Барон рисовал на плане новые и новые линии, повторяя инструкции до тех пор, пока они не слились в подобие мантры. Он говорил монотонно, как автомат.
Принесли новое оружие — винтовки, мушкетоны, огнеметы. Ори смотрел, как его товарищи чистят и смазывают их. Было видно, у кого дрожат руки. У него не дрожали.
С бесстрастной милицейской деловитостью Барон учил их занимать позицию, закрепляться на взятой территории. Они повторяли свои роли снова и снова, как будто репетировали пьесу. «Подход, поворот, шаг, шаг, подъем, захват, два, три, два офицера, два, три, шаг, поворот, наклон». Ори твердил свою инструкцию про себя. «Неужели у нас получится?»
— Возьмем неожиданностью, — вещал Барон. — У нас есть одно мгновение, единственная щелочка, чтобы просочиться внутрь. Им нечем будет нас удержать. И все-таки, Ори… — Он наклонился к юноше и без тени юмора, даже самого черного, сказал: — Не все из нас оттуда выйдут. Некоторым придется умереть.
Барон не выглядел напуганным. Похоже, ему было все равно, выйдет он или нет.
«Значит, и ты почуял?» — подумал Ори, имея в виду свою обособленность внутри банды. Он будто висел на тоненьком стебельке, который мог неожиданно оборваться. Ори до сих пор ощущал себя там, на незнакомых ночных улицах, бредущим вслед за Джейкобсом: он прощально машет старику, который неустрашимо шагает через обезумевший, опасный, оскверненный город. Мысленно Ори был с ним.
Ори не волновался. И не боялся. Просто он перестал быть частью мира. За всем происходящим вокруг он наблюдал словно издалека. Даже нарастающие сомнения и те не трогали его.
Беспорядки продолжались. Глашатаи и мальчишки-газетчики неслись по теплеющей улице, далеко от своих обычных маршрутов, и выкрикивали газетные заголовки.
— Собрание в Собачьем болоте! — кричали они. — Парламенту предъявлены требования! Ксенийские банды! Союз подстрекает к мятежу!
Тороанцы сидели в доме, раньше принадлежавшем тем, кого пришлось убить. Они не обращали внимания ни на разносчиков новостей, ни на растущее возбуждение в городе.
Убираться давно перестали, комнаты сделались грязными и запущенными. Члены банды повесили на пояса кастеты; рога на них были заточены.
Судьи, даже верховные дожи, были гражданами города, такими же, как все: это подчеркивалось особо. Маски они носили только на работе, и то лишь ради анонимности правосудия. Поэтому любой дом в любой части города мог оказаться жилищем слуги закона. Дом на Плитняковом холме, по соседству с которым поселились члены банды, был элегантен, но ничем не примечателен.
Тем неуместнее выглядело прибытие большого количества гостей, собравшихся однажды ранним вечером, когда с юга доносилась стрельба: она стала в Нью-Кробюзоне настолько привычной и неотъемлемой от темноты, что милиционеры при ее звуках больше не бросались к своим дирижаблям. Поварам, горничным и лакеям дали выходной. Эти люди ничего не знали ни о профессии своего хозяина, ни о тех, кто ходит к нему в гости. Тем временем продолжали прибывать городские хлыщи и денди, одетые для спокойной домашней вечеринки. Явился даже один какт в шикарном костюме.
«Слуги, наверное, думают, что их хозяин устраивает оргии, — подумал Ори. — Что он интриган, греховодник и тайный наркоман». Гостями были милиционеры. Клипейцы. Они готовились к прибытию мэра.
Уллиам надел шлем, крепко затянул ремешок и вздохнул. Перед его глазами торчали два зеркала.
— Вот уж не думал, что придется надеть эту штуку снова, — сказал он.
— Я что-то не пойму, — приставал Енох к Ори. — Не пойму, как я оттуда выйду.
— Нох, ты же слышал, как он сказал: через окно в буфетной, в сад и прочь.
«Ты не выйдешь оттуда».
— Да, да, знаю, я знаю. Только… Да, все правильно.
«Ты не выйдешь оттуда».
— Ты знаешь, когда наступит твоя очередь, Ори, — сказал ему тогда Барон.
И Ори ждал. Прислонившись к потрескавшейся штукатурке, он упирался лбом в тонкие ребра досок. «Шаг, шаг, закрепился, прицел, прицел, огонь».
— Ты понимаешь, что тебе нужно делать, Ори? Что от тебя требуется? — спрашивал его Барон.
«С чего вдруг такая… честь?» — удивился Ори. Почему именно его поставили на самый ответственный участок? Он был лучшим стрелком — после Барона, конечно, — и не надеялся выжить, но не убежал. Возможно, именно поэтому Торо принял такое решение. «Никто из нас не останется в живых, — думал Ори. — И все равно я сделал бы это хоть тысячу раз». Ничто не заставило бы его думать иначе.
— Ты знаешь, где должен быть я, и знаешь, где место Старой Вешалки. Кто-то должен прикрыть нас наверху, Ори.
«Ори, на позицию, — подумал он. — Ори, занять позицию».
Город тянул его книзу, как кандалы, Ори чувствовал его тяжесть. Он закрыл глаза. Ему показалось, будто он кожей чувствует шевеление тварей в стенах дома. Перед глазами Ори проходила вся его жизнь, до последнего мгновения. Ударил церковный колокол. В небе прокричал вирм. В Собачьем болоте продолжали сражаться его друзья.
Он услышал, как пришел и заходил внизу Старая Вешалка. Ори не поднял головы. Он слышал, как шагают ноги-стволы, как удивительно легко слоновые лапы какта касаются пола. Немного погодя в реальности образовался прокол, потом прореха. Ори не оглянулся.
— Добрый вечер, босс, — сказал он.
Торо прибыл.
Между двумя и тремя часами пополуночи, когда небо стало темнее чернил каракатицы — так плотно облака закрыли звезды и неполную луну, — они начали.
Торо сотрясла нервическая дрожь, и он сказал:
— Заклинания охраны мигают.
Сулион, их осведомитель, оставил в замке ключ, перевернул и натер колдовской солью один мощный охранный амулет, перерезал пучок проводов. Больше им ничего не было нужно.
Слушая шепот Торо, который сообщал обо всем, что улавливали его чувствительные к магическим колебаниям рога, Ори следил за продвижением членов банды.
Они уже вошли в соседний дом.
— У них есть эмпат, — сказал Торо. — Они знают, что мы внутри.
«Разумеется, у них есть чертов эмпат, — подумал Ори. — И эмпат, и шокер, и криомант, и кто угодно». Тут он остановился, чувствуя, как внутри него нарастает истерика.
Что-то его отвлекло. Какое-то ощущение. Шаги на лестнице? Прямо за стеной кто-то пробежал наверх, а остальные затопали вниз по ступенькам. «При первых признаках вторжения они раскалываются: внутренняя охрана идет к мэру, внешняя кидается на врага. Двигаются быстро, чтобы успеть вывести мэра».
Пока милиция спускается, Кит одолевает первый марш, поливая все подряд липким огнем из огнемета, и бежит дальше. За ним идут Руби и Енох с оружием и устраивают ловушки, в это время накатывается первая волна нападающих — им велено отвлечь противника, и телохранители бегут на шум, а Уллиам рассыпает под дверью порох, готовя взрыв. И наконец, вот оно — свидетельство их прорыва. Ори услышал стрельбу.
