Я снова открыла разум и мысленно потянулась к ней. Если и
сейчас она исцелила меня, нетрудно догадаться, в каком она состоянии. Ее
настроение и магия связаны, а исцеление такого рода — очень мощное проявление
магии.
Обезболивающие прекратили свое действие, и я буквально
ворвалась в нее. Сейчас это стало почти легко. Волна эмоций нахлынула на меня,
и это оказалось хуже, чем когда я воспринимала одолевающие ее ночные кошмары.
Никогда прежде я не сталкивалась с эмоциями такой интенсивности.
Она сидела на чердаке церкви и плакала, сама до конца не
понимая, чем вызваны слезы. Тот факт, что она сумела исцелить меня и в
результате я не пострадала, вызвал у нее чувство огромного облегчения и радости.
Одновременно она ощущала ужасную слабость в душе и теле. Словно какая-то часть
ее выгорела дотла. Лисса понимала, что я приду в бешенство, узнав, что она
снова использовала свою силу, и это беспокоило ее. Лиссу пугал завтрашний
учебный день, необходимость притворяться, будто ей нравится общаться с теми,
чьи интересы сводились к трате семейных денег и насмешкам над менее удачливыми
и популярными. Она не хотела идти на танцы с Аароном, не хотела ловить его
восхищенные взгляды, — не хотела, чтобы он прикасался к ней, она
испытывала к нему лишь дружеское расположение.
Ничего такого особенного в этих переживаниях не было, но,
по-моему, они действовали на нее гораздо сильнее, чем на обычного человека. Она
не могла разобраться в них. не могла сообразить, как справиться с ними.
— С тобой все в порядке?
Она подняла взгляд и откинула прилипшие к влажным щекам
волосы. У входа на чердак стоял Кристиан. Потерявшись в своих огорчениях, она
даже не слышала, как он поднимался по ступенькам. В ее душе вспыхнули влечение
к нему и гнев.
— Все прекрасно! — огрызнулась она и, шмыгая
носом, попыталась остановить поток слез, не желая, чтобы он стал свидетелем ее
слабости.
С бесстрастным выражением лица он прислонился к стене и
скрестил на груди руки.
— Хочешь… Хочешь поговорить?
Она издала хриплый смешок.
— Ты хочешь поговорить теперь? После того как я столько
раз пыталась…
— Я не хотел этого! Это все Роза…
Он оборвал себя. Я вздрогнула: ну все, теперь мне конец.
Лисса встала и подошла к нему.
— При чем тут Роза?
— Ни при чем. — Он снова натянул налицо маску
безразличия. — Забудь.
— При чем тут Роза? — Лисса подошла ближе; даже
злясь на него, она ощущала, как ее неудержимо к нему тянет. И потом до нее
дошло. — Она заставила тебя? Сказала, чтобы ты прекратил эти разговоры со
мной?
Он с каменным выражением лица смотрел прямо перед собой.
— Скорее всего, это было к лучшему. Я лишь усложнил бы
твою ситуацию. Ты не достигла бы того, что имеешь сейчас.
— Как это понимать?
— А что тут непонятного? Господи! Сейчас люди живут и
умирают по твоему приказу, ваше высочество.
— Ты впадаешь в мелодраму.
— Неужели? Целыми днями я слышу, как люди толкуют о
том, что ты делаешь, что думаешь и что носишь. Что ты одобряешь, кого любишь,
кого ненавидишь. Они — твои марионетки.
— Вовсе нет. Кроме того, я вынуждена поступать так,
чтобы отомстить Мие…
Он закатил глаза.
— Ты даже не знаешь, за что мстишь ей.
Лисса снова разозлилась.
— Она подучила Джесси и Ральфа говорить всякие гадости
о Розе! Я не могла допустить, чтобы злоязычие сошло ей с рук.
— Роза сильная. Она справилась бы.
— Ты не видел ее, — упрямо сказала Лисса. —
Она плакала.
— Ну и что? Люди плачут. Ты плачешь.
— Но не Роза.
Он повернулся к ней с мрачной улыбкой на губах.
— В жизни не видел таких, как вы обе. Всегда так
беспокоитесь друг о друге. Ну, ее в какой-то мере можно понять — что-то вроде
пунктика стража, — но ты ведешь себя точно так же.
— Она моя подруга.
— Думаю, это слишком простое объяснение. — Он
вздохнул, на мгновение впал в задумчивость, но тут же вернулся к своему
саркастическому тону. — Значит, ты мстишь Мие за то, как она поступила с
Розой. Но ты кое-что упускаешь. Почему она сделала это?
Лисса нахмурилась.
— Потому что ревновала Аарона ко мне…
— Все гораздо сложнее, принцесса. С чего бы ей
ревновать? Она уже имела его. Ей не требовалось нападать на тебя, чтобы
удержать его. Просто нужно было продолжать делать вид, что он для нее все. Вот
как ты сейчас. — с кривой улыбкой добавил он.
— Ладно. Что еще, в таком случае? Почему она так
стремилась разрушить мою жизнь? Я не делала ей ничего плохого… в смысле, до
всего этого.
Он наклонился вперед, буравя ее взглядом льдисто-голубых
глаз.
— Это правда. Ты не делала… зато твой брат делал.
Лисса отшатнулась от него.
— Ты ничего не знаешь о моем брате.
— Я знаю, что он страшно унизил Мию.
— Перестань лгать!
— Я не лгу! Клянусь Богом или кем тебе угодно! Когда
Мия была первокурсницей, я время от времени разговаривал с ней. Популярной она
не была, зато обладала немалой хитростью. Она и сейчас такая. Работала в разных
комитетах с членами королевских семей — танцы там и прочее в том же духе. Всего
не знаю. Но в одном из них она познакомилась с твоим братом, и они, типа,
встречались.
— Это невозможно. Я бы знала. Андрей рассказал бы мне.
— А вот и нет. Он не рассказывал никому и ей велел
помалкивать. Убедил ее что это их маленькая романтическая тайна, хотя на самом
деле просто не хотел, чтобы его друзьям стало известно, что он путается с
первокурсницей, да еще и не из королевской семьи.
— Если ты узнал об этом от Мии, она могла все выдумать.
— Ну, не думаю, что она что-то там выдумывала, когда я
застал ее плачущей. Спустя несколько недель она ему надоела, и он бросил ее.
Сказал, что она слишком юная и он не может завязывать серьезные отношения с
девушкой, которая не принадлежит к королевской семье. Насколько я понял, он
даже не попытался как-то сгладить разрыв например, предложить «остаться
друзьями» или что-то в этом роде.
Лисса чуть не набросилась на Кристиана.
— Ты не знал Андрея! Он никогда так не поступил бы.
— Это ты его не знала. Не сомневаюсь, он был очень мил
со своей младшей сестренкой, более того, наверняка любил тебя. Однако в школе,
со своими друзьями, он вел себя как такое же ничтожество, что и остальные
королевские особы. Я замечал это, потому что замечаю все. Это легко, когда для
других ты как бы не существуешь.
