Делегаты от всех районов города собрались на сходку и перекрикивали друг друга, сами не свои от страха и возбуждения, пока не поняли, что выборной лотереи больше нет, что каждый обладает прямой властью. Несколько дней спустя Антипарламент положил этой новоявленной демократии конец, но, клялся он, только на время войны. В Коллективе почти все стояли за переговоры с Тешем, контроль над южными морями никого не интересовал.
— Почему вы здесь? — спросили члены Совета.
Ньюкробюзонцы потупились, потом снова посмотрели на вопрошавших и ответили, что не выдержали накала борьбы и ушли, как сделали очень многие. В поисках Железного Совета они скитаются уже несколько недель.
Они не сторонники Союза или Коллектива, подумал Каттер, а простые люди, которые проснулись однажды под перекрестным огнем и решили бежать, сложив пожитки в тачки. Поиск Совета был для них не теоретической или политической задачей, а паломничеством сродни религиозному. И Каттер ощутил презрение к ним. Зато Иуда был очень рад.
— Это случилось, это происходит, — твердил он, чуть не плача. — Этот бунт, второе Волхвосстание, мы этого добились. Все началось из-за нас. Железный Совет… он вдохновил всех… Когда они услышали о нашем приходе…
Анн-Гари смотрела на него во все глаза. Заходящее солнце зажгло ореол вокруг головы Иуды. Он говорил так, как будто читал стихи.
— Мы сделали это много лет назад, но след от нашего поступка не исчез, он остался в истории. А значит, это мы начали восстание в Нью-Кробюзоне.
Он выглядел потрясающе прекрасным. Преображенным. По Каттер знал, что он ошибается. «Это не мы, Иуда. Все сделали они. В Нью-Кробюзоне. Совет здесь ни при чем».
— А теперь, — сказал Иуда, — мы идем в город, мы поддержим их. Старая дорога уже близко. Джаббер, кто бы мог подумать, мы въедем в обновленный город, мы сами станем частью его обновления. Мы везем с собой важный груз. Мы везем историю.
«Ты прав и не прав, Иуда. Да, мы везем историю. Но у них уже есть своя».
Каттер пришел к Совету не из-за Совета, а из-за Иуды. В этом была его вина, и он не мог забыть о ней. «Я здесь не ради истории, — думал он; невысокие горные пики смотрели на него сверху вниз, в холодной реке плескались водяные Совета, состав отдыхал в долине. — Я здесь ради тебя».
— Милиции не будет, — говорил Иуда. — Они знают о нашем приближении, но в городе такой хаос, что они просто не посмеют отвлечь хотя бы часть сил и бросить против нас. Когда мы придем, правительство уже сменится. Наше появление станет… заключительным аккордом восстания. Республика Нью-Кробюзон.
— С ходу уже ничего не вышло, — возразил кто-то из беглецов неуверенно. — Коллектив обстреливают день и ночь. Парламент опомнился и контратаковал…
— Эй, эй, эй! — Никто не видел говорящего. Звуки неслись из ниоткуда. — Эй, вы! Что это?
Голос принадлежал Курабину. Каттер искал складку в воздухе, но увидел лишь тень ветерка.
— Что это? — (Пилигримы-беженцы вытаращили глаза от ужаса, услышав лишенный тела голос.) — Выговорили про атаки, тешские атаки. Как они выглядели? Как призраки? А это, вот, вот, что это такое?
Раздались удары, как будто кто-то бил кулаком, потом пятнистая кожа сумки одной из беженок выпятилась там, где ее потянул Курабин. Женщина застонала, подумав, что это какой-то дух, и Каттеру пришлось прикрикнуть на нее, а Курабин все твердил:
— Откуда этот знак?
Ополоумев от страха, женщина разглядывала сложный спиральный узор на своей сумке.
— Вот это? Это знак свободы. Точнее, спираль свободы. В городе они везде.
— О-о-о-о!
— Да в чем дело, Курабин?
— Опишите мне тешские атаки.
Монах немного успокоился, но все еще говорил очень быстро. Каттер и Элси напряглись; Анн-Гари смотрела озабоченно; Иуда медленно мрачнел.
— Нет, нет, это… я это помню. Мне надо, я должен, я спрошу…
Голос монаха прервался. Послышался звук, как будто что-то складывалось, замелькали цвета. Курабин спрашивал что-то у Момента Скрытого. Наступила тишина. Беглецы смотрели испуганно.
— Как атакует Теш? — Голос Курабина зазвучал с новой силой. — Вы говорили о видениях. Это призраки без цвета? Пустота в форме разных предметов: зверей, растений, рук, чего угодно? И люди, отравленные ими, падают и умирают? Они появляются из ниоткуда, источают не блеск, так? Они появляются и сейчас. Так?
— Что это такое? Курабин, Джаббера ради…
— Джаббер? — Голос монаха истерически зазвенел. Курабин двигался, голос метался между ними. — Джаббер тут не поможет, и не рассчитывайте. Ничего еще не кончилось, все только начинается. А он заставил вас думать, что это знаки свободы. Спираль. О-о-о.
Каттер вздрогнул — голос приблизился к нему вплотную. Он ощутил чужое дыхание.
— Я ведь из Теша, не забывайте. Я знаю. Видения, которые появляются в вашем городе, мороки, это не атаки, это рябь. От событий, которые еще не произошли. Они как пятна во времени и пространстве. Что-то готовится, оно уже окунулось во время, как в воду, а это рябь, брызги, летящие впереди него. И там, где они упадут в мир, они начинают сосать из него жизнь, словно пиявки. Что-то грянет очень скоро, а эти спирали, эти завитушки приближают его приход. В Нью-Кробюзоне что-то неладно. Кто-то пустил в ход дипломатию. Отдельные призраки — это ерунда. Теш хочет большего. Он хочет похоронить ваш город целиком. Эти спирали — знак гекатомбистов.
Курабину пришлось объяснять несколько раз.
— Тот, кто оставляет этот знак, владеет многими магическими практиками. И это — последняя из них. В ней завершение закона. Она охватит ваш город и сотрет его с лица земли, поймите это.
— Но это же спирали свободы, — промолвил кто-то из беженцев, и Каттер едва не дал ему тумака, чтобы тот замолчал.
— Вы говорите, Теш согласился на переговоры? И они идут полным ходом? Нет, нет, нет. Это просто уловка. Теш готовится к последнему бою. К финальной атаке. Для нее нужны месяцы подготовки и уйма энергии. Зато она всех прикончит. И Нью-Кробюзон не будет больше разжигать войны. Никогда.
— Но что это, как это будет?
Курабин, однако, не стал отвечать на этот вопрос.
— Не будет больше ни войны, ни мира, — продолжал он. — А когда все закончится, на другой стороне события появится рябь, полетят брызги. Последние капли. Видения в пустыне, которая останется на месте вашего города. Тешане сотрут его с лица земли.
Было очень холодно, ветер, слетая с гор, уносил дымы от кухонных костров. Впереди и сзади прятались в бункерах железнобокого города члены Совета. Издалека доносились звуки, издаваемые горными обитателями. Кто-то разговаривал. Скрипел металл остывающего поезда.
— Что мы можем сделать? — в ужасе спросил Иуда.
— Если хотите… если хотите все исправить, вам надо найти его. Того, кто рисует эти знаки, кто навлекает беду. Надо найти его. И остановить… Вам — нам — надо вернуться в Нью-Кробюзон. Немедленно.
