Ничего такого. Безупречна. Длинная хлопчатобумажная юбка и
не закрывающий плечи темно-синий свитер. И то, и то идеально выглажено. Макияж
на месте. Распущенные волосы до лопаток. Обычный мой вид. Ничто не может
оправдать столь пристального внимания.
Решив, что мне померещилось, я направилась в кафе, где мне
дружески кивнул работающий в углу Сет. Наконец-то хоть одна нормальная реакция.
У кофеварки эспрессо суетилась новая барменша, и стоило ей
увидеть меня, как она чуть не выронила чашки.
— П-п-привет, — заикаясь, выдавила она, окинув
меня взглядом с головы до ног.
— Привет, — ответила я.
Эта женщина меня даже не знала. Почему же и она ведет себя
столь таинственно?
— Средний мокко с белым шоколадом.
Ей потребовалось мгновение, чтобы вспомнить о своих
обязанностях и записать мой заказ. Пробивая чек, она с любопытством спросила:
— Вы Джорджина, верно?
— Хм, да. А что?
— Просто слышала о вас, вот и все.
Больше она ничего не сказала, лишь приготовила и подала
кофе. Я взяла чашку, направилась к Сету и уселась напротив него. Барменша
продолжала рассматривать нас с неослабевающим интересом, хотя, встречаясь со
мной взглядом, тут же отворачивалась.
— Привет, — сказал Сет, не отрываясь от работы.
— Привет, — ответила я. — Все какие-то
странные сегодня.
— Вот как?
Я тут же узнала отрешенность, в которую он погружается,
когда начинает писать. В таком состоянии он становился еще более рассеянным и
растерянным, чем обычно. Суккуб должен быть счастлив, добиваясь от мужчины
такого эффекта.
— Да. Ты ничего не заметил? У меня такое ощущение,
будто все вокруг пялятся на меня.
Он покачал головой и, сдерживая зевоту, вновь склонился над
клавиатурой:
— Со мной такое тоже бывает. Мне нравится твой свитер.
Может, из-за него.
— Может быть.
Растаяв от комплимента, я спорить не стала, хоть и не
поверила в его искренность. Не желая больше отвлекать Сета, я встала и
потянулась.
— Надо идти работать.
У эспрессо-бара крутился Энди, один из кассиров.
— Ну вот! — прошипела я Сету. — Видел?
— Что видел?
— Как ухмылялся Энди.
— Он не ухмылялся.
— Ухмылялся. Могу поклясться.
Спускаясь в главный зал, я встретила на лестнице Уоррена,
владельца магазина. Этот поразительно красивый мужчина за пятьдесят был моим
поклонником, пока я не пообещала Джерому вернуться к совращению добропорядочных
мужчин. Впрочем, мы с Уорреном ни разу не спали. Учитывая мою текущую массу
благопристойных душ, я вроде как пропустила одну случайную, в этом грехе
незамеченную.
— Привет, Джорджина.
Я с облегчением вздохнула. Он, по крайней мере, не пожирал
меня изумленным взглядом.
— Надо полагать, толковала там наверху с Мортенсеном?
— Да, — призналась я, гадая, подвергнут ли меня
наказанию за то, что не приступила к работе сразу.
— Жаль, что тебе пришлось карабкаться по ступенькам. Ты
же знаешь, что у нас есть лифт.
Теперь уже я смотрела на него, разинув рот от удивления.
Конечно же, у нас есть лифт. Он запускается ключом и используется для клиентов-инвалидов
и подъема грузов, а иначе почти никогда.
— Да, я знаю.
— Просто хотел убедиться, — подмигнул мне Уоррен и
пошел дальше.
Качая головой, я спустилась на первый этаж и села за кассу,
отправив Энди обедать. Дженис и Кейси сначала вели себя со мной настороженно,
но со временем немного оттаяли. Прочие сотрудники, проходя мимо, по-прежнему
бросали на меня изумленные взгляды и то и дело перешептывались, думая, что я не
замечаю.
Когда Сет, проходя мимо, сказал мне, что убегает по делам,
но позже вернется, я решила, что Бет — она выронила книгу — сейчас в обморок
упадет.
— Так, хватит, — воскликнула я, как только ушел
Сет, — что здесь происходит?
Кейси, Бет и Дженис сконфуженно повернулись ко мне.
— Ей-богу, ничего, Джорджина.
Бет постаралась изобразить подкупающую улыбку. Остальные
молчали с невинными, ангельски кроткими лицами. Я, конечно, ничему этому не
поверила. Происходило что-то странное. Более странное, чем обычно. Мне
требовались ответы, и во всем магазине был только один человек, достаточно
искренний, чтобы дать их. Закрыв кассу, я кинулась в контору, где сидел
поглощенный компьютером Даг.
Ворвавшись в кабинет, я приготовилась рвать и метать. Он
фута на два подпрыгнул от неожиданности, чудом не расплескав кофе из
поднесенной к губам чашки. До чего ж у него была потешная рожа, почти
виноватая. Нет сомнений, он опять играл в «Тетрис».
Но вовсе не это сдержало мою тираду. По телу пробежали
мурашки — странное ощущение, задевающее особые чувства, присущие лишь
бессмертному. Тревожное и непонятное. Будто ногтями скребут по школьной доске.
Никогда я такого не чувствовала. Я оглядела комнату, почти ожидая обнаружить
притаившегося бессмертного, хотя это странное ощущение не походило на то, что
обычно предупреждает меня о присутствии постороннего.
Даг отпил из чашки и поставил ее, взирая на меня
невозмутимо-озадаченно.
— Я могу тебе чем-нибудь помочь, Кинкейд?
Прищурившись, я еще раз быстро, но внимательно осмотрела
кабинет, а затем покачала головой. Чувство пропало. Что за черт? Можно было
посчитать его плодом воспаленного воображения, но после более чем тысячелетней
жизни суккубом я как-то сомневалась, что мои бессмертные органы чувств окажутся
жертвой галлюцинаций. Тем не менее, единственным, что можно здесь истолковать
как сверхъестественное или божественное, было совершенное мастерство Дага по
части «Тетриса». Но это, усмехнулась я про себя, скорее достигается тяжким
бессмысленным трудом, чем обращением к какой-либо магии.
Припомнив свой праведный гнев, я выбросила из головы эту
кратковременную странность и обрушила всю свою ярость на другую странность моей
жизни.
— Что, черт возьми, происходит? — захлопнув дверь,
возопила я.
— Ты о моем замечательном мастерстве в «Тетрисе»?
— Нет! Обо всех! Почему сегодня все так непонятно со
мной обращаются? Пялятся на меня, как на чудище какое.
Сначала Даг смотрел все так же озадаченно, но затем лицо его
осветилось пониманием.
— А-а. Вот оно что. Ты правда не знаешь?
Я придушить его была готова.
— Представь себе, не знаю! Что происходит?
Он порылся в бумагах на столе и поднял экземпляр
«Американской тайны»:
