— Когда одни не возвращаются, посылают других, — сказал он. — За вами придут. Может быть, сейчас.
Хотчи протолкнул наконечник мимо ребер. Когда из спины показалось древко, он ухватился за него и с хлюпающим звуком извлек стрелу из тела. Потом заткнул ее, окровавленную, себе за пояс, взял из коченеющих пальцев милиционера револьвер и выстрелил в рану.
От грохота в воздух взлетели птицы. Хотчи оскалился, почувствовав незнакомую ему отдачу, и затряс рукой. Оставленная стрелой червоточина шириной в палец превратилась в большую дыру.
Помрой сказал:
— Слюни господни… кто ты, черт побери, такой?
— Хотчи. Петушиный всадник. Алектриомах. Помогаю вам.
— Твое племя… — начал Каттер. — Вы с нами? На нашей стороне? Некоторые хотчи поддерживают Союз, — объяснил он остальным. — Вот почему это место безопасно. Или, по крайней мере, считалось безопасным. Клан этого парня не связывается с милицией. Нам они дают пройти. Но… им нельзя ссориться с городом, иначе война, вот он и делает вид, будто этого убили мы сами, а не его стрела.
Он сам понял это, лишь начав объяснять остальным.
Помрой и хотчи на пару обшарили мертвецов. Помрой бросил Элси и Каттеру по многоствольнику. Такого нового и дорогого оружия Каттер еще никогда не держал в руках. Револьвер был тяжелый, шесть его стволов были заключены в толстый вращающийся цилиндр.
— Ненадежные они, — сказал Помрой, кладя в карман пули.
— Зато скорострельные.
— Черт… пошли уже, что ли. — Голос Дрея срывался от боли. — Чертову пальбу слышали все на сто миль в округе, сейчас сюда сбегутся…
— Вокруг не так много людей, — сказал хотчи. — Может, никто и не слышал. Но идти надо, да. Зачем вы? Почему покидаете город? Ищете того, кто путешествует на глиняном человеке?
Каттер посмотрел на остальных. Те ответили осторожными взглядами, предоставив ему отвечать.
— Ты его видел? — спросил он, шагнув к занятому делом хотчи. — Ты видел его?
— Я — нет, но знаю тех, кто видел. Несколько дней назад, может, неделю или больше. Человека на сером великане. Он мчался через лес. Милиция за ним.
Дневной свет проник сквозь полог леса, и звери снова начали издавать свои звуки. Каттер ощутил себя пленником деревьев. Он несколько раз открывал и закрывал рот, прежде чем заговорить.
— За ним гналась милиция? — выговорил он наконец.
— На переделанных лошадях. Я слышал.
Переделанные лошади с копытами из кованого металла, с тигриными когтями, с цепкими, словно руки, хвостами в ядовитых железах. С паровыми клапанами, дающими непостижимую скорость ногам, или с мини-котельной за седлом, делающей их необычайно выносливыми. Плотоядные кони с огромными клыками. Лошади-волки или лошади-кабаны, искусственные твари.
— Я не видел, — сказал хотчи и забрался на своего петуха. — Они гнались за человеком на глиняном великане, в южной части Строевого леса. Вам лучше идти. И быстро. — Он повернул свою боевую птицу и ткнул в собравшихся прокопченным на солнце пальцем. — Сохраняйте осторожность. Вы в Строевом лесу. Идите сейчас.
Пришпорив петуха, он скрылся в густых кустах среди частого леса.
— Уходите, — услышали они голос невидимого всадника.
— Проклятье, — сказал Каттер. — Уходим.
Они собрали свои нехитрые пожитки. Помрой взял два мешка — свой и Дрея, и все шестеро, выйдя из петушиной ямы, углубились в лес.
Они шли на юго-запад по компасу Каттера, выбрав тропу, по которой ускакал хотчи.
— Он показал нам путь, — объяснил Каттер.
Остальные ожидали, что он станет вождем отряда. Они прорубались сквозь сплетения корней и буйную растительность, изменяя все, мимо чего проходили. Каттер скоро с удивлением обнаружил, что его тело стало словно чужим — так велика была усталость.
Заметив, что стемнело, они упали там, где стояли, в промежутке между деревьями. Мрачный лес подавлял их, все говорили шепотом. Охотиться было уже поздно, поэтому путники просто достали из дорожных мешков хлеб с вяленым мясом и попытались сдобрить ужин слабыми шутками.
При свете костерка Каттер увидел, что Фейх пересыхает. Никто не знал, когда встретится пресная вода, и потому Фейх вылил на себя лишь малую толику запаса, хотя его огромный язык вывалился наружу от жажды. Водяной тяжело дышал.
— Ничего, Каттер, все нормально, — сказал он, и человек потрепал его по щеке.
Дрей был бел, как бумага, и что-то шептал. Видя, как затвердела от крови его повязка, Каттер удивился, что тот вообще держится на ногах. Шепотом Каттер поделился своими опасениями с Помроем, но повернуть назад они уже не могли, а о том, чтобы отправить Дрея обратно одного, и речи не было. Он истекал кровью.
Пока Дрей спал, остальные уселись вокруг костра и негромко заговорили о человеке, по следу которого они шли. У каждого нашлась своя причина, чтобы ответить на призыв Каттера.
Для Игоны тот, кого они разыскивали, был первым человеком в Союзе, который показался ей таким же растерянным, как она сама. Он был не от мира сего; многие считали это притворством. Но это заставило женщину почувствовать, что их движение далеко от совершенства, и отчасти — из-за нее самой. Вспоминая об этом, она улыбалась прекрасной улыбкой. Фейх, в свою очередь, обучал его, когда тот занимался шаманизмом водяных, и был покорен его обаянием. Каттер знал, что они любят человека, по следу которого идут. Ничего странного в этом не было: среди сотен членов Союза вполне могли найтись шестеро, кто его полюбил.
Помрой сказал об этом вслух:
— Я люблю его. Хотя я не потому пришел. — Он говорил пылко, короткими фразами. — Времена не те. Я здесь потому, что знаю, куда он пошел, Каттер, и чего добивается. И что будет потом. Вот почему я здесь. Из-за твоего сообщения. Не из-за того, что он ушел, а из-за того, куда он ушел и зачем. Это самое главное.
Никто не спросил Каттера, почему он с ними. Когда подошла его очередь, все просто отвели глаза и замолчали, а он уставился в огонь.
Утром их разбудил боевой петух, который тряс бородой и громко кукарекал. Такое бесцеремонное пробуждение ошеломило их. Другой хотчи из седла наблюдал за тем, как они поднимаются, а потом бросил им подстреленную лесную птицу, показал пальцем на стену деревьев, в сторону востока, и исчез в зеленоватом свете.
Спотыкаясь, они поплелись сквозь заросли пробудившегося леса в указанном направлении. Солнечные лучи прорывались сквозь листву. Весна выдалась теплой, и в Строевом лесу было влажно и душно. Одежда Каттера пропиталась потом. Он наблюдал за Фейхом и Дреем.
Фейх весь обмяк, задними лапами он отпихивался от земли, его шатало. Дрей шел наравне со всеми, хотя это казалось невозможным. Кровь сочилась даже сквозь кожаный рукав, и он не отгонял слетавшихся к ране мух. Бледный и окровавленный, Дрей походил на завалявшийся кусок мяса. Каттер ждал, когда он пожалуется на боль или выдаст свой страх, но тот лишь бормотал что-то себе под нос, и Каттеру стало стыдно.
