Однако ее рука продолжила движение, будто Лисса не слышала
меня. Госпожа Карп замерла, точно статуя, ее белое лицо в темноте напоминало
лицо призрака. Пальцы Лиссы погладили крылья ворона.
— Лисс! — повторила я и рванулась вперед, чтобы
оттащить ее.
Внезапно на меня нахлынуло странное ощущение — спокойствия,
исполненного красоты и жизни. Ощущение было настолько сильно, что я
остановилась. Потом ворон задвигался. Лисса негромко вскрикнула и отдернула
руку. Мы обе смотрели на птицу, широко распахнув глаза.
Ворон медленно захлопал крыльями, пытаясь подняться. Когда
это ему удалось, он повернулся к нам и уставился на Лиссу взглядом, казавшимся
слишком умным для птицы. Я не сумела через нашу связь понять ее реакцию. Это
продолжалось, казалось, целую вечность, затем ворон оторвал от нее взгляд, поднялся
в воздух, и сильные крылья унесли его прочь.
Осталось лишь затихающее вдали шуршание листьев.
— О господи! — прошептала Лисса. — Что сейчас
произошло?
— Черт его знает, — ответила я, стараясь скрыть
свой ужас.
Госпожа Карп подошла к Лиссе, схватила ее за руку и с силой
развернула к себе. Я мгновенно оказалась рядом, готовая действовать, если
Психованная Карп попытается сделать что-нибудь не то, хотя даже меня
подташнивало от мысли нанести вред учительнице.
— Ничего не произошло, — с диким выражением в глазах,
тоном убеждения произнесла госпожа Карп. — Слышите? Ничего. И вы не
расскажете никому никому — о том, что видели. Обещайте мне. Обещайте, что
никогда даже не будете снова обсуждать это.
Мы с Лиссой обменялись смущенными взглядами.
— Хорошо, — прокаркала госпожа Карт и слегка
ослабила хватку. — И никогда не делай этого снова. Если сделаешь, они
узнают. И постараются найти тебя. — Она повернулась ко мне. — Не
позволяй ей делать это. Никогда больше.
Во дворе, неподалеку от спального корпуса, кто-то произнес
мое имя.
— Эй, Роза? Я, наверно, сто раз окликнул тебя.
Забыв о госпоже Карп и вороне, я посмотрела на Мейсона,
который, надо полагать, шагал рядом со мной к спальному корпусу, пока я
пребывала в стране воспоминаний.
— Извини, — промямлила я. — Я не заметила.
Просто… ммм… устала.
— Перевозбудилась вчера вечером?
Я с прищуром посмотрела на него.
— Ничего такого, с чем я не в силах справиться.
— Надо полагать — Он засмеялся, хотя, похоже, ему было
не так уж весело. — Скорее, Джесси оказался не в силах справиться.
— Он все делал хорошо.
— Ну, тебе виднее. Хотя лично я думаю, v тебя дурной
вкус.
Я остановилась.
— А лично я думаю, что это не твое дело.
Он, казалось, разозлился.
— Ты постаралась, чтобы это стало делом всего класса.
— Я же не нарочно!
— Тем не менее это произошло. И Джесси, как известно,
трепло.
— Он не станет болтать.
— Ага, — сказал Мейсон. — Потому что он такой
привлекательный и принадлежит к такой важной семье.
— Перестань строить из себя идиота! — взорвалась
я, — И вообще, тебе-то какое дело? Ревнуешь, что я была не с тобой?
Его лицо вспыхнуло, вплоть до корней рыжих волос.
— Мне просто не нравится, когда о тебе говорят гадости,
вот и все. Тут же появилось множество грязных шуток. Тебя называют шлюхой.
— Плевать как меня называют.
— А, ну да. Ты же у нас такая крутая. Тебе никто не
нужен.
Я остановилась.
— Не нужен, да. Я — одна из лучших среди новичков в
этой хреновой школе. И мне не нужно, чтобы ты галантно кидался защищать меня.
Нечего обращаться со мной, словно я какая-нибудь беспомощная девчонка.
Я торопливо зашагала дальше, но он нагнал меня, огорченный
тем, что в его услугах не нуждались.
— Послушай… Я не хотел расстраивать тебя. Просто
беспокоюсь о тебе.
Я издала резкий смешок.
— Серьезно, — продолжал он. — Послушай… Я
сделал кое-что для тебя. Пошел вчера вечером в библиотеку и поискал, что там
есть о святом Владимире.
Я снова остановилась.
— Правда?
— Да, но там сказано об Анне. Все носит общий характер.
Просто рассказывается, как он исцелял людей, стоящих на краю или даже за гранью
смерти.
Последние слова задели больное место.
— Было… Было там что-нибудь еще? — запинаясь,
спросила я.
Он покачал головой.
— Нет. Тебе, скорее всего, нужен первоисточник, но
здесь их нет.
— Первоисточник? Это еще что такое?
Усмешка расплылась по его лицу
— Ты что, только тем и занимаешься, что пишешь записки?
Мы совсем недавно говорили о первоисточниках на уроке Эндрю. Это книги из того
временного периода, который тебя интересует. Книги, написанные нашими
современниками, вторичны. А еще лучше, если бы тебе удалось найти что-нибудь,
написанное самим Владимиром. Или кем-то, кто реально знал его.
— Ха! Ладно. А ты у нас, выходит, гений?
Он легонько ткнул меня в плечо.
— Я просто обращаю внимание на то, что про исходит
вокруг, вот и все. А ты нет. Ты многое упускаешь. — Он нервно
улыбнулся. — И послушай… Я правда сожалею о том, что сказал. Просто я…
«Ревную», — мысленно закончила я Это было видно по его
глазам. Почему я никогда не замечала этого прежде? Он сходит по мне с ума, а я
ничего не вижу. И впрямь, многое упускаю.
— Все нормально, Мейс. Забудь. — Я
улыбнулась. — И спасибо, что потрудился ради меня.
Он улыбнулся в ответ, и я вошла внутрь, сожалея, что не
испытываю к нему тех же чувств.
Одиннадцать
— Тебе понадобится что-нибудь из одежды. —
спросила Лисса.
— А?
Я скользнула по ней взглядом. Мы ждали начала урока
славянского искусства мистера Надя, и я прислушивалась к тому, как Мия в
разговоре с одной из подруг категорически опровергает слухи о своих родителях.
— Никакие они не слуги! — явно расстроенная,
воскликнула она, попытавшись придать лицу высокомерное выражение. —
Практически они советники. Дроздовы ничего не решают без них.
Я с трудом подавила смех, а Лисса покачала головой.
— Слишком уж ты радуешься по этому поводу.
— Потому что есть чему радоваться. О чем ты только что
спросила меня?
Я рылась в своей сумке, ища губную помаду. И состроила
гримасу, найдя ее. Там почти ничего не осталось. И где мне раздобыть новую?
