Но, когда он седлал чалого, на крыльце показался Диниш.
– Ты что ж это сбегаешь, будто убил кого-нибудь? – с укоризной сказал он. – Хоть по кружке распили бы на прощание, как люди.
– Ничего я не натворил, – Джаред верно расценил его беспокойство, – и ничего у меня не случилось, так что тягать вас к ответу не будут. Просто засиделся я тут, а в Тримейне у меня дела. Сам понимаешь…
Пока он говорил, вышла Дагмар, встала рядом с мужем, тот, не глядя, обнял ее за плечи. Давно надо было уехать, с неожиданной злобой подумал Джаред. Пусть живут, как хотят.
– Дела так дела, – сказал Диниш. – Мы не дети и не девки, на прощанье слезы лить… Счастливого пути.
Глаза Дагмар были светлы, холодны и прозрачны, как первый осенний лед.
– Ты вернешься? – спросила она.
– Конечно, вернусь, – ответил Джаред. – Как только смогу.
2. Тримейн. Новый Дворец. Дом-с-яблоком.
– Переговоры – дело хорошее, – сказал Лабрайд. – Кого я ненавижу, так это посредников при переговорах.
Джаред слушал его рассуждения вполуха. Новая одежда, которой его ссудили в Доме-с-яблоком, стесняла. Он, конечно, положил себе за обычай во всем внешне следовать местным нравам, но не до такой же степени.
Лабрайд же был доволен. Против ожидания, он вовсе не считал, что Джаред плохо исполнил порученное ему задание, хотя вопрос, ради которого Джаред ездил в Эрд, остался без ответа.
– Посредник, стало быть. По странному совпадению, мы сами назвали того, кого ищем, посредником – ведь он связывает убийцу и того, кому убийство выгодно. Помимо прочих, искали и среди законоведов. И я выяснил, что некий доктор Лозоик Поссар был принят в качестве профессора на юридический факультет Тримейнского университета по рекомендации принца Раднора. Который, в отличие от своего кузена, интереса к академическим знаниям не проявлял никогда. Теперь этот Лозоик Поссар довольно весомая фигура в Тримейне – квалификатор Святого Трибунала. Но при этом он упорно старается не привлекать к себе внимания. Неизменно снимает свою кандидатуру при выборах ректора, не участвует в публичных диспутах при дворе. А уж об его участии в эрдских событиях вовсе никто не слышал. Кроме того, сами эти события в общепринятой в Тримейне версии выглядят несколько по-иному. Как-то выпало из внимания, что Эйнар Вальграм поначалу был направлен на подавление мятежа. Более того, считается, что именно он мятеж и поднял. О попытке Мьюринга захватить власть вообще не упоминается.
– С Гибихом Мьюрингом вообще, по-моему, дело чрезвычайно темное…
– Но к тому времени, когда он безвременно усоп, наш доктор Поссар прочно сидел в Тримейне. Как ты считаешь, герцог Тирни мог без лишнего шума устранить раскаявшегося мятежника?
– Не исключено. Я видел его лишь раз, но он показался мне человеком умным. И коварным.
– Однако этого коварного правителя предал его лучший полководец. Тот самый, которого Тирни поднял из низов… Нет, я уверен, что нынешняя тримейнская история со всеми убийствами и интригами началась в Эрде. И туда же, возможно, и вернется.
– Ты о Кайреле?
– И о нем тоже. Я постараюсь узнать, пересекались ли его пути и доктора Лозоика, как ты предполагаешь. Но одно могу сказать с уверенностью – когда военного назначают на гражданскую должность, да еще в страну, которой он не знает и не понимает, это кончается плохо. Есть тому в истории примеры.
– Для кого плохо – для страны или для военного?
– Чаще для страны. Но иногда для обоих.
– Я бы не слишком доверял историкам. Тот, который проболтался о Лозоике, был еще способен связно рассказать о том, что видел собственными глазами, но, когда дело касалось его ремесла… Эрды, понимаешь ли, – греки, или македонцы, шут их разберет… хоть бы врал правдоподобно…
– Не стоит так осуждать историков. Они по большей части – политики, либо слуги политиков. И врут они, как ты выражаешься, как правило, не из любви к искусству, а ради достижения тех или иных целей. Называют же люди, и поумнее твоего магистра, Иосифа Флавия «христианским Тацитом», хотя был он, страшно сказать, фарисеем – что ж они, сочинений его не читали?
