Мир вокруг снова стал серым и унылым. Она уже была близка к тому, чтобы умолять Саймона заняться с нею любовью, забыв о всяком здравомыслии. Саймон вовремя отступил, очень вовремя.
— Я прошу прощения, что позволил себе распустить руки, милая, — глухо произнес Саймон, но в его глазах все еще плясали огоньки бешеной страсти. И при этом он смотрел на нее с тревогой, словно переживал из-за того, что обидел ее.
«Ты не должен знать, что я… сама этого хочу», — думала Эмили. Саймон, без сомнения, украл ее сердце. Она была влюблена в него. И снова не в того мужчину. Она знала, что Саймон не любит ее, а просто хочет.
Саймон был такой благородный, он не желал рисковать, причинять кому-либо лишнюю боль. И он не должен знать о ее чувствах.
Когда ее дыхание снова стало походить на нормальное, когда она наконец обрела уверенность в том, что сможет смотреть на него и не броситься вновь в его объятия, Эмили подняла глаза.
— Не нужно извиняться, Саймон. Это было… весело, не так ли?
— Леди, ты несносна. Я, пожалуй, отвезу тебя домой, — нежно сказал Саймон.
Он наконец повернулся к автомобилю и распахнул перед ней дверцу.
— Обратно в Элдору! — неожиданно звонко воскликнула Эмили, пытаясь сохранить веселую нотку в голосе. — В Замок Мороженого.
Ее голос, должно быть, выдавал ее. Он был слишком веселым и слишком фальшивым. Саймон невольно улыбнулся.
— Ты хочешь чего-нибудь холодного? — спросил он.
— Да. Сто раз да. Чего-нибудь холодного. В общественном месте. Там, где толпится народ.
Но когда они остановились у кафе, где продавалось мороженое, и Саймон протянул ей блюдо, наполненное холодной сливочно-абрикосовой массой, Эмили едва притронулась к лакомству. Ей было ужасно неловко оттого, что все взгляды направлены в их сторону. Она совсем забыла, насколько изменилась ее внешность.
Вдобавок у стойки с напитками вдруг возникли три молодые дамы, явно перестаравшиеся с макияжем и слегка подвыпившие. Они недовольно косились в их сторону и наконец, задевая столики и сопровождаемые протестующими возгласами посетителей, стали продвигаться в сторону Саймона.
Эмили почувствовала, что ей бросают вызов, а ночь с Саймоном может стать призом для победителя в этой борьбе.
У нее защемило под ложечкой.
— Пора начинать шоу, Саймон, — прошептала она. — Поцелуй меня. Сейчас. Немедленно!
Когда он обошел стол и обхватил обеими руками ее локти, она приподнялась ему навстречу. И на глазах у всех с необыкновенной нежностью и изяществом Саймон приник к ее рту. Он целовал Эмили медленно, скользя по ее губам, словно слизывал с них остатки абрикосового мороженого.
Это было чудесно. Восхитительно. Нежно. Опьяняюще.
— Поедем домой, Эмили, — наконец сказал он, беря ее за руку.
Она похвалила себя за то, что не споткнулась, пока Саймон вел ее к машине, а ее побежденные соперницы бросали на нее убийственные взгляды.
— Ты не доел свое мороженое, Саймон… — крикнула одна из них, но было уже поздно — победа Эмили была для всех очевидна.
Они уже подъезжали к «Лесистому кряжу», когда Саймон притормозил и, остановив автомобиль в полусотне метров от особняка, повернулся к Эмили.
— Давай больше никогда этого не делать. Я знаю, ты хочешь помочь мне, Эмили, но считаю, что теперь все получили необходимую информацию. Представление окончено. В дальнейшем будем считать, что ты была нанята главным образом для того, чтобы помочь мне довести до конца вечеринку. Откровенно говоря, я однажды не смогу вынести все эти поцелуи… Кантреллы изведали сотни способов для потворства своим желаниям, но я никогда не догадывался, насколько я испорчен… Правда в том, что если вновь дотронусь до тебя, то не сумею остановиться, а я думаю, что это очень плохо для нас. Это единственная вещь, которая с самого начала была нам ясна.
Но на следующее утро Эмили опять ничего не было ясно. Она понимала только то, что полностью теряет разум каждый раз, когда Саймон прикасается к ней. И теперь она знает: ее сердце безнадежно потеряно. Она влюблена в Саймона, хотя прекрасно понимает, что у этого чувства нет будущего. Интуиция толкнула Эмили на сцену во время злосчастного аукциона, но не следовало приезжать сюда… Дело не в Саймоне или в его чувствах. Он с самого начала держался с ней на расстоянии. Это она, Эмили, не сумела защитить свое сердце от мужчины, который заставлял ее смеяться днем и втихомолку плакать по ночам.
ГЛАВА ДЕВЯТАЯ
Подставив лицо ярким лучам солнца, Саймон сидел на скамейке. В одной руке он держал деревянный брусок из кедра, в другой — нож. Запах свежескошенной травы щекотал ему ноздри, но он был далек от того, чтобы наслаждаться запахами и пейзажем.
Саймон методично обрабатывал поверхность бруска, его нож беспрестанно двигался, и на траву сыпались стружки. Саймон кипел от злости на себя.
Зачем он впутал Эмили в свою жизнь? Зачем вообще поехал на тот проклятый аукцион?
Но Саймон слишком хорошо знал истинную причину. Ведь впервые в своей жизни он почувствовал себя одиноким, по-настоящему одиноким. Делла всегда была его самым близким другом, а теперь он терял и ее… Саймон опасался, что в своем одиночестве станет чем-то похож на отца, ослабеет душой и совершит то, чего никогда в жизни не делал: позволит женщине поверить, что он способен к постоянству.
«Итак, ты использовал Эмили как щит. Ты позволил себе думать, что это игра, зная, что ее прежние знакомые обижали ее», — думал он, а сам изнемогал от желания. Этим утром Саймон проснулся с чувством, что может умереть, если не увидит ее немедленно. Эмили, несомненно, тоже влечет к нему, но она не играет в его игры и не хочет быть к нему привязанной. Ему следует поблагодарить ее за это, потому что все равно в скором времени у него появится следующая женщина. В его мире все делается именно так.
Он хотел вернуться к своему старому образу жизни и к своим прежним мыслям. «Надо заказать билет на рейс в Париж и убраться от Эмили подальше, а то еще, не ровен час, причиню ей боль, — подумал он и решил: — Улечу сразу после вечеринки».
Новая встреча, новое лицо — и все забудется.
Наконец Эмили нашла Саймона, вырезавшего перочинным ножом нечто бесформенное из деревянного бруска; погруженного в себя, с угрюмым выражением лица. Она была почти уверена, что он не услышал ее приближения, но заметила, как его пальцы сжали нож, когда он встрепенулся и поглядел на нее.
— Я только что от твоей тети, — мягко сказала Эмили, полная решительности продолжить. Легко. Дружелюбно. Так же, как и начала. А что ей еще остается после всего, что уже случилось? — Я достала Делле несколько книг, которые, думаю, ей должны понравиться. Чтение всегда помогало мне забыться, когда я грустила.
— Ты в последнее время много читала?
Она не сумела сдержать улыбку.
