— Я… Спасибо. Да, меньше воды. Я запомню, — сказала она, поспешно взяла рубашку и надела ее.
Как и следовало ожидать, рубашка оказалась ей велика.
— Пора сделать перерыв, — произнес Лукас.
— Нет, я… Я в порядке. Мне нужно закончить. Ведь у нас плотный график, не так ли?
— Плотный. Но даже боссам нужен отдых. Томас и Хорхе будут здесь с минуты на минуту. Нам придется отдавать им приказания. Боссы, которые выглядят потрепанными, не вызывают уважения у подчиненных.
Все было вроде бы логично, но его слова звучали как надуманное оправдание перерыву. Тем не менее Женевьева послушно отдыхала несколько минут и выпила воды. А затем вернулась к мытью стен.
Когда появились Томас и Хорхе, Лукас представил их Женевьеве. Томас слегка поклонился.
— Вы… очень красивая, мисс Патчетт, — сказал он.
Хорхе ткнул Томаса локтем в живот:
— Томас, мисс Патчетт наш босс. Проявляй должное уважение. Простите моего брата, мисс Патчетт. Это его первое место работы.
К удивлению Лукаса, Женевьева рассмеялась:
— Тут нечего прощать, Хорхе. У меня тоже…
«Принцесса собирается сказать Томасу и Хорхе о том, что эта работа для нее тоже первая, не так ли? Это было бы ошибкой».
Лукас закашлялся и сердито на нее посмотрел.
Она взглянула на него, округлив глаза, потом повернулась к Хорхе:
— Очень рада познакомиться с вами, Хорхе. Томас, спасибо за комплимент. Я мокрая и грязная, и я ценю ваши попытки заставить меня чувствовать себя лучше. С нетерпением жду, когда вы оба приступите к работе. — Вытерев ладонь о брюки, она протянула Томасу руку.
Розовый лак, украшавший ее ногти утром, оказался облупленным, а сами ногти были обломанными, но Томас взял ее руку и склонился над ней так, будто Женевьева была королевской особой. Хорхе одарил ее широкой улыбкой и сделал то же самое.
Поздоровавшись с работниками, Лукас стал ждать, что скажет руководитель проекта. Но Женевьева молчала, и Лукас взглянул в ее сторону.
Женевьева посмотрела ему прямо в глаза, потом вздернула подбородок и откашлялась.
— Лукас и я занимаемся уборкой гостиной и вестибюля. Томас, почему бы вам не поработать на кухне? А Хорхе займется залом. Дайте мне знать, если у вас возникнут какие-либо вопросы или проблемы.
— У меня вопрос. Будут ли повторно проводить штукатурные работы? У меня есть опыт в этой сфере, а у Томаса нет. Если понадобится штукатурить, нам. не обойтись без помощи.
Во взгляде Женевьевы промелькнула паника. Лукас мысленно выругался, потом открыл рот, чтобы ответить, но она покачала головой:
— Я пока не уверена. Вернемся к этому вопросу позже. А сейчас давайте просто сосредоточимся на уборке.
Мужчины кивнули и разбрелись по комнатам. Когда они ушли, Лукас повернулся к ней:
— Удачно выкрутились.
Она посмотрела на него, широко раскрыв глаза:
— Это было все, что я могла придумать. Я ничего не знаю о штукатурных работах.
— Вы знаете, как выглядит гладкая стена. Пойдемте, я покажу вам комнаты, и мы обсудим, какие ремонтные работы следует сделать.
Он провел ее по комнатам, указывая на проблемные зоны, описывая генеральный план уборки и общую картину реконструкции здания.
— Когда ремонт закончится, нужно обеспечить каждой женщине отдельное пространство. В доме также должны быть помещения, где они смогут общаться. В этом доме образуется сообщество или даже, я надеюсь, семья. Пространство должно отражать семейную атмосферу.
Женевьева больше слушала, чем говорила. Она кивнула:
— И я буду за всем этим следить.
У нее был такой голос, будто она собирается упасть в обморок. Лукас нахмурился:
— Я буду работать с вами, хотя мне нужно заниматься бизнесом и другими срочными благотворительными проектами. Нынешний проект в значительной степени будет вашим.
Лукас собирался лишь отслеживать сроки сдачи объекта в эксплуатацию.
— Все в порядке. Я понимаю. — Женевьева резко кивнула.
Они пошли по коридору. Звук их шагов поглощался ковровым покрытием.
В соседней комнате послышался плеск воды и голоса.
— Мисс Патчетт очень приятная, но… неопытная, — говорил Хорхе. — Я надеюсь, она знает, что делает, и не заставит нас совершать ошибки. Я не хочу потерять эту работу.
— Она очень красивая. Ты думаешь, она и мистер Макдауэлл… — Голос Томаса затих.
— Ты идиот. Нет, — сказал Хорхе. — Я работал с мистером Макдауэллом раньше. Он не смешивает бизнес и личную жизнь. Кроме того, она слишком… Ну, я не знаю… Слишком невинная для него. Не его тип. — Он умолк, потом прибавил: — Мы не должны болтать. Они могут услышать. И нас уволят.
Женевьева остановилась как вкопанная и смущенно посмотрела на Лукаса. Внезапно она схватила его за руку и молча потянула обратно. Ее щеки пылали, она глубоко вздохнула.
— Как долго, по-вашему, продлится ремонт? — спросила она громко. Слишком громко. Достаточно громко для того, чтобы ее могли услышать другие люди. Очевидно, она не хотела, чтобы Томас и Хорхе знали, что они невольно подслушали их разговор.
— В общей сложности шесть недель. После этого мы открываем «Дом Энджи», приглашаем жильцов, и я уезжаю из города. Справитесь? — произнес Лукас, подыгрывая ей.
Женевьева повернулась к нему и уверенно заявила:
— Я могу справиться со всем, мистер Макдауэлл! — Ее голос немного дрожал.
Они прошли по коридору мимо комнаты, где работали Томас и Хорхе.
— Я солгала. Хотела сделать вид, будто точно знаю, что делаю… Но я быстро учусь. И скажу вам от чистого сердца, Лукас: возможно, я не в состоянии знать всего, но я не хочу вас разочаровывать и намерена приложить все свои усилия, чтобы выполнить эту работу хорошо.
— Я буду ждать от вас положительного результата, — произнес он, надеясь, что его ожидания оправдаются, и внимательно посмотрел на Женевьеву.
Уставшая, перепачканная и взъерошенная, она выглядела так, будто вот-вот рухнет без сил.
— Давайте я отвезу вас домой, — сказал Лукас. — В конце концов, вы выдержали первый рабочий день, причем не самый легкий.
При этом он лишь задался вопросом, выйдет ли она завтра на работу или улизнет, решив, что такой труд для нее слишком тяжел.
Припарковав автомобиль возле ее дома, Лукас вновь подумал о том, что человек, волею судеб оказавшийся в подобном захолустье, пойдет на все, чтобы выбраться отсюда. Он знал это наверняка. Слишком хорошо знал…
Рот его скривился. Женевьева может просто не выдержать подобной жизни. Ей вообще не следует тут находиться. Мысль об этом застала Лукаса врасплох. Он никогда не позволял себе вовлекать собственные эмоции в отношения с сотрудниками.