– Я не совсем понимаю, о чем ты…
– Да все о том же… В Карнионе считают, что истинная история не записывается. Она передается изустно.
– За Южным мысом я встречал людей, которые придерживаются того же мнения.
– Вот видишь… Но мы отвлеклись от основного предмета нашего исследования. А он, если вдуматься, чудовищен. Уважаемый юрист, наставник юношества, служитель церкви и советник принца императорского дома замешан в самых гнусных преступлениях , какие можно представить – и прямых доказательств тому мы не имеем…
– А кстати, где можно увидеть этого доктора Лозоика кроме как на кафедре?
– Раздумываешь, как к нему подобраться? Не советую. Если он таков, каким я его считаю, человека, наделенного Даром, он мигом раскусит. Даже я не рискую с ним знакомиться. И у него весьма ограниченный круг общения. Ученики, коллеги… и братья Трибунала, куда он наведывается сообразно своим обязанностям. А от Дома Трибунала – только площадь перейти – Новый Дворец… где большую часть времени проживает принц Раднор. А в Новый Дворец не обязательно входить через парадные ворота…
– Понятно.
– Но в последние две недели доктор Поссар университетского квартала не покидал. Некогда было.
– Две недели? Ах, да…в день святого Луки начинаются занятия…
– Да. В день святого Луки. А завтра – день Всех Святых. В канун которого, как полагают в Тримейне, нечисти дано разрешение свободно бродить по земле. Но при императорском дворе, разумеется, не разделяют диких суеверий простонародья. Нынче вечером будет прием при дворе. Никаких бурных празднеств – все очень куртуазно: стихи, музыка, танцы… Ряженые… – Лабрайд вздохнул. – Если бы они только понимали, с какими силами заигрывают… впрочем, возможно, нашелся тот, кто понимает… И мы на все это посмотрим.
– Ты только что сказал, что не рискуешь…
– А я не уверен, что он будет там или хотя бы поблизости. И в любом случае – наши герои слишком долго отсиживаются за стенами Старого Дворца. Пора им выйти в свет. А мы с тобой их подстрахуем. И не переживай, что снова придется выдавать себя за слугу. По крайней мере, не нужно будет рядиться пастушком…
Последнее слово осталось за Лабрайдом. Как всегда.
Джаред добрался до Тримейна быстрее, чем ожидал. Чалый, без затей названный Табибом
[14]
, был крепок и послушен. Помогла и погода, на редкость ясная и сухая для середины осени. О том, что он сам торопился оказаться подальше от Эрда, Джаред себе не напоминал.
Но оказалось, что за немногие недели Эрденон стал его сердцу милее, чем Тримейн. Не только потому, что там жила женщина, которую он старался забыть. Он вдруг ощутил, какой это чужой город – Тримейн. И злой. Предположим, Эрденон тоже не райская лужайка. Но: в Эрденоне пороли проштрафившихся торговцев. В Тримейне публично пытали еретиков и изменников короне. В Эрденоне преступников вешали. В Тримейне их четвертовали, колесовали, бросали в котлы с кипящим маслом, жгли. Но простое сожжение было редкостью, этакую милость надо было заслужить. За два дня в Тримейне, после возвращения Джареда, было две казни. Убийцу, зарубившего соседскую семью – определенно было доказано, что душой его овладел дьявол – привязали у столбу и обвязали соломенными жгутами, вымоченными в сере, каковые и подожгли. Он умирал больше часа. На другой день казнили вожаков секты бегинов. Один из них умер во время длительного процесса, и все это время братья Святого Трибунала педантично выдерживали труп в винном уксусе, дабы сжечь его на одном костре с живыми… И все это происходило неподалеку от Нового Дворца, под сенью коего процветали рыцарские доблести и куртуазные развлечения. И куда сейчас направлялся Лабрайд со свитою.
