но мамино лицо оставалось непроницаемым.
Папа, кажется, вообще не услышал того, что сказала миссис
Бетани.
— Призраки ненавидят вампиров. Они враждебны и очень опасны.
Вчерашний вечер доказал это, не оставив и тени сомнений.
— Этого я не оспариваю, — подтвердила миссис Бетани. — Я
имела в виду только одно: мы по-прежнему должны придерживаться наших
собственных целей, а не устраивать истерику из-за призраков.
Слова отца напомнили мне о вопросе, возникшем у меня после
того, как я впервые поговорила с Балтазаром о привидениях.
— А почему призраки ненавидят вампиров?
Мама с папой переглянулись, явно не зная, что сказать и
говорить ли вообще. Миссис Бетани сложила руки. Ответила мне именно она:
— Никто точно не знает своего происхождения: ни вампиры, ни
люди, ни призраки. Мифы весьма отличаются друг от друга, а наука мало что может
сказать тем из нас, кто сумел пережить свою смертную жизнь. Но сохранились
легенды, в которых содержатся крохи истины.
— Легенды?
— Когда-то существовали только люди, — сказала миссис
Бетани. — Очень, очень давно. До появления исторической науки, даже до
появления истинного человеческого сознания. Следовательно, это было время до...
нравственности. Намерение. Эмоция. Человек жил, как животное, в единении с
радостями плоти и не пытаясь понять собственную душу. То, что сегодня
человечество называет сверхъестественным — предвидение, чтение мыслей, умение
проникнуть в чужой сон, силы, превосходящие возможности плоти, — все это в те
времена было частью природного мира, такой же простой и очевидной, как земное
притяжение. Но человек эволюционировал. Развивалось сознание. А вместе с
сознанием появилась способность грешить.
Я молча уставилась на миссис Бетани. Мне никогда не
доводилось слышать ничего подобного, и, судя по напряженному молчанию
родителей, им тоже.
Миссис Бетани продолжала, и впервые ее голос не звучал ни
холодно, ни презрительно:
— Настал день, когда один человек убил другого: не обдумывая
этого заранее, без намерения, даже не понимая, что значит отнять чужую жизнь.
Но когда этот удар был нанесен, узы между естественным и сверхъественным мирами
порвались. И хотя жизнь первой жертвы завершилась, ее существование не
закончилось. Сверхъестественная часть первого убитого раскололась надвое — на
тело и на душу. Вампиры — это тело нежити. Призраки — души нежити. Наши силы
непохожи. Наши сознания различны. С тех пор и навсегда мы отделены от них и от
человечества.
От избытка новой информации голова у меня кружилась.
— И все это правда?
— Доказать этого я не могу, но многие из нас давно в это
верят, — призналась миссис Бетани. — И сама я тоже склонна верить.
— Вы хотите сказать, всякий раз, как возникает новый вампир,
возникает и привидение?
— Нет. Наше «генеалогическое древо» расщепилось с тем самым
первым убийством. Вампиры могут создавать и других себе подобных. Призраки...
им приходится быть более изобретательными. — На губах миссис Бетани играла
странная улыбка. — И все-таки они тоже могут появляться спонтанно. Определенные
виды убийств, в особенности те, что связаны с предательствами и нарушением
обещаний, влекут за собой появление привидений. Это редкость, но это случается.
— Но если вампиры и призраки больше не имеют между собой
ничего общего, почему они нас ненавидят?
Она пристально всмотрелась в меня и только потом произнесла:
— Большинство призраков не могут долго поддерживать
физическую форму. Должно быть, это сводит их с ума — видеть мир, но быть не в
состоянии стать его частью. Подумайте, как бы вы себя чувствовали, мисс Оливьер,
если бы оказались в такой ловушке: в бессилии наблюдать за существованием живых
мертвецов, которые по-прежнему в состоянии чувствовать, действовать и
наслаждаться своей земной жизнью. Подумайте, насколько мы ближе к настоящей
жизни. Теперь вам более понятно?
