Ракель смотрела на меня диким взглядом, вспоминая все свои
прежние ночные страхи. Я попыталась еще раз:
— Это не имеет никакого отношения к тому привидению. Правда.
— Откуда ты знаешь?
— Ты же знала, разве нет?
— Я догадывалась. — Ракель выбралась из постели и зашлепала
босыми ногами по половицам. Она откинула несколько влажных прядок с моего лба.
— Воды принести?
— Это было бы неплохо. Спасибо.
Оставшись одна, я стала вспоминать сон и те цветы, что уже
видела раньше, — цветы, которые снились мне в ночь перед тем, как я впервые
встретила Лукаса. До сих пор я считала, что это просто совпадение — то, что мы
нашли брошь, вырезанную точно в форме тех странных цветов.
Точнее, мне хотелось в это верить. Но теперь я задумалась: а
вдруг эти сны означают что-то большее?
В этом году рождественские каникулы проходили спокойнее, чем
в прошлом. Тогда в школе остались те вампиры, у которых не было дома, куда они
могли бы уехать. В этом году почти все они бежали из школы с привидениями.
Интересно, сколько из них вернутся весной?
И зима была неприятной, без снега — только серые небеса,
слякоть и гололед, из-за которого дороги становились непроходимыми. Балтазару
пришлось на время отложить поиски сестры. Я понимала, что его страшно
раздражает невозможность покидать «Вечную ночь», поэтому, как могла, старалась
его развлечь. В сочельник мы с ним сидели в классе современных технологий, и я
помогала ему разобраться с январским заданием.
— Нужно двигаться быстрее, — сказала я.
— Много времени уходит, чтобы разобраться, что означают все
эти стрелки, — возразил Балтазар, неуклюже нажимая на клавиши в начальном
уровне игры «Dance Dance Revolution
[7]
».
— Ты должен проникнуться ею так, чтобы твое тело знало, что
делать, в ту же секунду, как глаз заметил стрелку. Мозг в этом вообще не
участвует. — Я сидела, скрестив ноги, на полу рядом с игровой платформой и
уныло наблюдала за ним. — Ты же хороший танцор, Балтазар! Ну почему ты так
плохо играешь?
— Это не танец. В нынешнее время это просто... ритмическое
подергивание.
— Ну, тебе придется привыкать, потому что у этой игры нет
фигуры фокстрота.
Балтазар сердито посмотрел на меня, но во взгляде мелькнул
смех. Он пустил меня поиграть и покорно принял мою победу.
Потом мы поднялись наверх, в квартиру моих родителей, где я
жила в каникулы. Мама открыла дверь, и оттуда поплыл теплый запах корицы и
яблок.
— Как раз вовремя. — Она сжала плечо Балтазара и поцеловала
меня в щеку. — Мы только вас двоих и ждем.
— Взгляни на эту елку! — Балтазар просиял при виде высокого,
семифутового дерева, которое родители поставили в углу. Украшенное мишурой и
игрушками, которые я сама делала из картона и ершиков для чистки трубок, оно
выглядело достаточно праздничным, но ничем не отличалось от обычной
рождественской елки. Балтазар же просто пришел в восторг. — Я так давно не
открывал подарков под елкой!
— С тех пор, как был жив? — спросила я.
— В те времена мы не украшали елок, — отозвался он, пока
мама помогала ему снять куртку. — Это немецкая традиция, которая широко
распространилась через двести лет после того, как я умер! Но это хороший
обычай. Думаю, он останется еще надолго.
— И я тоже так думаю. — Папа стоял в дверях кухни, и фартук
на нем был многообещающе перепачкан шоколадом. — Но это большое облегчение, что
теперь на них не зажигают свечи.
— Настоящие свечи? Прямо с огнем? — Мне не верилось.
Мама шутливо содрогнулась:
— Настоящий огонь на настоящих деревьях, да еще и быстро
высыхающих. Ты просто не представляешь себе, каким опасным праздником было
Рождество!
Мы провели очень приятный вечер. Шоколад на отцовском
фартуке оказался глазурью для торта, который папа испек специально для меня. Мы
пили горячий сидр из кружек и кровь из стаканов — такой рождественский ритуал.
Впервые в жизни подобное сочетание показалось мне странным, но мама, папа и
Балтазар так радовались, что я отогнала от себя эти мысли. Играла рождественская
музыка, и раздавался тот особый приятный статический шорох, который
сопровождает только звучание виниловых пластинок. Все мои печали на время
забылись.
Позже вечером Балтазар встал на колени, чтобы посмотреть
лежавшие под елкой пакеты. Он уже пообещал, что мой подарок принесет завтра. Я
купила ему свитер — конечно, не самый потрясающий подарок, но ему требовалась
более современная одежда, а кроме того, теплая коричневая шерсть
ассоциировалась у меня с Балтазаром, хотя почему, объяснить было трудно. Но когда
он вытащил сверток со своим именем, я нахмурилась — это не мой подарок.
— Минутку! — воскликнул Балтазар. — Здесь для меня несколько
подарков. Несколько! Бьянка, надеюсь, это не ты потратила столько денег?
Я помотала головой.
— Признаем себя виновными, — сказал папа, обняв сияющую маму
за плечи. — Ты уже почти член семьи, Балтазар. Мы хотели, чтобы завтра ты смог
праздновать с таким же удовольствием, как и все мы.
— Спасибо.
Похоже, Балтазар был искренне тронут, и вовсе не потому, что
завтра ему достанется куча рождественских подарков, а просто радуясь тому, что
его признали своим. Может быть, заметив, как много это для него значит, я
должна была почувствовать то же самое, но не смогла.
Вместо этого я в очередной раз подумала, что мама с папой
как-то чересчур любят Балтазара. И дело вовсе не в том, что он хороший человек.
Нет, он им нравился только потому, что был моим кавалером-вампиром, то есть
тем, кто превратит их дочь в безупречного вампира, как они всегда надеялись.
Я всю жизнь собиралась оправдать их надежды. Но, видя, как
сильно родители к этому стремятся, — за их улыбками мне чудилось настоящее
отчаяние, — я не могла не задуматься, чего же они так сильно боятся.
Позже этим же вечером родители не только не запретили
Балтазару войти в мою спальню, но мама даже закрыла за нами дверь, чего не
делала в те два раза, когда Лукасу разрешалось войти сюда вместе со мной.
— Мои родители без ума от тебя, — сказала я. — Ты это тоже
заметил?
— Они не проявляли бы такого восторга, если б знали, куда и
зачем я тебя на самом деле вожу. Так что давай пока не будем лишать их иллюзий.
— Балтазар подошел к окну и посмотрел на горгулью. С ее каменных клыков свисали
сосульки. — Похоже, ей там холодно.
— Наверное, нужно связать ей шарф или что-нибудь в этом
роде. — Я устроилась на банкетке под окошком и приложила пальцы к холодному
стеклу.
— Ты жалеешь даже каменные создания. — Балтазар сел рядом,
прижался ко мне бедром и обнял за плечи.
