Учащимся не разрешалось оставлять свои машины на территории
«Вечной ночи». Положим, у меня машины и не было, но я также не могла попросить
друга подвезти меня.
— А почему нам не разрешается иметь машины? — негромко
спросила я Балтазара, когда мы с ним шли на урок английского. — Многие водят
машины с тех пор, как они вообще появились. Уж наверное, миссис Бетани могла бы
доверить им сесть за руль.
— Ты забываешь, что «Вечную ночь» основали намного раньше,
чем появились автомобили. — Балтазар посмотрел на меня сверху вниз, и я остро
ощутила, что он почти на фут выше. — Когда построили школу, у всех были кареты
и лошади, а их содержать намного сложнее, чем машины. Лошадей нужно кормить, а
денники — чистить от навоза.
— У нас и сейчас есть лошади в конюшне.
— Их всего шесть, а не три сотни. Огромная разница, когда
дело доходит до кормления...
— И уборки навоза, — закончила я и поморщилась.
— Вот именно. Я уже не говорю об оскорбленных чувствах,
когда кто-нибудь, проголодавшись, угощался от чужой лошади.
— Могу себе представить. — Бедные лошади! — Однако вряд ли
существует опасность, что сейчас кто-нибудь начнет пить кровь «тойоты»! А
вокруг полно места где можно припарковаться. Так почему миссис Бетани не
изменит правила?
— Миссис Бетани? Изменит правила?
— Хотя да...
Миссис Бетани главенствовала в классе, как судья в зале
заседаний: глядя на всех и каждого сверху вниз, одетая во все черное и,
бесспорно, держа всех в ежовых рукавицах.
— Шекспир! — объявила она, и голос ее разнесся по всему
кабинету. Перед каждым из нас лежали книги Шекспира в кожаных переплетах. —
Даже наименее образованные из вас наверняка так или иначе сталкивались с его
пьесами.
Мне показалось, или на словах «наименее образованные» миссис
Бетани посмотрела на меня? Учитывая ехидную усмешку Кортни, мне скорее всего не
показалось, поэтому я сжалась в комок и уставилась на обложку книги.
— Поскольку все вы знакомы с произведениями Шекспира, то
вполне оправданно можете задаться вопросом: почему опять? — Говоря это, миссис
Бетани жестикулировала, и ее длинные, толстые ногти в бороздках напоминали мне
когти. — Прежде всего, глубокое понимание Шекспира вот уже несколько столетий
служит фундаментом западной культуры. Вполне резонно предположить, что и в
грядущие столетия ничего не изменится.
Образование в «Вечной ночи» не было рассчитано на подготовку
к колледжу — и даже на то, чтобы сделать учеников умнее или счастливее. Оно
ставило перед собой задачу поддержать их в невообразимо долгом существовании. Я
с раннего детства не могла себе представить такого бесконечного отрезка жизни,
с тех самых пор, как узнала, что сильно отличаюсь от других детей в детском
саду.
— Во-вторых, с момента написания эти пьесы интерпретировались
самым разным образом. В свое время Шекспир был всего лишь популярным актером.
Потом он стал считаться поэтом и мастером, чьи работы предназначались для
чтения учеными, а не для развлечения публики. Но через сто пятьдесят лет пьесы
Шекспира снова начали ставить в театре. И хотя их язык звучит для современного
уха почти как иностранный, темы, в них затронутые, и сегодня вызывают в нас
заметный отклик — иногда таким образом, о котором сам Шекспир, возможно, и не
догадывался.
Хотя голос миссис Бетани всегда заставлял меня ужасно
нервничать, я не могла не радоваться мысли, что в этом году мы займемся
Шекспиром. Мои родители были большими поклонниками Шекспира. Они назвали меня в
честь героини «Укрощения строптивой», утверждая, что благодаря знаменитому
англичанину мое имя будет известным и в грядущие века. Папа даже видел Шекспира
в нескольких спектаклях — в те времена, когда тот был всего лишь одним из
драматургов, боровшихся за внимание лондонской публики. Поэтому я знала
наизусть погребальную песнь из «Цимбелина, когда мне не исполнилось и десяти
лет, видела DVD «Ромео + Джульетта» База Лурманна раз двадцать, а сборник
сонетов стоял у меня на книжной полке Вероятно, миссис Бетани и в этом году
устроит мне веселую жизнь, но по крайней мере я готова к этому. Похоже, она
опять подслушала мои мысли. Подойдя к моей парте, так что я ощущала запах
лаванды, всегда окутывавший ее, миссис Бетани сказала:
— Будьте готовы к тому, что любым существовавшим у вас до
сих пор представлениям о работах Шекспира может быть брошен вызов. Тем из вас,
кто считает, что можно узнать все о нем из современных киноверсий, я очень
рекомендую хорошенько подумать.
До тех пор, пока директриса не отпустила класс, я размышляла
о том, что нужно перечитать «Гамлета». Мы потянулись из кабинета, и я заметила,
как Кортни семенит рядом с миссис Бетани и что-то нашептывает ей, явно надеясь,
что ее никто не услышит.
Но миссис Бетани не собиралась ей потакать.
— Я не буду ничего пересматривать. Вам придется заново
представить свой отчет, мисс Бриганти, потому что он не отвечает требованиям.
— Не отвечает требованиям? — Рот Кортни от возмущения
округлился в безупречную букву «О». — Выяснить, как можно попасть в лучшие
клубы Майами, — это же по-настоящему важно!
— Если исходить из несколько сомнительных стандартов
значимости, полагаю, возможно, вы и правы. Однако недопустимо подавать свой
отчет в виде телефонных номеров, нацарапанных на салфетках. — С этими словами
миссис Бетани выплыла из кабинета.
Кортни раздраженно топнула ногой.
— Отлично! Теперь мне придется его печатать!
Я пожалела, что не могу рассказать об этом Ракели. Та
терпеть не могла Кортни так же сильно, как и я, а после первого дня в
ненавистной школе наверняка находилась в отвратительном настроении. Однако тем
вечером мы с ней просто сидели в своей комнате и болтали обо всем на свете, но
только не о том, что происходило на занятиях.
К сожалению, за целый вечер Ракель лишь один раз вышла из
комнаты в туалет. Времени мне хватило только на то, чтобы сделать два глотка крови,
чего, конечно, было совсем недостаточно. Голод мучил меня все сильнее и
сильнее, и в конце концов я заставила Ракель рано выключить свет.
Когда она наконец-то заснула, я откинула одеяло и
выскользнула из постели. Ракель не шевельнулась. Я осторожно вытащила термос с
кровью из тайника, на цыпочках вышла в коридор и огляделась. Никого не было.
Немного подумав, я торопливо пошла по коридору в сторону
лестницы. На мне были только шорты и хлопчатобумажная маечка на бретельках, а
ночью на лестнице было прохладно. Зато вряд ли кто-то явится сюда и увидит, как
я пью кровь.
«Чуть теплая», — с отвращением подумала я, сделав первый
глоток. Днем я ее подогревала, но даже термос не в состоянии хранить тепло
вечно. Ладно, не важно. Каждый глоток с медным привкусом вливался в меня, как
электроэнергия, но мне этого не хватало.
Я хотела более горячей крови. Я хотела живой крови.
