Дейн мечтательно улыбнулся, и Билли улыбнулся в ответ. Он представил себе этот замысловатый веер, эту хрупкую раковину, которую описывал Дейн, и вспомнил о другом названии аргонавта.
— Бумажный кораблик, — сказал он.
— Деду было нелегко угодить, но это ему понравилось, — сообщил Дейн.
Когда Дейн снова пошел в ванную, Билли открыл маленькую бутылочку, уронил несколько горьких капелек сепии себе на язык, откинулся и стал ждать. Несмотря на все треволнения этого дня и скудный ужин, он скоро погрузился в мертвый сон, отсекший все видения.
Глава 23
Маргиналию не отпускала мысль: что же, черт возьми, происходит?
Убедившись, что Леон так и не ответил ни на одно сообщение, она попыталась связаться с Билли, но тот тоже не отвечал. Ей удалось убедить слесаря в своих добрых намерениях и наконец проникнуть в квартиру к Леону. Все было на месте — и никаких намеков на местонахождение хозяина. Ни друзей, ни родных Билли Мардж не знала и позвонить им не могла.
Тогда Мардж отправилась в ближайший к ее дому участок, где сообщила о двух пропавших. Полицейские отнеслись к ней с грубоватым сочувствием, рассказали о том, сколько людей исчезает ежегодно и еженедельно и сколько вскоре возвращаются после запойных турне или отшибающих память выходных. Лучше, сказали они, особо не беспокоиться и не ожидать от полиции слишком многого.
К своему великому удивлению, Мардж расплакалась прямо в участке. Озадаченные стражи порядка с неуклюжей любезностью принялись предлагать ей чай и бумажные носовые платки. Успокоившись, она отправилась домой, ничего не ожидая и не зная, что делать. Но через полтора часа по возвращении Мардж (ключевые слова в составленном после ее визита рапорте, сопоставленные с другими словами, названные ею и привлекшие внимание имена, а также неточно ею припомненное, но красноречивое последнее сообщение Леона — все это запустило сигнал тревоги по компьютерным системам, далеко не столь безнадежным, как утверждают нарочитые циники) к ней постучали. Мужчина средних лет в костюме и очень молодая блондинка в небрежно напяленной полицейской форме. Блондинка держала в руках поводок, хотя собаки рядом не было.
— Здравствуйте, — сказал мужчина. — Мисс Тилли, верно? Моя фамилия Бэрон. Старший детектив-инспектор Бэрон. Это моя коллега, констебль Коллингсвуд. Нам надо поговорить. Нельзя ли войти?
Оказавшись в квартире, Коллингсвуд стала медленно поворачиваться на 360 градусов, вбирая в себя темные стены, афиши видеопоказов и подвальных вечеринок электронной музыки. Ни Бэрон, ни Коллингсвуд не присели, хотя Мардж указала им на диван. Она вдохнула какой-то свиной, земляной запах и заморгала.
— Как я понял, вы потеряли своих друзей, мисс Тилли, — сказал Бэрон.
Мардж подумала, не следует ли его поправить — «миз Тилли», — но не стала.
— Я не ожидала вас увидеть, — сказала она. — У вас в конторе сказали, что вы ничего толком не можете сделать.
— А, ну они там не знают того, что знаем мы. В каких вы отношениях с Билли Харроу?
— С Билли? Ни в каких. Вот с Леоном я в отношениях.
— С Леоном?
— Я же говорила.
— Мне вы ничего не говорили, мисс Тилли.
— Я рассказывала в участке. Он мой любовник.
Коллингсвуд выкатила глаза и помотала головой, Ла-ди-мать-вашу-да. Она щелкала пальцами, словно адресуясь к животному, и подбородком указывала в сторону других комнат.
— И вы ничего не слышали от Леона с тех пор, как он отправился к Билли? — спросил Бэрон.
— Я даже не знала наверняка, куда он ушел. Как это вы пришли так быстро? Я имею в виду, в участке сказали, чтобы я не ждала… — Мардж открыла рот во внезапном зеро ужаса. — Боже, вы что, его нашли?..
— Нет-нет, — сказал Бэрон. — Ничего подобного. Просто это замысловатый сюжет. Вообще-то мы с Коллингсвуд не занимаемся пропавшими. Мы из другого подразделения. Но нас насторожила ваша проблема, поскольку она может иметь отношение к нашему делу.
Мардж уставилась на него.
— …К делу о спруте? Так вот что вы расследуете?
— Ч-ч-черт! — сказала Коллингсвуд. — Так я и знала. Вот ублюдок!
— Ну-ну. — Бэрон слегка приподнял брови. — Да. Нас, типа, интересовало, сумеет ли Билли не разболтать.
— Нет, но каков, а, босс. Не понимает, что творит, а вот поди ж ты. Пошевеливайся, ты.
Последнее, насколько могла судить Мардж, не было обращено ни к кому.
— Нам бы очень хотелось, чтобы все, сказанное Леоном, вы держали при себе, мисс Тилли.
— Вы думаете, это имеет отношение к пропаже Леона? — недоверчиво спросила Мардж. — И Билли? Где они, по-вашему?
— Что ж, именно это мы и выясняем, — сказал Бэрон. — Будьте уверены, мы вам сообщим, как только узнаем что-нибудь. Много ли Билли говорил о спруте? Видел ли Леон этого спрута? Часто ли ходил в музей?
— Что? Нет, вовсе нет. То есть, по-моему, однажды видел. Но не сильно заинтересовался.
— Он вам рассказывал о нем?
— Леон? То есть об исчезновении спрута? Он думал, что это страшно весело. Нет, он понимал, конечно, что для Билли это очень важно. Но это же так занятно, понимаете? Леон не мог не поднять Билли на смех. Я даже не была полностью уверена, разыгрывает нас Билли или нет, понимаете?
— Вот уж нет, — отрезала Коллингсвуд.
— С чего вы решили, что он может выдумывать? — спросил Бэрон.
— Ну, в новостях же ничего не было.
— Не было, — подтвердил Бэрон. — Но тут есть одна история. О запрете разглашать информацию. Хотя вы об этом, как видно, понятия не имеете.
Он улыбнулся.
— Все равно не похоже, чтобы Леон в это поверил. Он просто… смеялся над этим до слез. И прислал мне какую-то шутку, прямо перед тем как…
— Ну да, — заметила Коллингсвуд. — Животики надорвешь.
— Ладно, — сказала Мардж. — Кто-то спер гигантского спрута. Ладно.
— Что вы можете рассказать нам о Билли? — спросил Бэрон. — Что вы о нем думаете?
— О Билли? Не знаю. Нормальный парень. Я мало с ним знакома. Он друг Леона. Почему вы спрашиваете?
Бэрон глянул на Коллингсвуд. Та помотала головой и дернула за поводок.
— Никаких сосисок, — проговорила она. — Ой, прости, Весельчак.
— Что происходит? — забеспокоилась Мардж.
— Мы просто проводим расследование, мисс Тилли, — объяснил Бэрон.
— А мне… надо ли мне готовиться к худшему?
— Вряд ли. А, Кэт?
— He-а, — отозвалась Коллингсвуд, набирая эсэмэс.
— Знаете, чем больше я об этом думаю, тем больше мне кажется, что это не наша область. На вашем месте я бы не беспокоился.
