— Ничего не понимаю, — бормотал он.
Я не стала ему объяснять, поскольку подрядилась добывать Доступную Принцессу, а не освобождать ее женихов, и у работодателя могли возникнуть вполне обоснованные претензии.
За привратницкой начинался крытый переход к башне. Здесь я запустила Хэма вперед, приказала «Беги!» и принялась крушить за собой стены и крышу.
— Ты чего? — изумился Хэм.
Мог бы и сам догадаться. Когда бахадуры и рыцари умаются убивать Дубдуба, то, вероятно, вспомнят, зачем они сюда приперлись. А нам конкуренты ни к чему. Лучше их отсечь. Оптом.
В башне стражи не было, и я замедлила бег, ожидая ловушки. Почти совсем рассвело, факелы не горели, похоже, их и не зажигали невесть сколько времени. И вообще, первое, что бросалось в глаза — это следы запустения. Когда-то здесь царила роскошь, но потом эту роскошь не то чтоб уничтожили — просто перестали поддерживать. Золото, коим были выведены изречения на мраморе стен, потускнело. На коврах видны были проплешины, а на раскиданных повсюду парчовых подушках — заплаты. Притом какой-то порядок в башне всё же поддерживался, иначе бы мы задохнулись от пыли и затхлости. А так — ничего.
Хэм, не обращая внимания на всё вышеперечисленное, бодро рысил по лестнице из розового мрамора. Я поспевала за ним, стараясь ничего не задевать Рубилом. Судя по тому, что кругом ничего не рушилось, мне это удавалось.
Поднявшись на верхний ярус, мы оказались в покоях, разделенных выгоревшими коврами. Хэм решительно откидывал эти преграды, в результате чего запутался, шлепнулся на пол, благо ушибиться здесь было затруднительно. И тут же торжествующе завопил:
— Здесь кто-то есть!
Он метнулся к ближайшей софе и выволок из-за нее распластавшуюся между коврами пухленькую девушку, одетую весьма условно — в прозрачные шальвары и две чашки на грудях. Всё это хозяйство соединялось тонкими золотыми цепочками. От страха девушка не могла вымолвить ни слова, ее голова в каштановых локонах болталась, словно у куклы.
— Отпусти ее, мальчик, — раздался тихий, немного надтреснутый голос.
От неожиданности Хэм разжал руки, но девица отнюдь не рухнула на софу, а ретиво бросилась к источнику голоса. Это была седенькая старушка, закутанная в темную шаль, дрожащая девица спряталась у нее за спиной.
— Здравствуй, бабушка, — вежливо сказала я. — Ты, случаем, не невольница прекрасной Бедр-аль-Тохес?
— Нет, — столь же вежливо отвечала она. — Я и есть Бедр-аль-Тохес. А невольница — вот, — и она указала на девушку.
Пружины софы жалобно заныли под тяжестью рухнувшего тела — Хэма, а не девицы.
— И на этой вот я должен жениться? — простонал он. — Да моя бабка и то моложе!
Я молча выругала себя за недогадливость. А ведь могла сообразить! Великий Хам назначил отпрыску поход за Доступной Принцессой при его рождении, сам, надо думать, прослышал про нее невесть когда. И еще мы слышали, будто история Бедр-аль-Тохес переходит от сказителя к сказителю. Из поколения в поколение, надо полагать. И Дубдуб якобы служил визирем у эмиров. Не у одного, а у многих.
Бедр-аль-Тохес что-то говорила. Я прислушалась.
— Дубдуб сюда уже много лет не заходит. Еду, правда, не забывает присылать. И невольниц, когда предыдущие умирают.
— От чего же они умирают? — Она вздохнула.
— От скуки…
— Понятно… Вот что, уважаемая, давайте сядем и поговорим спокойно, как принцесса с принцессой.
Бедр-аль-Тохес последовала моему совету. Невольница примостилась у ее ног.
— Дубдуб, полагаю, вас никогда больше не побеспокоит. И вообще никого. Так что вы свободны. И что бы вам хотелось от этой свободы?
Она снова вздохнула.
— Вернуться домой. У моих братьев, наверное, уже внуки… или правнуки… Я бы с ними нянчилась. У меня здесь есть драгоценности… а я уже не в том возрасте, чтобы в пути кто-то ко мне приставал!
— Тогда сделаем так. Сейчас здесь будет изрядная суматоха. Воспользуйтесь ей и выбирайтесь наружу. Скажите что были служанкой Доступной Принцессы. А про служанку в случае чего скажем, что это и есть принцесса. Как, девушка, — обратилась я к невольнице, — сумеешь изобразить принцессу?
Та гордо вскинула голову.
— А я и есть принцесса. Меня зовут Ублиетта. Мой отец — король Арктании, и меня похитили люди этого вашего Дубдуба…
— С ума сойти, — пробормотала я, — кругом одни принцессы… Ну что, устраивает всех такой взаимозачет?
Хэм приоткрыл глаза и посмотрел на Ублиетту с нескрываемым интересом.
— Устраивает, — заявил он. — Я тоже принц, хотя как его… инкогнида.
Всё-таки молодежь быстро восстанавливается, подумала я. После психической травмы, нанесенной Дикими Хозяйками, Хэм женщин знать не хотел, а теперь вон как губу раскатил. Да и девушка, похоже, не прочь…
— Но как вы собираетесь покинуть башню? — Бедр-аль-Тохес прервала мои размышления. Она встала и подошла к окну, выходившему во двор. — Я вижу воинов в цветах эмиров Этрофа. Они сражаются с другими, по виду чужестранцами. И те, и другие готовы пойти на штурм. Если они ворвутся сюда…
— Выбраться из башни — не проблема. А вот как покинуть город… Может быть, морем?
— У причала только лодки, — сообщила Ублиетта то, что я знала и без нее. — А в море, стражники говорили, — пираты…
Тем временем я подошла к противоположному окну, откуда открывался чудесный вид — синева морская, сливающаяся у горизонта с синевой небес. Эту гармонию, однако, что-то нарушало. Я прищурилась, чтобы лучше видеть.
— Ты права, девочка. В море — пираты! И вполне определенные пираты.
Легкий утренний бриз надувал черные паруса трехмачтового брига «Мизерабль». Воздух был столь прозрачен, что, казалось, даже на таком расстоянии можно рассмотреть развевающийся на грот-мачте вымпел с девизом «Враг бога, государства и человечества».
— Итак, спускаемся! Бедр-аль-Тохес, хватайте свои драгоценности и теплую одежду! Хэм и девушка, садитесь в лодку и гребите вон к тому кораблю.
— Но я же не могу на воде… — привычно заныл Хэм.
— Я могу грести! — вызвалась недавняя невольница.
— Отлично. Хэм, скажешь Топлессу, что ты от меня, и чтоб к берегу он не причаливал. Я задержу эту публику, сколько смогу, потом догоню вас.
— Но со двора нет выхода к пристани! — предупредила Бедр-аль-Тохес, уже стоявшая на лестнице с узелком в руках.
— Да сделаю я выход, сделаю…
От природы я нисколько не кровожадна, а драка при наличии такого оружия, как Рубило, непременно превратилась бы в бойню. До сих пор я рубила этим мечом только неодушевленные предметы, включая Железного Феникса, и проложив Хэму с Ублиеттой путь сквозь стену, постаралась развить тенденцию. В подобном случае разрушения впоследствии могут списать на землетрясение и прочие стихийные бедствия, и не страдать оскорбленной гордостью.
