— Что-нибудь в твоей жизни требует подобной компенсации? —
спросила я, когда инкуб открыл дверь.
Митч Хантер сверкнул улыбкой на миллион долларов:
— Моя дорогая сестренка, мы оба знаем, что все это
ненастоящее. Мне нравится твоя прическа.
Я появилась у него как Табита Хантер, худенькая блондинка,
хотя и уступила его протестам и оставила волосы до плеч. Он поцеловал меня в
щеку и повел показывать дом.
После нескольких комнат все слилось воедино. Темно-красные
полы из твердой древесины. Превосходно расписанные стены. Глянцево-черная
аппаратура. Японская баня на задах. Спален хватило бы разместить отряд
девочек-скаутов. И повсюду ловко расставлены очаровательные безделушки.
— Это не слишком? — показала я на висящий в рамке
текст «Отче наш» в холле.
— Табита, любовь моя, не хлебом единым жив человек.
Однако мы попробуем обойтись изысканными закусками и гамбургерами, так что
пойдем.
Поскольку я задержалась на работе, мы явились значительно
позже назначенного времени, так что вечеринка была в полном разгаре. Может,
стоило подождать, пока эти жители предместий и вовсе разойдутся.
— Митч! — раздался громкий голос, как только мы
протиснулись сквозь толпу.
Почти все оделись на тему барбекю: шорты, футболки,
гавайские рубахи.
— Привет, Билл, — ответил Бастьен, протягивая руку
невзрачному, но ухоженному черноволосому с проседью мужчине.
Я узнала его по фотографиям. Муж Дейны.
— Это моя сестра Табита. Надеюсь, ты не возражаешь, что
я привел ее.
— Нет-нет! Чем больше, тем лучше, я так говорю. —
Он издал фальшивый смешок и, прищурившись, улыбнулся мне. — Особенно таких
прелестниц. Эх, будь я помоложе…
Он игриво подмигнул.
Не в состоянии противиться, я взглянула на него сквозь
ресницы и застенчиво произнесла:
— Возраст значения не имеет, Билл.
И, пожимая протянутую руку, добавила:
— Я всегда счастлива поучиться у тех, кто более…
опытен.
Глаза его сверкнули одновременно заинтригованно и
настороженно.
— Что ж, — заговорил он после неловкой
паузы, — я мог бы поделиться.
Тут он вспомнил, что надо бы отпустить мою руку.
— Не стесняйтесь, ешьте все, что отыщете, и не забудьте
испробовать бассейн.
Он со значением взглянул на меня, отметив мою
соблазнительную улыбку, и, поколебавшись, неохотно удалился.
— Больше никогда этого не делай, — прошипел
Бастьен, таща меня за руку в сторону кухни.
— Чего?
— Не флиртуй с этими людьми! Ты должна поддерживать мой
высоконравственный образ, а не строить глазки мужу моего объекта.
— Я и не строила. Кроме того, какая разница? Опозорим
обоих.
— Нет. Только Дейну. Это мой выход.
Я искоса взглянула на него, но ничего не сказала. Я нужна
ему в качестве наблюдателя, а не участника. Логично. Всю славу себе, все
похвалы от вышестоящих. Ему всегда хотелось воссиять на фоне соперников. И это
мне в нем нравилось — страстное желание доказать, что он лучший. Наверное,
когда-то я тоже была такой, но больше нет. Что до меня, так пусть получает все
почести и славу от этого дельца.
— Просто играй мою дорогую, кроткую и фригидную сестру.
Следуя за Бастьеном по дому, я смогла получше разобраться в
теме вечеринки. Искусственные пальмы. Повсюду сверкающие декоративные солнышки.
Тут и там закусочные столики, гнущиеся под тяжестью фаршированных яиц,
сосисочек и кубиков сыра. В некотором смысле довольно глупо, но кто-то
постарался и уделил внимание деталям. Я оценила это по достоинству. Все гости
выглядели подобно Биллу — и мне с Бастьеном, что греха таить. Ладно скроенные,
каждый волосок на своем месте. Высококачественная консервативная одежда — в тропическом
варианте. Высший класс. Белые.
Как они меня бесили!
Кухня оказалась истинным средоточием пищи, и я решила просто
пожрать, не отваживаясь на новые разговоры, способные расстроить Бастьена. На
бумажную тарелку я положила гамбургер, картофельный салат и какой-то
причудливый десерт из желе, фруктов и взбитых сливок. Попытка просто тихонечко
поесть оказалась тщетной — вскоре меня окружили женщины. Не знаю, откуда они
взялись. Вот я спокойно ем, а в следующую минуту мне уже улыбаются шесть
безупречных физиономий. Они были как свора диких собак, безостановочно скулящих
и скалящих зубы на одинокую жертву. Они стремились изолировать меня от
Бастьена, чтобы сподручней было разорвать на части. Инкуб стоял на другом конце
комнаты, в окружении столь же алчной стаи мужчин, без сомнения обсуждавших
достоинства сигар и газонокосилок. Я обратила к нему панический взгляд, но он
просто пожал плечами.
— Сестра Митча, — сочилась одна дама. — Я
сразу поняла! Вы, ребята, точь-в-точь одно лицо.
— Ну-у, не точь-в-точь, — хихикала другая.
На ней была вязаная жилетка с аппликацией. Ужас.
— Мы как раз говорили о штемпинге. Вы штампуете,
Табита?
— В смысле, марки? — сморщила я лоб. — То
есть я, конечно, посылаю по почте…
На это степфордские жены вновь захихикали:
— Ой-ой! Как это потешно.
— Мы имели в виду резиновые штампы.
Декоративно-художественные штампы, — объяснила одна из них.
Она назвалась Джоди — единственное имя, которое я умудрилась
запомнить. Возможно, потому, что ее коэффициент умственного развития показался
мне чуточку выше, чем у прочих. А еще только она среди нас не была блондинкой.
— Их используют для украшения.
Покопавшись в сумочке, она извлекла оттуда маленькую
красивую пригласительную карточку цвета слоновой кости, украшенную вьющимися
стеблями и цветами.
— Это приглашение Дейна сделала для нашей вечеринки.
— Серьезно?
Почему-то мне вспомнились печати вроде «Отличная работа!»,
которыми учителя отмечают хорошие контрольные и диктанты. Эти были яркими,
сочными, красочными. Они выглядели вполне профессионально, словно продукция
«Холмарк карде».
— На следующей неделе Митци устраивают штемпельную
вечеринку, — воскликнула еще одна дама. — Мы можем показать вам, как
это делается.
— О-о-о… это просто восхитительно!
— Да! Давайте!
— Ох, это же требует кучу времени, — сказала я,
страстно желая оказаться где-нибудь подальше отсюда.
Я не сомневалась, что свои позиции мне проще будет удержать
за разговорами о сигарах и газонокосилках, нежели о штемпинге.
— Вряд ли у меня найдется минутка.
— Но дело этого стоит, — убеждала она.
