Я пошла в ногу с Дейной и пушистым шариком, в сотый раз
поздравляя себя с тем, что догадалась предпочесть кошек собакам. Туту — да,
именно так его звали, — высунув маленький язык, изящно переступал лапками.
Взгляд черных бусинок глаз шнырял повсюду, песик весело семенил, не обращая внимания
на то, что мокрая дорожка пачкает крошечные белые лапки.
— Как дела с вашим митингом? — осведомилась я
после того, как мы исчерпали собачью тему.
— Превосходно. Я удивлена, что вы не слышали о нем в
новостях. Очень много прессы.
— Я не столь внимательна к новостям.
Она сообщила мне время и место:
— Полагаю, вы придете.
— Кажется, в этот день я работаю, — ответила я.
Дейна окинула меня проницательным взглядом:
— Табита, у меня создалось впечатление, что вы не
совсем в курсе проблемы.
Думаешь? Я отвела взгляд, борясь между желанием высказать
собственное мнение и опасением снова навредить Бастьену. И наконец сделала
выбор в пользу расплывчатой правды.
— Просто мне кажется… можно очень по-разному взглянуть
на это, вот и все.
— Это, знаете ли, неплохо, что вы сомневаетесь. Никак
от нее этого не ожидала.
— Вот как?
— Конечно. Затем и существуют группы, подобные КССЦ.
Чтобы помочь вам разобраться, где истина.
Я еле сдержалась, чтобы не фыркнуть. Мне-то показалось, что
она сейчас ошарашит меня своей непредвзятостью. Я решила, что лучше промолчать.
— Итак, что же вы все-таки думаете? — снова начала
она.
— Э-э, о чем? Гомосексуализме? Или гомосексуальных
браках?
— О том и другом.
По моему мнению, все просто: кого люди хотят, того и хотят,
вот и весь сказ. Никакой регулируемой любви или разговоров, что это
неправильно. Однако точка зрения Дейны имела религиозную основу, а уж кто-кто,
а я не настолько глупа, чтобы вступать в споры по вопросам веры.
— Я просто не уверена, что люди вольны выбирать, кто их
привлекает, — пустилась я в объяснения, решив не идти в лобовую
атаку. — Поэтому мне кажется странным говорить о «помощи» или «изменении»
людей, которые на самом деле ничего не могут поделать со своей природой,
независимо от того, правильная у них природа или неправильная.
— Так вы считаете гомосексуализм врожденным? —
Сладкий голос не мог полностью скрыть презрительное недоумение.
— У некоторых людей. Я думаю, есть такие, что
проявляют… э-э… активность со своим полом ради забавы, но у других это вызвано
биологией.
Я подумала, что Дейна вряд ли считает активность со своим
полом забавой, но все же предпочла озвучить собственное мнение.
— Вы очень хорошо выражаете свои мысли, — признала
она. — Пусть даже я необязательно с вами согласна.
Я громко рассмеялась, и она как-то странно на меня
посмотрела.
— Нет, я и не ожидала.
Мы снова помолчали, и я вспомнила, что должна ее прощупывать
на предмет романтических чувств к Бастьену.
— Вот бы уметь выбирать того, кто бы мне
понравился, — вдруг выпалила я словно бы самое сокровенное, что было
совершенно не в манере ни Табиты Хантер, ни Джорджины Кинкейд.
Дейна прямо обомлела:
— Что-то не ладно с вашим приятелем? Как его зовут?
Свен?
— Сет, — поправила я, почувствовав мимолетную
неловкость оттого, что втравляю его в эту историю.
На самом деле с Сетом у нас сейчас все прекрасно, но ради
правдоподобия я продолжала лгать:
— С ним все в порядке, я полагаю, и он мне нравится… но
он не слишком, знаете ли, романтичен.
— А-га, — нейтрально отозвалась она.
— Я ненормальная? Я требую слишком многого? Может, мне
следовало бы сосредоточиться на других вещах?
— Что вы считаете романтическим?
— Не знаю. Какие-то нюансы, завитушки там и сям. Знаки
внимания, показывающие, как ты важна, насколько ты волнуешь другого человека.
Ирисы, блины со смайликами.
— Что вы об этом думаете?
Она пожала плечами. Мы завернули за угол, возвращаясь к дому
Бастьена.
— Для меня романтика все же не так важна, —
призналась она. — Ни у меня, ни у Билла просто нет для нее времени.
— О-о.
— И это не плохо. Я бы сказала, что истинная
привязанность куда важнее поверхностных жестов. Откровенный разговор и
способность разделить беды и радости. Знать, что он чувствует то же, что и ты.
— О-о, — снова сказала я, пораженная.
Ее толкование не лишено смысла. Это была в некотором роде
вариация точки зрения Сета на искренность в отношениях. Закусив удила, я
пустилась во все тяжкие:
— А как насчет… вы понимаете, привлекательности в
сексуальном смысле?
Она бросила на меня косой взгляд:
— А что такое?
Я пожала плечами:
— Рядом с ним я не всегда чувствую это. — На
врунишке горят штанишки. — Может быть, у меня об этом ложные
представления? Что вы думаете о сексуальности?
Она ответила не сразу:
— Я не знаю.
Приблизившись, мы увидели Бастьена, стоящего у двери своего
дома. Он помахал нам:
— Приветствую вас, дамы.
Его, казалось, приятно удивило наше совместное — и вполне
дружеское — появление.
Дейна поблагодарила меня за компанию и, отвергнув
приглашение Бастьена зайти на минутку, направилась к себе. Когда она ушла и мы
сели в машину, чтобы отправиться на фотосъемку, я пересказала ему нашу беседу.
— Она не знает, что такое сексуальность? —
воскликнул Бастьен. — Да она, выходит, просто молит, чтобы я ее испортил.
Хм. А Билл, значит, не романтик. Что ж, это неудивительно. Думаешь, она врет,
говоря, что это неважно? Своего рода механизм защиты?
— Я не знаю. Возможно. Но даже если ей не хватает
романтики, чрезмерные телодвижения вряд ли приведут к успеху. Она не дура.
Возможно, тут более к месту глубокомысленные разговоры.
— Тогда и вся эта стряпня — отличная идея. Сплошная
болтовня.
— Наверное.
Я не стала ему говорить, что сомневаюсь в эффективности
этого метода. Если честно, я не была уверена, что он сможет чего-то добиться.
Мы решили со всей серьезностью подойти к делу создания
фотографий. Бастьен подъехал к отелю «Андра», одному из лучших в округе, хотя
внешне ничем не выделяющемуся. Не знаю, какими чарами, но Бастьен даже
умудрился заказать единственные здесь Королевские покои и не привлечь при этом
лишнего внимания. Там было больше комнат, чем нам могло потребоваться, но
имелось главное — для меня — невиданно роскошная, невиданно сексуальная
кровать. С изголовьем блестящего черного дерева и толстым пурпурным покрывалом,
заключенная в романтически освещенный альков. В спальне царили полумрак и
чувственность. Войдя, мы сразу перевоплотились из образов Митча и Табиты.
