Посвящается Хейди и Джонсу, за нерушимую дружбу, щедрость и
доступ к Интернету.
Наверное, вы самые лучшие люди из всех, кого я знаю.
Благодарности
Как и предыдущие мои книги, эта не появилась бы на свет, не
будь у меня любящей семьи и верных друзей. Тысяча «спасибо» моей грозной
фокус-группе: Майклу, Дэвиду и Кристине. Заряжаясь от вас терпением и
энтузиазмом, я сумела преодолеть свой творческий кризис, благополучно пройти
этой долиной смертной тени. Никакими словами нельзя выразить то, что значит для
меня ваша поддержка.
Спасибо и тем, кто помогает мне публиковаться. Это литагент
Джим Маккарти и издатель Джон Сконамильо. В ожидании текста вы с честью прошли
проверку на реальность, давая мне необходимые отсрочки. Но как ни старалась я
сойти с прямой и узкой дороги, мне этого не позволили.
И наконец, я навсегда останусь благодарна моим
восьмиклассникам, позволившим мне оставить учительское поприще, чтобы дописать
эту книгу. Всем вам я желаю самого лучшего. Знайте, дорогие мои: вовсе не надо
становиться взрослыми для того, чтобы читать написанное мною.
Глава 1
Демоны ужасны.
Какую бы религию ты ни исповедовал, чем бы в жизни ни
занимался — это аксиома. Нет, разумеется, в каждой избушке свои погремушки —
особенно там, где орудую я, — но в целом у людей есть основательные
причины избегать и страшиться дьявольских прислужников. Они жестоки и
беспощадны; они упиваются страданиями и болью, а на досуге терзают души. Они
лгут. Воруют. Мошенничают с налогами.
Но, несмотря на все это, я считаю, что стала очевидцем
самого ужасающего из дьявольских действ.
Церемонии награждения. Моего.
Стоящий передо мной Горацио, вице-демон такого-то
подразделения Инфернальных Интересов, силился подчеркнуть торжественность
момента, но безуспешно. Мне казалось, виной тому его небесно-голубой
полиэстеровый костюм и пестрый галстук-бабочка. Да и бачки не сильно его
украшали. Видать, он лет шестьсот не покидал внутренних кругов ада, с тех самых
пор, когда в последний раз был в моде небесно-голубой полиэстер.
Постоянно откашливаясь, он шарил взглядом по собравшимся,
дабы убедиться, что все мы обратились в слух. Мой надзирающий, Джером, стоял
неподалеку со скучающим видом и то и дело поглядывал на часы. Рядом с ним, рот
до ушей, ухмылялся Каспер, шаловливый помощник Горацио. В руках он сжимал
всякие бумаги, а портфель поставил на пол. Восторженность, нетерпение,
подобострастие на его лице выражали служебное рвение высшего порядка.
Что касается меня… я изо всех сил старалась выглядеть
взволнованной — но ничего не получалось. Что, разумеется, совершенно
неприемлемо. Я суккуб, а значит, существую для того, чтобы заставлять людей — в
особенности мужчин — поверить и представить себе, что они желают только меня. Я
способна моментально сменить маску — от жеманной девственницы до сладострастной
повелительницы. Нужны лишь капелька перевоплощения и чуточка притворства.
Первую способность я обрела, когда загнала свою человечью душу; со временем
овладела и второй. В конце концов, нельзя же на протяжении веков говорить каждому
парню: «Да, малыш, ты у меня самый лучший» — и не научиться худо-бедно молоть
языком. Пусть мифы рисуют нас дьявольскими бесплотными обольстительницами, но,
по правде говоря, бытие суккуба сводится лишь к убедительной бесстрастности на
физиономии и умению преподнести себя.
В общем-то, эта история с награждением не должна была
слишком меня напрячь. Но для Горацио одного бесстрастного вида недостаточно.
— Воистину, для меня великая честь находиться здесь
сегодня, — заголосил он гнусавым баритоном.
Воистину?
— Тяжкий труд — вот источник нашего величия, и ныне мы
чествуем ту, что доказала свою преданность и всю себя отдала Великому Злу.
Именно в таких личностях наша сила, что позволит одержать победу в грандиозной
битве, когда в конце времен будут подведены все итоги. Подобные личности
достойны уважения, и мы стараемся воздать должное их приверженности, дабы все
узнали, как важно в эти трудные времена гнуть свое, несмотря ни на что, и
сражаться за наши идеалы.
Затем он добавил:
— А вот те, кто не отдает все силы работе, канут в
огненные бездны отчаяния и будут гореть целую вечность, раздираемые на части
трехголовыми псами ада.
Я уж было открыла рот, чтобы высказать, насколько это
экономически целесообразней выходного пособия, но Джером перехватил мой взгляд
и покачал головой.
Между тем Горацио пихнул локтем Каспера, и черт поспешно
протянул тисненный золотом сертификат.
— Вот почему я с таким удовольствием представляю вам
это Свидетельство заслуг в значительном превышении и превосходстве назначенных
для суккуба квот на последний квартал. Мои поздравления.
Горацио пожал мне руку и протянул сертификат, украшенный
пятью десятками подписей.
Сим удостоверяется:
ЛЕТА (она же Джорджина Кинкейд), суккуб в епархии Сиэтла,
Вашингтон, Соединенные Штаты Америки, Земля, значительно превысила и превзошла
назначенные для суккуба квоты на последний квартал, продемонстрировав
выдающиеся успехи в обольщении, разложении и обречении на вечные муки
человеческих душ.
Когда я закончила читать, все смотрели на меня, вроде бы
ожидая какой-нибудь речи или еще чего. Я главным образом гадала, не обижу ли
кого, если умещу весь ответный спич в рамочку восемь на десять.
— Гм, спасибо. Все так… клево.
Похоже, Горацио этим удовлетворился. Он энергично кивнул и
бросил взгляд на Джерома:
— Вы должны гордиться.
— Исключительно, — пробормотал архидемон,
сдерживая зевоту.
Горацио снова повернулся ко мне:
— Продолжай в том же духе. Надеюсь, мы увидим тебя
первой в списке кандидатов на корпоративный уровень.
Как будто мало им моей души. Я изобразила улыбку:
— Ну… тут еще нужно постараться.
— Отличная позиция. Превосходная. Вы хорошо с ней
поработали.
Он дружески похлопал по спине Джерома, но что-то мой босс
вовсе не лучился счастьем. Он терпеть не мог дружеских похлопываний. Да и любых
прикосновений.
— Что ж, если мы закончили, я, пожалуй… о, чуть не
забыл.
Горацио повернулся к Касперу. Черт передал ему что-то еще.
— Это тебе. В знак нашей признательности.
Он вручил мне подарочную карту сети ресторанов «Эпплбиз», а
также купоны на бесплатный прокат видеодисков в «Блокбастере». Мы с Джеромом
просто онемели.
— Блеск, — наконец выдавила я из себя.
