Почтенный врач не мог знать, что новости Джареда обязаны были несколько устареть, поскольку Юг он покинул раньше Кайрела, и попал в Дуэргар с таким опозданием, потому что передвигался пешком и в обход.
Замок Дуэргар стоял на горе сразу за лесом. И, как обнаружил Джаред, со стен и башен Медуанский лес, казавшийся прекрасным укрытием, отлично просматривался, а дорога, та вообще была как на ладони. С этой стороны леса подойти к замку было если не невозможно, то очень трудно.
С другой же стороны начинались горы, за видными с башен уступами – бездонные провалы и каменные пустыни Междугорья, где не жили ни люди, ни звери. При таком расположении Дуэргар мог быть отличной военной крепостью – но ничем иным. Выстроенный из серого камня, завезенного с ближних гор, он производил сумрачное впечатление. Зубчатые стены соединяли часть круглых башен. За воротами была выстроена внешняя крепость – барбакан, из которой было удобней обстреливать нападающих. Главная башня в глубине двора была квадратной, в три яруса. Ничего нового в увиденном для Джареда не было, точно так же устроены большинство замков в Эрде, в том числе замок Дагнальд, рядом с которым прошло его детство. Иногда ему мальчишкой удавалось попасть за ворота, и он помнил такие же амбары, конюшни и мастерские вдоль стен, большой колодец и большую башню, на зубцах которой господин Дагнальд вешал тех, кто уличен был в разбоях и кражах. Здесь на башнях не вешали, на все равно замок Дагнальд вспоминался менее мрачным, более обжитым, что ли. Здесь деревня располагалась дальше от замка, у самой подошвы горы. Возможно, до мятежа прежний хозяин главной башни обитал в ней со своей семьей. Но сейчас это была просто большая казарма.
Вообще, первый ярус и был устроен так, чтоб в нем ночевали и ели солдаты гарнизона. Там же была кухня и лазарет. На втором проживал наместник и его офицеры. На третьем, где в обычные времена полагалось быть горницам для женщин и детей, Кайрел устроил сторожевой пост, поскольку оттуда просматривалась вся округа. И над крышей помещено был знамя с гербом наместника. Герб сей изображал щит, разделенный надвое, в одну половину вписана башня, в другую – ладья. Джаред почему-то решил, что это шахматные фигуры, но когда он поделился этим соображением с окружающими, на него посмотрели, как на умалишенного. Какие, к черту, шахматы? С каких пор у нас гербы дают за какие-то бирюльки? И рассказали, что во времена оны, больше ста лет назад, некий Рондинг, поставленный капитаном над некоей приморской крепостью, оборонял ее с малыми силами от нападения с моря, и так успешно, что не только продержался до подхода императорских войск во главе со знаменитым Радульфом Тримейнским, но и сжег вражеские корабли. А великодушный Радульф своей рукой посвятил его в рыцари, и в память о том сражении и признании заслуг повелел изобразить на гербе башню и корабль. Вот как! А ты – шахматы, шахматы…
Джаред ночевал внизу, а обедал наверху. И-за чего, собственно, и пришлось распинаться перед собратом-лекарем: того за хозяйский стол никогда не сажали. Делать ему в замке было нечего. Единственный пациент – лудильщик, едва поднявшись на ноги, ушел в деревню. Солдаты возвращались из патрулей, не привозя раненых, что свидетельствовало более об их воинском умении, чем о безопасности дорог. Но Джаред не позволял себе расслабляться. В любой миг его мог вызвать наместник.
И вызывал, бывало.
Никаких развлечений в Дуэргаре не водилось. Ни тебе музыкантов, ни тебе шутов. И на охоту при Джареде отсюда не выезжали. Казалось, Кайрела интересуют только его прямые обязанности. Патрулирование, обучение солдат, жалобы местных жителей. То, то называется, упертый человек. Он не был женат, и любовницей в Эрде не успел обзавестись. Да в Дуэргаре и выбирать не из кого: деревенские девки, прачки и стряпухи в замке. Солдатам довольно, а наместнику не пристало. Может, он поэтому и предпочитает Вальграм, а городские укрепления – это предлог?
Но он первый завел разговор о снах…
Впрочем, когда он поначалу велел Джареду задержаться после обеда, то спрашивал не о снах, а об Эрдском мятеже.
– Я торчу здесь уже полгода, – сказал он, – и не пойму, у кого в головах затмение. Все мы слышали, что Эйнар Вальграм начал мятеж, и был разбит принцем Раднором. Так и в Эрденоне утверждают. А здесь, на востоке, говорят, что именно Вальграм, как полководец герцога, мятежников и разбил. За что ж его тогда казнили?
– Тогда была смута, господин, а во время смуты всегда сумятица, и в городах, и в головах. Я и сам видел по дороге сюда, как люди дрались, потому что не могли прийти к согласию из-за тех событий.
– Но ты все же здешний, хоть и жил на Юге. Тебе проще понять, что здесь произошло. Почему одного и того же человека называют мятежником и защитником короны. И кто в этой войне кого предал. И почему среди местной разбойной братии попадаются люди Мьюринга?
– Кто такой Мьюринг?
Кайрел махнул рукой.
– Пользы от тебя…
«Неужели я ошибся, и наместник хотел узнать только подробности о мятеже?» – спрашивал себя Джаред. На всякий случай он все же выяснил, кто такой был этот Мьюринг. Род был эрдский, один из древних, но чем прославился сей носитель знатного имени, Джареда прежде не интересовало. Солдаты в гарнизоне были большей частью из тримейнских земель, но служили здесь достаточно давно, чтобы кое-что знать о местных событиях. Гибих Мьюринг был эрдский вельможа, соратник принца Раднора и герцога Тирни. Он вроде бы года два как умер. С чего его люди подались в разбойники, никто не знал. Но именно они считались в этих краях самыми жестокими живорезами, и после того, что они понатворили в здешних деревнях, могли и впрямь полагать, что им повезло попасть на расправу к наместнику, а не к мужикам.
Короче, родимый Эрд во времена мятежа был змеюшник еще тот, и желание Кайрела распутать клубок было вполне объяснимо.
Но если Джаред в чем и ошибся, то лишь в своем предположении, что Кайрел не собирается говорить с ним о снах. Такая, видно у него была манера разговаривать – отвлечь предварительно внимание собеседника. Манера, порожденная военными действиями на границе. Они говорили в комнате, где Кайрел разбирал дела. Как человек, связанный с южными традициями, он был неплохо образован, и если не обременял себя писаниной и чтением прошений, то свод эрдского права читал. Кажется, это была единственная книга в Дуэргаре, если не считать молитвенника, принадлежавшего замковому капеллану.
Книга лежала на дубовом столе. Еще здесь имелись кресло с высокой спинкой и табурет. Из окна, высокого и узкого, был виден лес.
– Корбо уверял, что ты наделен Даром, – сказал Кайрел.
Соглашаться с подобным утверждением было смертельно опасно. И опровергать – тоже. Поспешные оправдания вызывают подозрения.
– Такие слухи ходили, наверное, обо всех, кто учился в ханаке Аль-Хабрии. Наука непосвященным кажется магией…
– Он не говорил обо всех. Он говорил о тебе. Цыгане считают, что Даром могут обладать только женщины. Потому он и удивился, встретив тебя.
