И всё-таки что в сложившейся картинке меня не устраивало.
Гидранты перестали получать известия от своего мага полгода назад. Из чего сделаем вывод, что тогда он и погиб.
Вполне вероятно, если его занесло туда, где поклоняются смерти во всех ее проявлениях! Но письма перед этим отправить успел, да еще с храмовой печатью. И экспертиза подтвердила, что письма писал именно Анофелес, не ком с горы… Не складывается. Проконсультироваться, что ли, у Абрамелина?
Нет. Учитывая то, что он не признает перемещений в пространстве, старик может оседлать Барсика и отправиться добывать сведения лично. А пока существует вероятность, что храм представляет опасность для магов, я не стану втравлять Абрамелина в свои дела. Что ж, съезжу в храм сама и посмотрю, что к чему. Правда, утверждают, будто Безысходный лес обычному человеку пересечь нельзя. Но сколько лесов на моей памяти объявляли непроходимыми, хотя пройти их вполне возможно! И Заволчанские леса — пусть не без оснований, и Злопущу, которую, не ходи к гадалке, деловые дяди с берегов Пивного залива вырубят под корень, прежде чем состарятся нынешние дети. А с точки зрения городского мальчика любая рощица сойдет за зачарованную чащу.
Правда, насчет чар архивный юноша скорее всего не врал. Темные силы должны слететься к храму смерти словно мухи к помойке… тьфу, придет же такое сравнение в голову. Но некоторый опыт обращения с демоническими сущностями у меня имеется, так что прорвемся.
На рассвете я покинула гостеприимный притон и выехала из Вестенбурга по древней имперской дороге из желтого кирпича. Ибо у этой империи два достоинства — дураки и дороги.
Но как бы ни были обихожены дороги империи, путешествовать до конца с комфортом не удалось. Чтобы достичь Нечистого поля, пришлось свернуть с накатанного пути. В сущности, Нечистое поле — вовсе не поле. Так называется большая заболоченная равнина к юго-западу от имперской дороги. Причем болото это вовсе не гиблая топь, как можно вообразить по названию, а источник благосостояния для местных жителей. Здесь водятся особо жирные и крупные гушки, которых ловят и поставляют к столу многочисленных гурманов, а среди таковых числятся самые родовитые дворяне империи. Должно быть, промышляют здесь также всякую болотную дичь, уток, и собирают ягоды — я не интересовалась. Разговор у нас со старостой деревни, стоявшей на окраине Нечистого поля, был о другом.
Месье Бабло, по совместительству являющийся также хозяином постоялого двора, долго приглядывался ко мне, пока я ужинала. Вот почему в городах во время путешествий я предпочитаю заведения с дурной славой — там я практически сливаюсь с окружающей обстановкой.
В сельской же местности избежать излишнего внимания невозможно. Но месье Бабло, в отличие от многих своих собратьев, вовсе не испытывал страха перед моей персоной. И, выждав, пока я утолю первый голод, осведомился:
— Мадам не из истребителей случайно будет?
— Не будет, и не случайно.
— А похоже… и меч у вас… и прочее снаряжение… не для украшения же таскаете?
— Предположим, украшать меня бесполезно. А вам что, защита требуется? Полна деревня здоровых мужиков, я сама видела, пока проезжала.
— Это смотря от чего защищать. О прошлом годе разбойники пробовали на нас дань наложить, так мы их всей деревней в болоте утопили. Зато — не изволите заметить — время вечернее, самая пора выпить-повеселиться, а кроме вас посетителей у меня нет?
— Заметила. Да с чего мне об этом беспокоиться — других путников в деревне нет, а здешние, может, все домоседы.
— Не были до нынешнего лета. А теперь девушки, вместо того, чтоб на лугу хулы-румбы плясать, по домам хоронятся. Да и мужики не спешат выпить кружку в хорошей компании.
— Ладно, почтеннейший, не тяни вервольфа за хвост. Что у вас стряслось?
Господин Бабло испустил протяжный вздох.
— Вампир у нас заявился. Ну, не совсем у нас, а поблизости.
Та-ак. Накаркал доктор Халигали.
— Он что, убил кого-нибудь?
— Боги миловали! — трактирщик сделал охранительный знак.
— С чего тогда взяли, что это вампир?
— Тут история вот какая… — месье Бабло извлек из-за стойки бутыль, присел за мой стол, плеснул себе и мне. В бутыли оказалось бренди, фатально преследующее меня с начала данного сюжета. — Про наши места многое говорят… страсти разные… и не всегда зазря. Сама понимаешь, где живем. — Он тоже перешел на «ты», и я не стала его одергивать. — В лесу у нас всякие чудища водятся… только мы в лес не заходим… и мы им не нужны, они всё вокруг храма кружатся. А с нашими болотными бесами и водяными мы спокон веку мирно жили. Мы им жратву — они нам живность…
— К делу, любезный, к делу!
— А по весне объявился… этот. Один житель здешний, Жан Валья, ночью лягушек ловил… они ночью хорошо идут… и возвращался мимо леса, а этот как выскочит… как выпрыгнет, бледный такой, глаза горят, зубы торчат! По счастью, у Жана на шее амулет был, в храме Фотинии Светлой освященный. Еле отбился и сбежал, невод с лягушками бросил. А утром вернулся — лягушки там лежат, а горлы у них прокушены…
— Это что-то новенькое в мировой вампирской практике, — пробормотала я.
Бабло не обратил внимания на мое замечание.
— С тех пор и повелось… Как стемнеет, он по деревне бродит, в окна заглядывает, зубами цыкает. Жреца из города вызывали, он всю деревню освятил — не помогает. Вот и сидим по домам, чесноком и розами увешанным.
Действительно, зал постоялого двора был увешан гирляндами из головок чеснока и увядших цветков шиповника, местном захолустье принимаемом за розы, но я по первости решила, что это кухонные принадлежности.
— А вампир, говорят, на кладбище хоронится, — продолжал Бабло, пропустив мимо ушей невольную игру слов. — У нас кладбище аккурат между лесом и болотом…
— Что ж вы не убьете его, ежели известно, где он скрывается?
— Так ведь боязно! Вампир всё же, а не фунт лягушек… опять же не мастера мы вампиров убивать. Будь он живой — другой разговор, а так…
— Вот мы и подошли к сути дела. А суть у нас такая: ты хочешь, чтоб я убила вашего вампира.
— Убила, прогнала, в общем, избавила нас от такой напасти.
— Однако ж напасть вас не первый месяц мучает. Что ж вы специалиста не пригласили, кроме жреца? Истребитель бы вам в два счета вампира вывел.
— Ну… — Бабло замялся.
— Ясно мне всё с вами. Истребители берут по таксе, она у них высокая, а ты решил, что с дурной бабой мимоезжей дешевле выйдет. А загрызет меня вампир — не жалко, и неустойку платить не придется. Только вот что, любезный Бабло. Я, может, и соглашусь поглядеть на вашего вампира. Но, поскольку действую я на свой страх и риск, то премию за этот самый риск возьму авансом.
Тут Бабло, разумеется, начал возмущаться и кричать, что никто ему как выборному лицу от всей деревин не гарантирует, что я не удеру вместе с авансом, я отвечала ему в том же духе, и в результате мы пришли к соглашению, что мне положено в качестве аванса сорок имперских гроссфатеров. Это было вдвое меньше, чем запросил бы истребитель, вдобавок скаредный Бабло умудрился вычесть из этой суммы стоимость ужина, ночлега и выпивки, так что наличными я получила тридцать.
