— Да потому, что бессмертие кое-что значит, —
серьезно сказал Картер. — Ты-то способна понять разницу. Что подумает Сет,
если ты будешь спать со мной?
— Ты предлагаешь?
Прикинувшись взволнованной, я обратилась к Джерому:
— Меня проводят на пенсию, если я подцеплю ангела?
Полное обеспечение и все такое прочее?
— Зависит от ангела, — зевнул Джером.
На лице Картера играла все та же любезная улыбка. Его ничуть
не потревожили мои шуточки.
— Ты поняла, что я имею в виду. Существует различие
между делом и собственными предпочтениями.
Я кивнула. Я поняла, что он имеет в виду, и он был прав —
благодаря отношениям с Сетом я стала особенно осведомленной в этих тонкостях.
— Знаете, я пришла сюда не ради подобных дискуссий.
Оба, казалось, намеренно уводили меня от темы, обращаясь к
предметам, обсуждать которые мне не хотелось.
— Что ж, тогда просвети нас, — снисходительно
вымолвил архидемон. — Просто умираю узнать, что отвлекло тебя среди бела
дня от заговора в предместье и интриг смертных.
— Тут дело как раз в интригах смертных.
Я кратко описала ситуацию с Дагом. Джером сохранял свою
вечную равнодушную мину. Картер, в общем, тоже, но, честный или нет, он все же
был ангелом, и, пока я говорила, я заметила в его глазах проблески сочувствия.
Тут он ничего поделать не мог.
— Итак, наконец, я ухитрилась выманить у Алека зелье и
теперь хочу знать, что это такое. Не представляю, кто лучше вас двоих сможет
определить его.
Равнодушие Джерома сменилось удивлением:
— Так вот до чего мы дошли? Определение наркотиков? Мы
что, похожи на Управление по борьбе с наркотиками?
Картер лениво потянулся:
— Помнишь старые добрые времена, когда суккубы просили
защитить их от нефилимов и прочих смертных тварей? Говорю тебе, все это приметы
времени.
Я дала им вдоволь посмеяться надо мной, стараясь оставаться
спокойной и не сболтнуть чего-нибудь лишнего.
— Ну что, готовы, ребята? — поинтересовалась
я. — Мне действительно нужно это выяснить.
— А ты с нами поделишься, если мы скажем, что
это? — спросил Джером.
Закатив глаза, я полезла в сумочку. Демонстративно швырнула
пакетик на стол, так что он заскользил по поверхности и остановился прямо перед
ними.
Улыбки исчезли.
Целую минуту они сидели, уставившись на пакетик, а затем —
почти одновременно — посмотрели друг на друга и снова на меня.
Когда Картер заговорил, в голосе его сквозило удивление, но
это было мрачное удивление:
— Возможно, я поторопился, сразу исключив
сверхъестественных чудовищ.
А Джером вскричал, раздувая ноздри:
— Почему ты всегда умудряешься влезть в самую гущу
дерьма?
Я переводила взгляд с одного на другого:
— Что? Что это?
— Это, Джорджина, — объявил Картер, пальцем
постукивая по пакетику, — пища богов.
Глава 15
Посмотрев на хмурые лица собеседников, я сдержала поток
глупостей, готовый сорваться с языка, и задала всего один банальный вопрос:
— Что вы имеете в виду?
Картер попытался улыбнуться:
— Боже мой! Я полагал, ты разбираешься в своем ремесле.
Особенно в греческой мифологии.
— Ну, амброзия… зовется пищей богов, — медленно
размышляла я.
Я выросла в греко-римском обществе, но это вовсе не значит,
что я специалист во всех этих историях. Я лишь впитала некоторые в юности.
Только впоследствии, когда ученые начали собирать мифы по всем уголкам греческого
мира, я узнала, насколько обширна эта мифология.
— Да, — сказал Картер, кивая мне, словно ребенку,
отвечающему урок.
Джером безмолвствовал, мрачно поджав губы.
— Что еще тебе известно?
— Амброзия даровала богам бессмертие, — продолжила
я. — Правда, я всегда считала, что это какой-то напиток…
Я задумалась. Ведь кристаллы предполагалось растворять в
алкоголе… Меня поразила еще одна тревожная мысль:
— Вы хотите сказать, что эта греческая штука сделает
Дага и остальных бессмертными?
«Я сейчас просто неодолим. Я бог, крошка».
— Не совсем, — сказал Картер. — И я полагаю,
амброзию можно отыскать не только в греческих мифах. В той или иной форме она
появляется в легендах почти каждой культуры. В мире короля Артура считалось,
что ею наполнен Священный Грааль. Она дарила испившим ее проницательность и
просвещенность и давала надежду на умиротворение страны. А еще некоторые
полагают, что языки пламени, появившиеся над головами апостолов в
Пятидесятницу, были вовсе не пламенем, но скорее видениями, которые они узрели,
выпив амброзию. Она даровала апостолам пылкость и харизму, а также способность
общаться с людьми всех культур и говорить на разных языках.
— Я знаю множество набожных христиан, включая мою
добрую подругу Дейну, которые посчитают это оскорблением.
Джером больше не мог оставаться равнодушным, учитывая, как
раздражала его эта тема:
— Представляю, что бы она сказала, услышав, как кто-то
утверждает, будто Святое причастие не имеет отношения к крови Христовой, а
является реликтом древней церемонии с амброзией. А значит, те, кто участвует
сегодня в евхаристии, лишь имитируют древние переживания, приравнивая Святой
Дух к опьянению от амброзии.
— Множество людей это выведет из равновесия, —
согласилась я.
Мы трое знали, что многие древние ритуалы и верования сейчас
лишь ублюдочные подобия настоящих. Многие, но не все.
Картер продолжал все так же благодушно, словно читал лекцию
в аудитории:
— Древние индусы называли амброзию «сома» и даже
персонифицировали ее как бога с тем же именем. Его присутствие действовало
столь же одурманивающе, как и сам напиток, и помрачало разум всех вокруг.
— Сомой еще называлось снадобье для хорошего настроения
в «Прекрасном новом мире» Олдоса Хаксли, — вспомнила я.
Я даже не представляла себе, насколько все это
распространено. Он кивнул:
— И эти истории — лишь вершина айсберга. Мест, откуда
они произошли, намного больше.
Я с удовольствием впитывала информацию. Получить какие-либо
существенные разъяснения от этих двоих — все равно что рулить по центру Сиэтла
в час пик: медленно, тягостно и чревато столкновениями. И все же, обходительно
или нет, они говорили не совсем то, что мне требовалось.
— Да, но вы, ребята, стараетесь употреблять выражения
типа «некоторые люди верят» или «ходят слухи, что». Так что же это? Что
происходит на самом деле? Есть в этих рассказах какая-то правда?
