Сквозь цветное стекло вливался рассвет, и силуэт Кристиана
отчетливо выделялся на его фоне: он сидел у окна.
— Опаздываешь, — сказал он ей. — Я уже давно
жду.
Лисса притянула к себе расшатанное кресло и смахнула с него
пыль.
— Я думала, директриса Кирова дольше задержит тебя.
Он покачал головой.
— Вовсе нет. Меня исключили из школы на неделю, вот и
все. Что не помешало мне ускользнуть сюда, как видишь.
— Удивительно, что тебе так мало дали.
Солнечный свет вспыхнул в его льдисто-голубых глазах.
— Ты разочарована?
Она потряеенно смотрела на него.
— Ты же поджег другого человека!
— Нет. Разве на нем есть ожоги?
— Его всего охватило пламя.
— Я держал огонь под контролем, чтобы он не коснулся
его.
Она вздохнула.
— Нельзя было делать этого.
Он выпрямился и наклонился к ней.
— Я сделал это ради тебя.
— Напал на человека ради меня?
— Вот именно. Он поставил в затруднительное положение
тебя и Розу. Она отреагировала как надо, но я посчитал, что ей не помешает
подмога. Кроме того, теперь все перестанут болтать об этой истории с лисой.
— Не надо было делать этого, — повторила она,
глядя в сторону и явно не зная, как реагировать на такое великодушие. — И
не говори, что ты действовал ради меня. Тебя нравилось так поступать. Какой-то
частью души ты хотел этого.
Самодовольное выражение на лице Кристиана исчезло,
сменившись нехарактерным для него удивлением. Может, Лисса и не телепат, но она
обладает пугающей способностью понимать людей. Заметив его растерянность она
продолжила:
— Магическое нападение на человека запрещено — именно
поэтому ты и поступил так. Тебя от таких вещей охватывает трепет.
— Идиотские правила. Если бы мы использовали магию как
оружие, а не просто для всякой ерунды, стригои не убивали бы столь многих из
нас.
— Ошибаешься, — решительно заявила она. —
Магия — дар. Миролюбивый дар.
— Ну да, так говорят. Ты повторяешь лозунги, которыми
нас пичкают всю жизнь. — Он встал и зашагал по ограниченному пространству
чердака. — Так было не всегда, знаешь ли. Раньше мы тоже сражались рука об
руку со стражами — столетия назад. Но потом посчитали, что безопаснее
скрываться. И забыли заклинания нападения.
— Откуда же ты его узнал?
Он криво улыбнулся.
— Не все забыли.
— Твоя семья? Типа, твои родители?
Улыбка исчезла.
— Тебе ничего не известно о моих родителях.
Его лицо омрачилось, во взгляде появилось упрямое выражение.
Может, большинство людей сильно опасались его, но по мере того, как Лисса
вглядывалась — с восхищением — в его лицо, он внезапно стал казаться ей очень,
очень ранимым.
— Ты прав, а я нет, — негромко произнесла она
спустя некоторое время. — Извини.
Во второй раз за эту встречу Кристиан выглядел ошеломленным.
Скорее всего, уже сто лет никто не извинялся перед ним. Черт, уже сто лет никто
вообще не разговаривал с ним. И уж точно никто никогда не прислушивался к его
словам. Однако он быстро оправился и обрел свою обычную самоуверенность.
— Забудь.
Неожиданно он остановился и опустился перед ней на колени,
чтобы их глаза оказались на одном уровне. Ощущение, что он совсем рядом,
заставило ее затаить дыхание. Угрожающая улыбка изогнула его губы.
— И если честно, я не въезжаю, почему из всех людей
именно ты так возмутилась, что я использовал запретную магию.
— Я из всех людей? Что ты имеешь в виду?
— Можешь изображать невинность, если угодно — и у тебя
это очень хорошо получается — но я-то знаю правду.
— Какую правду?
Она испытывала беспокойство и не могла скрыть этого ни от
меня, ни от Кристиана. Он наклонился еще ближе к ней.
— Что ты используешь принуждение. Все время.
— Нет! — тут же воскликнула она.
— Конечно да. Я ночами не спал, пытаясь вычислить, как
это вам удалось вырваться отсюда и поступить в среднюю школу без того, чтобы
там не пожелали встретиться с вашими родителями. И наконец понял. Ты
использовала принуждение.
— Это просто твои догадки, а доказательств у тебя нет.
— Я получил все требуемые доказательства, наблюдая за
тобой.
— Ты наблюдал за мной… шпионил за мной… чтобы получить
доказательства, будто я использую принуждение?
— Нет. На самом деле я наблюдал за тобой потому, что
мне это нравится. Открытие насчет принуждения — просто бонус. Я видел, как
однажды ты использовала его, чтобы получить отсрочку на задание по математике.
И ты использовала его на госпоже Кармак, когда она хотела заставить тебя пройти
дополнительное тестирование.
— Почему ты решил, что это принуждение? Может, я просто
умею убеждать людей.
В ее голосе прозвучали вызывающие нотки вполне понятные
учитывая ее страх и гнев. Вот только при этом она резким движением отбросила
волосы назад, что — если я не ошибаюсь — можно расценивать как кокетство. А я не
ошибаюсь… Внезапно я утратила уверенность.
Что-то в его взгляде подсказало мне, что он заметил это
встряхивание волосами — как всегда замечал все, что касалось ее.
— На лицах людей появляется такое тупое выражение,
когда ты говоришь с ними, — продолжал он. И не простых людей — ты способна
проделывать это с мороями. Наверняка и с дампирами тоже. Вот оно, безумие. Я
даже понятия не имел, что такое возможно. В некотором роде ты — суперзвезда.
Порочная, злоупотребляющая принуждением суперзвезда.
Это звучало как оскорбление, но его тон и весь облик, как и
у нее, несли в себе оттенок кокетства.
Лисса не знала, что сказать. Он был прав. Все, что он
говорил соответствовало действительности. Именно ее способность к принуждению
позволила нам обманывать власти и существовать в человеческом мире, не прибегая
к помощи взрослых. И она же обеспечила нам возможность убедить банк разрешить
Лиссе залезть в свое наследство.
И принуждение считалось в точности таким же дурным делом,
как использование магии в качестве оружия. Почему нет? Это и есть оружие.
Чрезвычайно могущественное, которым очень легко можно злоупотребить.
Детям-мороям с пеленок вдалбливают, что принуждение — это очень, очень плохо.
Никогда не учат использовать его, хотя технически все морои обладают такой способностью.
Лисса просто случайно наткнулась на него — и влезла достаточно глубоко, —
и, как верно заметил Кристиан, она могла воздействовать и на мороев, и на
людей, и на дампиров.
