— Я не плачу, — всхлипнула Клеа у него на груди.
— Ты могла меня обмануть.
Она подняла лицо:
— Брэнд, я потеряла свое кольцо…
Этого он ожидал меньше всего. Очевидно, потеря кольца очень сильно ее расстроила. Но Брэнд даже обрадовался: теперь понято, почему она его не носила.
— Тш-ш-ш. Я подарю тебе другое.
— Это уже не то! — Клеа всхлипнула. — Я сняла его, чтобы помыть руки, и оставила в дамской комнате в музее. А когда вернулась за кольцом, его уже не было…
Брэнд не дал ей сказать больше ни слова, накрыв ее рот поцелуем. Он почувствовал вкус ее слез, и его глаза тоже увлажнились. Зажмурившись, Брэнд поцеловал Клеа крепче, затем оторвался от нее, чтобы перевести дыхание.
Наконец он прошептал:
— Клеа!
Она откинула голову, и вода заструилась по ее щекам, унося с собой слезы.
— Да?
Он заглянул ей в глаза:
— Ты должна меня остановить. Скажи что-нибудь. Хочешь поговорить?
— Думаю, мне разговор уже не нужен.
Она приложила палец к его губам, заставив замолчать.
От ее прикосновения Брэнд застонал:
— Клеа, ты меня добиваешь.
— Я еще даже не начинала, — прошептала она, проводя кончиком пальца по его нижней губе.
— Перестань!
Но Клеа только поднялась на носочки. Теперь ее глаза были так близко, что Брэнд мог видеть золотистые блики.
— Прежде чем… — он помедлил, — прежде чем ты пожалеешь о том, что сначала не поговорила со мной.
— Я не пожалею об этом! — заверила она его, мокрыми пальцами гладя впадины под скулами. — Мы можем поговорить позже. Ты похудел. Твои скулы никогда так сильно не выделялись. Но, должна признать, мне нравится. Невероятно сексуально. Придают тебе изможденный и голодный вид.
Он зарычал.
Клеа засмеялась. И с приливом страстного желания Брэнд понял: это было именно то, о чем он так страстно мечтал жуткими, мрачными ночами там, в плену… Он любил эту женщину всем сердцем.
Клеа.
Он не был уверен, произнес ли ее имя вслух. Все, что он знал, — она таяла в его руках: нежная, податливая и такая женственная.
— Нам надо…
— Пойти в спальню?
— Хочешь заняться любовью здесь? В душе?
Но сначала он должен сказать, что верит ей. Прежде чем он дотронется до нее снова так, что они окажутся связаны навсегда.
Нежностью. Уважением. Любовью.
А его недоверие?.. Он ошибался. Боже, как он ошибался! И теперь ему нужно извиниться за это.
— Я не могу перестать думать… — Брэнд дотронулся до ее округлого влажного живота. Он увеличился с тех пор, как он отшатнулся от нее в вечер открытия выставки. — О ребенке.
— И?.. — Она убрала руки от его лица.
Ее тело напряглось, глаза расширились и потемнели, пока она ждала его ответа. Она… боялась?.. Презрение к себе захлестнуло Брэнда.
— Не смотри так!
Обхватив ее живот, он переключил свое внимание с ее лица на новую жизнь, зарождавшуюся внутри. Это казалось чудом.
Его ребенок…
Живот Клеа поднимался и опускался.
— Я верю тебе.
Рот Клеа округлился от удивления.
— Ты признаешь, что мой ребенок… от тебя?
Он гладил ее живот. Под его руками что-то зашевелилось.
Сердце Брэнда пошатнулось. Дрогнуло. Возбужденный, он поднял голову и встретился взглядом с настороженными глазами Клеа.
— Мы оба знаем: я слишком много анализирую, слишком скептичен. И чтобы признать ребенка без достаточных объяснений… Но я не собираюсь требовать ДНК-тест или отчеты об искусственном оплодотворении — ты заслужила мое доверие. Я верю тебе только потому, что ты так говоришь.
— Но это действительно так! И так как я была твоей женой, твоей вдовой, не было никаких проблем с получением… депозита.
Под его руками ребенок вновь зашевелился в ее животе.
Брэнда наполнило ощущение чуда.
— Я знаю, он мой…
Протянув руку, Брэнд выключил воду:
— Хватит разговоров. Пора перенести тебя обратно в нашу спальню.
Когда в понедельник утром Брэнд спустился в столовую к завтраку, весь мир, казалось, обновился новыми яркими красками. Все вокруг было озарено новостью: он станет отцом, у них с Клеа будет ребенок. Его ребенок…
Его жизнь изменилась навсегда.
В саду летние цветы показались ему цветными брызгами, и он сощурился от золотых лучей, пробивающихся сквозь открытые застекленные двери.
Круглый стол, покрытый стильной скатертью с рисунком в подсолнухах, оказался накрыт на одного. Не было признаков Клеа.
Впрочем, Брэнд и не ожидал, что она все еще здесь будет, — часы уже показывали девять. Тем не менее, как и в любое другое утро, его первая мысль была о Клеа.
Но сегодня все было по-другому. Ребенок, которого носила под сердцем Клеа, был от него!
Он вытянул руку, чтобы поймать солнечный луч.
Годами Брэнд просыпался в мрачной адской дыре, и теперь он никогда не сможет воспринимать солнечный свет как раньше. Теперь это было чудо.
Как и его Клеа…
Вытащив телефон из кармана, он набрал ее номер. Она ответила сразу же. Ему показалось, она оживилась, когда услышала его голос, и это вызвало у Брэнда немалую радость.
— Пообедаешь со мной сегодня? — спросил он хрипло.
— Это было бы чудесно. О, подожди!
Брэнд слышал, как Клеа разговаривает с кем-то.
— Брэнд, мне пора идти. Алан сказал: телевизионная съемочная группа уже приехала, чтобы взять у нас интервью. Фестиваль Музейной мили так близко, все происходит одновременно. Я не могу сейчас разговаривать. Увидимся позже.
— Хорошо, — промурлыкал он.
— Буду ждать тебя в музее в пять, только сначала мне надо будет зайти домой и переодеться.
Это его рассмешило.
— Клеа, ты будешь выглядеть замечательно, во что бы ты ни была одета.
— Спасибо.
В ее голосе прозвучала нотка, вызвавшая у него улыбку.
— В таком случае встретимся в пять.
Отключившись, Брэнд заметил поступившие сообщения. Он прослушал их. Одно из них вызвало его особенный интерес.
Когда явился Кертис с горой черничных блинчиков, Брэнд уже записал время и место, чтобы встретиться с собеседником. Наконец, прослушав все сообщения, он взял вилку и приступил к еде.
