Кого-то он мне напоминает, – подумал Джаред, – а ведь я его сроду не видел.
Не, не «кого-то», а «что-то». О чем-то. О пограничных войнах. Там не выезжали в бой со щитами – ради легкости, а отчасти из лихости. Там не любили лошадей светлой масти, считали их слабыми. И всадник… не похож на южанина… но держится, как южанин. Человек наместника. Если только не сам…
На ловца и зверь бежит. Только кто здесь ловец, а кто зверь?
Разбежавшиеся путники возвращались к дороге. Кое-кого вели под руки. А драчливого лудильщика и вовсе несли, и побелевшее лицо его заливала кровь… При этом зрелище Джаред вспомнил о своем ремесле, и оставил наблюдения. Нужно было помогать раненым, которых разместили на ближней поляне.
Он промыл рану лудильщика вином из его же собственной фляги и перевязал. Ясно было, что бедолага идти не сможет, но Джаред надеялся, что на телеге его доставят до какого-нибудь селения. Другие отделались легче – синяки, ссадины, один подмастерье вывихнул ногу, которую Джаред без труда вправил. Но бочару не так повезло, как прочим – его принесли со стрелой в спине, и кармелит читал над ним молитвы.
Наверняка среди разбойников тоже были убитые и раненые. Однако прежде чем Джаред успел это узнать, его тронули за плечо. Он обернулся и увидел солдата.
– Наместник требует, – сказал он.
Значит, Джаред не ошибся. Что ж, посмотрим на тебя вблизи, Кайрел ап Тангвен.
Тот так и не сошел с седла, оглядывая происходящее на поляне. Затем снизошел перевести взгляд на Джареда.
– Ты почему не убежал, как другие?
Вот ты, черт, заметил! И когда успел?
– Кто убегает, за тем гонятся.
Кайрел кивнул, как показалось Джареду – одобрительно.
– Ты воевал?
– Нет. И в драке от меня мало толку. Разве что после. Я – лекарь.
Кайрел говорил с сильным южным акцентом, и Джаред неосознанно перешел на пограничный диалект. И от наместника это не укрылось.
– Не очень-то ты похож на южанина.
«Ты тоже»«, – едва не брякнул Джаред, но успел сдержаться.
– Я на Юге только жил, а родом из Эрда. Вот, навещаю родные места…
– Назови свое имя.
– Джаред из Дагнальда. – Об аббатстве Тройнт он предпочел умолчать.
Взгляд Кайрела из-под приспущенных век был тяжел и пристален, и Джаред с тоской подумал: сейчас начнет выпытывать, где я был во время смуты, и не из людей ли мятежного Гудлейфа Дагнальда, и с какой целью вернулся на Север… Но Кайрел лишь слегка повел рукой, – свободен, мол.
Джаред отошел. Пойманных разбойников солдаты согнали в кучу на край поляны, скрутив им руки. Трое сидели на траве, свесив головы. Раненые, стало быть. Но их никто не пользовал. Только монах, дочитавший молитвы над убитым бочаром, теперь сместился в эту сторону. Джаред двинулся к пленникам, но солдат придержал его.
– Тебе чего, парень?
– Я лекарь. – Вечно надо объяснять одно и то же. – А там раненые.
– Спятил, малый. Кого ты лечить собрался? Это, уже, считай, покойники. Их повесят.
– Вот пусть здоровыми и вешают. А то помрут до суда.
– Какого суда? Тебе что здесь, Эрденон? Сейчас святой отец за душегубов помолится – и вздернем. Наместник распорядился.
На противоположной стороне дороги оклемавшиеся от испуга и полученных боевых увечий путники рыли могилу для бочара.
– Нехорошо, конечно, – сказал сидевший на телеге подмастерье. – В несвященной земле, без креста… Да тут вблизи, говорят, деревни нет, пока мы его до кладбища довезем по летней жаре, сам знаешь, что будет…
С могилой спешили – и потому что жаждали быстрее уехать, и потому что зрелище впереди было интересное. Нужно же как-то поразвлечься.
Никого здесь, кроме Джареда, приказ наместника не удивил. В том числе и самих разбойников. Вот что значит много лет не бывать на родине. На южной границе нравы тоже нежностью не отличались, но казнить без суда было как-то не принято.
Кайрел ап Тангвен все-таки спешился, но не ради особых распоряжений. Он достал из переметной сумы кусок хлеба и протянул своему коню. Сам не ел. Железное правило южан – покорми сперва коня, потом ешь сам.
Тошно, братцы. Север или Юг, та сторона дороги или эта – все едино.
Разбойников развешали на деревьях. Всех. включая раненых и убитых. Те, у кого были силы, вырывались, но тщетно. Все кончилось очень быстро, слишком быстро – к разочарованию большинства зрителей, даже тех, спешил покинуть поляну. И брат-кармелит, все успевший – и бочара проводить, и «Nunс dimittis»
[8]
висельникам прочитать, что-то промолвил насчет тряпок, которые вот так болтаются на деревьях в глубине леса за аббатством Тройнт.
Торопились не зря. Уже сказано было, что как бы не поспешали, ночевать все равно придется при дороге. Но становиться лагерем рядом с покойниками не хотелось. Всякое говорят про тех, кто умер не своей смертью. Да еще когда рядом те, кто их жизни порешал. А ну как явятся? В то же время лишаться общества солдат никто не хотел. С ними надежнее. Поэтому двигались, стараясь не отставать.
Наместник с конными ехали шагом впереди, а пеших воинов разбили – одни следовали сразу за конными, другие замыкали шествие, пропустив путников в середину. Джаред шел рядом с с телегой, где лежал раненый лудильщик – приглядывал. Слышно было, как позади монах беседует с одним из солдат.
– Это скьольдовские?
– Сейчас! Сделали, понимаешь, из Скьольда пугало на весь Эрд и шарахаются от него. А Скьольд со своими за Катрею и не совался никогда.
– Тогда кто же?
– А дезертиры из недорезанных. В других местах, слышал я, они в горы подались, на Вал, а здесь по лесам промышляют.
Двигались уверенно – видно, в отряде наместника хорошо знали лес. Остановились на берегу реки, перейдя ее вброд – было неглубоко. Джаред заметил, что спутники его повеселели. Всякий слышал, что нечистая сила текучую воду пересечь не может, и, стало быть, неупокоенные души, как бы они не злобились, сюда не дотянутся.
День получился невыносимо длинным, хотя стоял уже август, и летние ночи, такие светлые в этой части Эрда, что казались бессолнечным днем, стали темнее. Костры запалили, чтоб сварить ужин, а не для защиты от ночного мрака. Дым от костров, туман, стлавшийся над рекой, тусклое небо – все сливалось воедино. Что-то это Джареду напоминало, но что – на сей раз вспомнить он не мог. Да и не хотел. Не до того было. Весь вечер он просидел возле лудильщика, пока тот не заснул. И только тогда Джаред ощутил, что безмерно устал и хочет есть. Хорошо было с актерами – там ему не надо было об этом беспокоиться. А сейчас – в сумке, желудке и фляге одинаково пусто. Даже безвкусная стряпня Дагмар пришлась бы кстати, а при мысли о том, как готовила Зика, можно захлебнуться слюной. Джаред не рассчитывал на ночлег в лесу и надеялся поесть на постоялом дворе. Теперь же придется напрашиваться – не рыбу же в реке ловить голыми руками.
