В прошлом году Патрис все время ускользала из спальни и
ловила в лесу белок. Может, и мне так делать? Как это — вгрызаться в белку? Мне
всегда казалось, что я не смогу. Всякий раз, воображая это, я думала, как ее
мех будет застревать у меня в зубах. Фу-у!
Но сейчас, когда мне это пришло в голову, все выглядело
по-другому. Я совсем не думала ни про их мех ни про то, что белки будут пищать.
Совсем наоборот — я представляла себе, как быстро колотится крохотное сердце, и
просто чувствовала это тук-тук-тук на кончике языка. И когда я вгрызусь в нее и
тонкие косточки затрещат, звук будет просто чудесным — как попкорн в
микроволновке...
Неужели я такое подумала? Омерзительно!
То есть я считала, что это омерзительно, но при этом ничего
омерзительного не чувствовала. Мне по-прежнему казалось, что кровь белки — это
самая восхитительная вещь на свете, за исключением человеческой крови.
Закрыв глаза, я вспомнила, каково это было — пить кровь
Лукаса, когда он лежал подо мной, сжимая меня в своих объятиях. С этим ничто не
сравнится.
Внизу лестницы что-то затрещало.
— Кто там? — вздрогнув, окликнула я. Эхо повторило мои
слова. Я позвала уже спокойнее: — Кто там? Эй?
Мне снова показалось, что я услышала этот звук — странный
треск, будто лед ломается. Треск приближался, словно двигался вверх по
лестнице. Я торопливо завинтила крышку термоса, чтобы ни один человек не
увидел, как я пью кровь, нырнула в коридор и попыталась понять, что может
вызвать такой звук.
Может, какая-нибудь девочка улизнула из спальни, как и я,
чтобы подкрепиться? Звук немного напоминал тот, который возникает, когда
бросаешь в воду кубики льда. Тут я подумала, что это может быть парень,
решивший втихаря навестить свою девушку, и подавила смешок. Может, это и вовсе
не человек. Просто старое здание так реагирует на осеннее понижение
температуры.
Треск все приближался. Внезапно потянуло холодом, словно я
открыла дверцу морозильника. Волосы у меня встали дыбом, руки покрылись
мурашками. Дыхание изо рта вырывалось паром, и я снова почувствовала, что за
мной кто-то наблюдает.
И тут внизу, на лестнице, я увидела колеблющийся свет. Он
трепетал подобно свече, но при этом был ярким, голубовато-зеленым, как вода в
бассейне. Ленты странного света струились по каменным ступеням. Выглядело это
жутковато, будто «Вечная ночь» оказалась под водой.
К этому времени я уже дрожала от холода, и термос
выскользнул у меня из рук. В тот миг, когда он загремел, ударившись об пол,
свет исчез, а воздух мгновенно потеплел.
«Это не отражение, — подумала я. — И не мое воображение».
Так что же это за чертовщина?
Ближайшая к лестнице дверь резко распахнулась, и появилась
Кортни в ярко-розовой ночной сорочке, со спутавшимися белокурыми волосами.
— Что тут происходит?
— Извини, — пробормотала я, наклонилась и подняла термос. —
Мне пришлось уйти из комнаты, чтобы поесть. Я... просто выронила термос.
Конечно, раньше или позже мне придется кому-нибудь
рассказать, что я видела, но меньше всего мне хотелось посвящать в это Кортни.
Услышав, что я уронила термос, она закатила глаза.
— Боже, просто пойди и поймай мышь, как все, понятно? —
Вместо того чтобы захлопнуть дверь, она переступила с ноги на ногу и внезапно
сказала: — Я считаю, что это ужасно противно.
— Уронить термос?
Кортни нахмурилась:
— То, что приходится прятаться, чтобы поесть. Тебе, конечно,
не повезло с соседкой, к тому же она такая зануда.
— Ракель не зануда!
— Да пожалуйста! — Кортни захлопнула дверь.
Постойте, она что, только что мне посочувствовала?
Мысль о том, что Кортни пытается вести себя дружелюбно,
оказалась настолько дикой, что я почти забыла про таинственный свет на
лестнице. Но не совсем.
Когда я в пятницу сказала родителям, что собираюсь ночевать
в лесу, чтобы наблюдать за метеоритным дождем, они ничуть не обеспокоились.
Территория школы была местом безопасным, во всяком случае, если ты вампир. Я
точно знала, что они не станут проверять, есть метеоритный дождь или его нет, и
это очень хорошо, потому что никакого дождя не ожидалось. Но они задали мне
целую кучу других вопросов, и я невольно задумалась, с чего бы это.
— Мне кажется, ты могла бы пригласить с собой нескольких
друзей, — сказала мама, когда мы сидели за воскресным обедом: лазанья для меня
и большие стаканы крови для всех нас.
Со стереопроигрывателя доносился голос Билли Холлидей,
рассказывающей о своем возлюбленном, которому она когда-то верила.
— Например, Арчану. Вроде бы она неплохая девушка.
— Гм, да, наверное. — Арчана была индийским вампиром лет
примерно шестисот. В прошлом году мы с ней вместе ходили на уроки истории, но
едва ли обменялись десятком слов. — Да только я ее почти не знаю. Если бы я
кого и пригласила, так это Ракель, но она совершенно не интересуется астрономией.
— Ты проводишь слишком много времени с Ракелью. — Папа
сделал большой глоток крови из своего стакана. — Не лучше ли завести себе и
других друзей?
— Ты имеешь в виду — друзей-вампиров? Сам всегда говорил
мне, что нельзя быть снобом, что мы больше походим на людей, чем утверждает
большинство вампиров! Что вдруг случилось?
— Я говорил только то, что думал, и сейчас я совсем не об
этом, — мягко произнес папа. — Факт остается фактом — ты станешь вампиром.
Через сто лет Ракель умрет, а твоя жизнь еще только начнется. И кто будет с
тобой тогда? Мы привезли тебя сюда, чтобы у тебя появились друзья, которые
никогда не покинут тебя, Бьянка.
Мама ласково положила ладонь мне на руку.
— Мы-то всегда будем с тобой, милая. Но ты же не захочешь
все время проводить с родителями, правда?
— Это как раз очень даже неплохо. — Я говорила правду — но
не совсем так, как могла бы сказать когда-то. Еще в прошлом году я нуждалась
только в одном — навечно спрятаться от мира в нашем уютном доме. Только мы
втроем. Но сейчас я хотела большего.
Балтазар шагнул на край фехтовальной площадки, держа маску
под мышкой. В белом фехтовальном костюме он выглядел просто ослепительно,
костюм обтягивал мощное тело так, словно оно было вытесано из мрамора.
Я взглянула в зеркало, висевшее на стене, и вздохнула.
Ослепительно — это не про меня. Я выглядела как заблудившийся белый одутловатый
телепузик. Кроме того, я понятия не имела, как держать рапиру. Однако заявить,
что мне второй год подряд требуется посещать класс современных технологий, я
никак не могла, а фехтование оказалось единственным факультативом,
соответствующим моему расписанию.
— У тебя испуганный вид, — заметил Балтазар. — Учти, здесь
тебе не придется сражаться на дуэли, защищая свою жизнь.
