— Я слышала, что вы не замужем. Давно вы
встречаетесь? — спросила она, втягивая нас в необязательный разговор.
Никто отвечать не торопился.
— Пару месяцев, — наконец сообщила я, гадая, как
на этот раз будет оценена моя добродетель.
— Как мило, — улыбнулась она.
Я снова ощутила эту отвратительную вибрацию, и мне сразу
захотелось уйти. Я попыталась сесть, и она подхватила меня сбоку:
— Кто-нибудь, поддержите ее с другой стороны. Так как
Бастьен не шевельнулся, ко мне в конце концов устремился Сет. Выполнив указание
Дейны, он помог мне встать. Ясно было, однако, что ему не по душе дотрагиваться
до меня в этом теле, так что он старался держаться как можно дальше. Из-за
этого все его движения казались неуклюжими и неестественными, так что Дейна,
несомненно, посчитала нас еще большими придурками, чем прежде.
Они с Сетом помогли мне дойти до машины, за ними, надувшись,
следовал Бастьен. Когда я расположилась в пассажирском кресле, Дейна на
прощание проинструктировала меня и Сета, как позаботиться о лодыжке.
— Спасибо за помощь, — сказала я.
— Была рада. Просто старайтесь отныне быть
поосторожней. — Она взглянула на часы. — Что ж, мне, пожалуй, пора
домой.
— Как, вы уже? — воскликнул Бастьен. — Э-э,
мне кажется, не стоит торопиться…
— Спасибо, но нет. Билл начнет беспокоиться, что со
мной произошло.
Когда Сет выезжал на дорогу, я увидела, как она идет к
своему дому. Еще я увидела выражение лица Бастьена. Следующее утро не обещало
ничего хорошего.
Мы уже были почти в центре, когда Сет заговорил:
— Ты можешь… э-э… ты умеешь… меняться? Это совершенно
невероятно.
— А? — Затуманенным взором я уставилась в окно,
завороженная светящейся массой городских огней. — Ой! Да.
Через мгновение я стала знакомой ему Джорджиной Кинкейд.
— Спасибо. Итак, э-э… Я не уверен, что на самом деле
жажду узнать, что там произошло…
— Нет. — Я изогнулась, чтобы обследовать заднее
сиденье. — На самом деле нет.
— Что ты делаешь?
— У тебя там, сзади, печенье не завалялось?
— Э-э… нет.
Для меня это все уже чересчур. Я вздохнула и откинулась на
спинку.
— Я умираю от голода. Вряд ли выдержу еще хоть
сколько-то. Уверен, что у тебя здесь нет вообще никакой еды?
Его губы тронуло бледное подобие улыбки:
— Нет. Извини. Хочешь где-нибудь остановиться?
— Да!
Он съехал к забегаловке «Тако Белл» и, услышав мои
пожелания, очень удивился. Когда заказ принесли, он молча передал мне пакет с
четырьмя мексиканскими пирожками тако, двумя лепешками буррито с бобами и
кукурузной лепешкой тостада с мясом, помидорами и фасолью. Я погрузилась в
пакет еще прежде, чем машина тронулась с места. Когда мы оказались у меня, он
не позволил мне доковылять самостоятельно. Нет, он легко подхватил меня, почти
как мог бы О'Нейл в каком-нибудь романе. Не будь я одуревшей от наркотиков и с
тако в зубах, это было бы чертовски романтично.
— Думаешь, я совсем ненормальная, да? — спросила
я, когда оказалась в собственной постели, а он присел на край.
Сет однажды уже ухаживал за мной после ночи беспробудного
пьянства. Рядом с ним я чувствовала себя совершенно безответственной.
— Ну, тостада, кажется, была лишней, но мне случалось
видеть и не такое.
— Нет… ты знаешь. Я хочу сказать… — не решалась я
начать. — Ну, ты, может, не понял, но это когда курят… такое вещество.
— Да. Это я как бы знаю.
— Ох. Отлично. Прости.
Я варварски вцепилась в лепешку.
— За что ты извиняешься?
— За то, что… ну, что ты такого не вытворяешь.
— Что?
— Не куришь дурь. Не пьешь. Господи, ты избегаешь даже
кофеина. Ты не думаешь, что я как бы… не знаю… безнравственна?
— Безнравственна? — Он рассмеялся. — Вряд ли.
А тебе не приходило в голову, что и я когда-либо все это пробовал?
Мысль показалась достаточно ошеломляющей, чтобы задуматься.
Я даже жрать перестала.
— Ну… я не знаю. Я просто считала, ну… нет. Либо нет,
либо с тобой случилась какая-нибудь ужасная история… типа ты напился и врезался
в столб или разделся догола в общественном месте, так что теперь держишься
подальше от всех этих пороков.
— Это могло плохо кончиться. Будь спокойна, в колледже
я предавался массе пороков. Именно поэтому я получил диплом только через шесть
лет. Поэтому, а еще потому, что несколько раз менял специализацию. В конце
концов я просто решил все бросить. Иначе было нельзя. Чтобы писать, необходима
воздержанность, а кроме того, когда я пьян или под кайфом, говорю слишком много
глупостей.
— Да-а, — смущенно протянула я, пытаясь вспомнить,
что несла сегодня сама, но все было как в тумане. — Так ты думаешь, я как…
не знаю… бесстыдная пьянь?
— Нет. Пока ты сама себе не вредишь. — Он
настороженно разглядывал лодыжку. — Для меня это не имеет значения. Честно
говоря, я люблю тебя еще и потому, что ты так… не знаю. Ты любишь жизнь.
Он отвел глаза, продолжая размышлять вслух:
— Ты бесстрашная. Дерзновенная. Не боишься веселиться.
Ты просто идешь и делаешь что хочешь. Мне нравится вихрь, в котором ты
существуешь. Я этому завидую. Это действительно забавно.
Он улыбнулся.
— Я всегда думал, что хочу быть с кем-то, неотличимым
от меня, но теперь понимаю, что рядом со своей копией умер бы от скуки.
Удивительно, что я не надоедаю тебе.
— Ты что, шутишь? — изумилась я. — Да ты
самая интересная личность из всех, кого я знаю. Может, только за исключением
Хью. Но с другой стороны, он вставляет женщинам силиконовые груди и покупает
души. Такую комбинацию побить трудно. Зато он далеко не так привлекателен.
Сет улыбнулся еще шире и стиснул мою руку. Снова воцарилась
тишина, но в этот раз она была уютной.
— Спасибо, что спас меня, — медленно заговорила
я. — И… ну… я хочу сказать, прости за этот вечер. Прости, что я
отключилась.
Лицо его стало серьезным:
— Нет, это ты прости меня. Я должен был…
— Нет, — твердо возразила я. — Не вини себя.
Это тоже я. Тоже мой промах. Ведь я же все начала. Надо было просто поговорить
с тобой об этом. Особенно после того, как ты испек мне блины. Они-то всяко были
хороши.
И я выразительно на него посмотрела.
— Нам больше не следует делать того, что мы делали… в
постели… но мы, по крайней мере, смогли остановиться. Это чего-нибудь да стоит.
