— Знаешь, именно сейчас ты этого от меня не
получишь, — холодно проговорил он. — Ты не можешь подчинить мои
чувства. Извини.
Я разинула рот, не зная, как поступить при таком повороте
событий. Звонок мобильного телефона прервал мои размышления. Я полезла в
сумочку и переключила телефон на голосовую почту. Мгновение спустя он опять
зазвонил.
— Придется ответить, — сказал Сет.
Я не хотела ни с кем говорить. Я хотела забиться в норку.
Однако взяла телефон и взглянула на дисплей. Незнакомый номер. Это мог
оказаться Джером. Если я не отвечу, демон, скорей всего, просто сюда
телепортируется и все станет еще хуже.
— Прости, — тихо сказала я Сету перед тем, как
ответить.
Я сама не знала, извиняюсь ли я за прерванный разговор или
за то, что произошло с Бастьеном.
— Алло.
— Привет, Джорджина. Это Уайет.
На мгновение я задумалась. Из группы Дага.
— Привет. Как дела?
— Плохо. Не знал, кому еще позвонить. Я в больнице, с
Дагом.
У меня екнуло сердце:
— Боже мой! Что случилось?
— Он… э-э… принял таблетки.
— Какие таблетки?
— Точно не знаю. Но он принял целую банку. Новости
заставили нас с Сетом действовать.
Удивительно, насколько трагедия способна заглушить гнев. В
каких бы нерешенных проблемах мы ни запутались, все отошло на второй план. На
моей машине мы срочно выехали в центр.
Пока мы в спешке собирались, Уайет быстро закончил рассказ.
Алек не смог достать очередную партию. У Дага снова началась ломка, он
погрузился в то же пугающее отчаяние, которое я видела прежде. Уайет точно не
знал, что именно Даг принял вместо амброзии, но считал, что это был не суицид,
а отчаянное стремление словить кайф другими средствами. В отделении экстренной
помощи ему промыли желудок, и доктор сказал, что все будет в порядке, но Даг
еще не пришел в сознание. Уайет позвонил мне, потому что семья Дага жила не
здесь, и никто не знал, как с ними связаться.
Там были Кори и Мин, когда мы приехали. Они поделились
подробностями и сообщили, что пока состояние Дага без изменений. Сет не
произнес ни слова, но я не сомневалась, что он волнуется не меньше меня.
Я спросила, можно ли зайти к Дагу, и сестра сказала, что
можно. Я вошла в палату одна и увидела, что он спит, опутанный трубками и
окруженный мониторами. Я была свидетелем, как с годами меняются медицинские
технологии, от пиявок до дефибрилляторов, но это не значит, что я их все
освоила. Аппараты, поддерживающие человеческую жизнь, меня раздражают. Они
неестественны, даже если служат во благо.
— О, Даг, — прошептала я, присев рядом с ним.
Он был бледен, руки холодные и влажные. Судя по картинке на
мониторе, сердце билось ровно, и то хорошо. Все остальные показатели мне ничего
не говорили. Я смотрела на него и ощущала собственную беспомощность. Я
подумала, что смертные — очень хрупкие существа и ничего с этим не поделаешь.
Много-много лет назад мы с Бастьеном работали в танцевальном
зале в Париже. В те времена танцоры почти всегда занимались и проституцией, но
я ничего не имела против. Такие перспективы давали одновременно суккубовскую
энергию и денежный доход. Бастьен был вышибалой и якобы моим любовником. Это
позволяло ему расхваливать меня, поддерживая мою репутацию, и добывать лучшую
клиентуру.
— Один молодой человек появляется здесь каждый
вечер, — как-то сказал мне инкуб. — Он, по всему видать, девственник,
но богатый. Я несколько раз с ним разговаривал. Ему не по душе платить за секс,
но он совершенно от тебя без ума.
Мне это понравилось, и, когда Бастьен показал мне
джентльмена, я во время выступления постаралась как можно чаще встречаться с
ним взглядами. Действительно, позже ко мне обратился слуга и от имени своего
господина назначил встречу. Я поспешила за кулисы приводить себя в порядок.
— Жозефина, — услышала я голос рядом.
Повернувшись, я увидела другую танцовщицу, с которой у меня
были особенно близкие отношения. Звали ее Доминик.
— Привет, — улыбнулась я подруге. — На
сегодня у меня отличные виды.
Ее мрачное лицо встревожило меня.
— Что случилось?
Доминик была миниатюрной блондинкой, похожей на
беспризорного ребенка. Казалось, она постоянно недоедает. Что, впрочем,
неудивительно. В нашем ремесле никто не наедался вдоволь.
— Жозефина, — пробормотала она, вытаращив голубые
глаза. — Мне нужна твоя помощь. Кажется, я беременна.
Я забыла о макияже:
— Ты уверена?
— Вполне. Я… я не знаю, что делать. Мне нужна эта
работа. Ты сама понимаешь.
Я кивнула. Из-за кулис раздался крик Жана — парня,
получавшего свою долю от наших любовных свиданий, — торопившего меня на
встречу с юношей. Я быстро обняла Доминик:
— Я должна идти. Найду тебя позже, ладно? Мы что-нибудь
придумаем.
Но позже у меня не получилось. Молодой человек, Этьен,
оказался просто восхитительным. Он был гораздо моложе моих кажущихся лет, но
уже обручен. Он разрывался в противоречиях по части секса. С одной стороны, он
чувствовал, что должен сохранить чистоту для своей невесты, а с другой — хотел
набраться опыта перед брачной ночью. И эта сторона победила, приведя его в мою
постель и принеся мне суккубовское вознаграждение и за моральное разложение
смертного, и в виде урожая энергии.
Его возмущали мой образ жизни и моя власть над ним, однако
он не мог удержаться и на протяжении нескольких недель являлся ежедневно.
— Я ненавижу тебя за это, — сказал он однажды
после любовных утех.
Весь в поту, он в изнеможении раскинулся на простынях. Я
стояла рядом с кроватью и одевалась у него на виду.
— Выходи за меня замуж.
Я расхохоталась, откидывая за плечо волосы — тогда
белокуро-медовые и вьющиеся.
Он негодующе вспыхнул. У него были темные глаза и волосы, а
еще вечно задумчивый вид.
— Что в этом смешного?
— Только то, что ты ненавидишь меня и одновременно
любишь. — Не переставая улыбаться, я шнуровала корсет. — Думаю, таких
свадеб не пересчитать.
— Это вовсе не шутка, — возразил он.
— Может и нет, — согласилась я. — Но очень
похоже.
— Ты мне отказываешь?
Я натянула через голову платье.
— Конечно. Ты просто не понимаешь, чего просишь. Это
смешно.
— Иногда ты обращаешься со мной как с младенцем, —
заявил он, садясь в постели. — Ты ненамного старше меня. Ты не имеешь
права быть такой благоразумной… особенно потому что ты…
