На наших глазах происходило чудо, и Альберта потрясенно
открыла рот. Раны Кристиана закрылись. Кровь перестала течь. Его щеки вновь
обрели цвет насколько это вообще возможно для мороев. Веки затрепетали, в
глазах вспыхнула жизнь. Сфокусировав взгляд на Лиссе, он улыбнулся. Это было
все равно что смотреть диснеевский фильм.
Видимо, после этого я отключилась, потому что больше ничего
не помню.
В конце концов я очнулась в академической больнице, где в
меня два дня вливали всякие жидкости и сахар. Лисса почти все время проводила
рядом со мной, и медленно, постепенно картина похищения стала проясняться.
Нам пришлось рассказать Кировой и еще нескольким избранным о
способностях Лиссы, о том, как она исцелила Виктора, Кристиана и… ну… меня. Наш
рассказ вызвал шок, но администраторы согласились держать все в тайне от
остальной школы. Никому даже в голову не пришло увозить отсюда Лиссу, как
госпожу Карп.
Ученики в основном знали, что Виктор Дашков похитил Лиссу
Драгомир, но не знали зачем. Некоторые его стражи погибли во время атаки
команды Дмитрия — просто позор, учитывая, как мало уже осталось стражей. Сейчас
Виктора содержали в школе под круглосуточным наблюдением, в ожидании того,
когда его заберет королевское подразделение стражей. Возможно, моройское
правительство всего лишь символическое, поскольку существует в границах гораздо
большей страны, где действует свое правительство, но у них есть система
правосудия, и мне приходилось слышать о моройских тюрьмах. Вот уж куда не
хотелось бы попасть.
Что касается Натальи… тут все оказалось сложнее. Она была
еще несовершеннолетняя, но тем не менее участвовала в заговоре вместе с отцом.
Подбрасывала мертвых животных, следила за Лиссой — еще до нашего побега. Ее
стихией, как и у Виктора, была земля, и именно она разрушила скамью, сломавшую
мне щиколотку. Увидев как я помешала Лиссе оживить голубя, они с Виктором
поняли — чтобы добраться до Лиссы, нужно причинить вред мне, только это
заставит ее вернуться к исцелению. Наталья просто поджидала, когда подвернется
подходящий случай. Ее не держали взаперти, в Академии не знали, что с ней
делать до прибытия королевского подразделения.
Против воли я испытывала к ней жалость. Она такая неловкая,
такая застенчивая. Любой мог манипулировать ею, не говоря уж об отце, которого
она любила и чьего внимания отчаянно жаждала. Для него она сделала бы все. По
слухам, она целыми днями стояла около его места заключения, плача и умоляя
позволить ей увидеться с ним. Ей отказывали и силой уводили оттуда.
Тем временем наша дружба с Лиссой возобновилась, словно
ничего и не произошло. Что касается остального ее мира, произошло очень многое.
После всех этих треволнений и драм она, похоже, обрела новое понимание того,
что для нее важно, а что нет. Порвала с Аароном. Наверняка очень мило, но,
уверена, ему разрыв дался нелегко. Получается, теперь она уже дважды бросила
беднягу. Тот факт, что предыдущая подружка обманывала его, тоже не придавал ему
уверенности. И без малейших колебаний Лисса стала встречаться с Кристианом, не
заботясь о том, как это скажется на ее репутации. Увидев, как они на людях
держатся за руки, я глазам своим не поверила. Он тоже, казалось, сомневался в
происходящем, а наши одноклассники были настолько потрясены, что вообще ничего
не могли взять в толк. До сих пор они едва отдавали себе отчет в его
существовании, а то, что он может быть с кем-то вроде Лиссы… Нет, совершенно
немыслимо.
Состояние моих романтических дел выглядело гораздо менее
радужным, чем у нее, — если вообще тут можно говорить о каких-то
романтических делах. Пока я выздоравливала, Дмитрий ни разу не посетил меня, и
наши тренировки были отложены на неопределенное время. Так продолжалось до тех
пор, пока на четвертый день после похищения Лиссы я не наткнулась на него в
гимнастическом зале. Мы были там одни.
Я пошла туда за своей гимнастической сумкой и замерла,
увидев его. Буквально потеряла дар речи. Он чуть было не прошел мимо, но потом
остановился.
— Роза… — после неловкой паузы заговорил
он. — Ты должна написать рапорт о том, что произошло. С нами.
Я долго ждала возможности поговорить с ним, но совсем иначе
представляла себе этот разговор.
— Не могу. Тебя уволят. Или сделают что-нибудь и того
хуже.
— Меня и должны уволить. Я вел себя неправильно.
— Ты не мог противиться заклинанию…
— Это не имеет значения. Все равно неправильно. И
глупо.
Неправильно. Глупо? Я прикусила губу, глаза налились
слезами. Я попыталась взять себя в руки.
— Подумаешь, большое дело!
— Очень даже большое дело! Я воспользовался своим
положением по отношению к тебе.
— Нет, — невозмутимо ответила я. — Ты не
воспользовался своим положением по отношению ко мне.
Видимо, что-то такое прозвучало в моем голосе, потому что он
устремил на меня глубокий серьезный взгляд.
— Роза, я на семь лет старше тебя. В десять лет это,
может, и не так уж много значит, но сейчас разница огромна. Я взрослый. Ты
дитя.
Ничего себе! Я вздрогнула. Лучше бы он просто ударил меня.
— Похоже, ты не думал, что я дитя, когда во все глаза
разглядывал меня.
Теперь вздрогнул он.
— Это из-за твоего тела… ну, оно делает тебя взрослой.
Мы живем в разных мирах. Я совершал ошибки. Я действовал на свой страх и риск.
Я убивал, Роза, — людей, не животных. А ты… Ты только начинаешь жить. Твоя
жизнь домашние задания, наряды и танцы.
— По-твоему, это все, что меня интересует?
— Нет. Конечно нет. Не совсем. Но такова существенная
часть твоего мира. Ты еще растешь, пытаешься осознать, кто ты есть и что для
тебя важно, а что нет. Так и должно происходить. Тебе нужно встречаться с
парнями своего возраста.
Не нужны мне парни моего возраста. Но я не сказала этого. Не
сказала ничего.
— Даже если ты решишь не писать рапорт, нужно, чтобы ты
поняла — это было ошибкой. И ни в коем случае не должно повториться, —
добавил он.
— Потому что ты слишком стар для меня? Потому что это
безответственно?
Сейчас его лицо ничего не выражало.
— Нет. Просто потому, что ты не интересуешь меня в этом
смысле.
Я замерла. Он отвергает меня, это прозвучало громко и ясно.
Все, что произошло той ночью, все, что казалось таким прекрасным и исполненным
смысла, прямо у меня на глазах рассыпалось в прах.
— Это произошло только благодаря заклинанию. Понимаешь?
Чувствуя себя униженной и разгневанной, я не хотела ставить
себя в еще более глупое положение, споря или умоляя, и потому просто пожала
плечами.
— Да. Понимаю.
Оставшуюся часть дня я дулась, отвергая все попытки Лиссы и
Мейсона вытащить меня из комнаты. Вот ведь ирония — мне самой хотелось сидеть
тут сейчас, хотя Кирова, под впечатлением моих подвигов во время спасения
Лиссы, освободила меня из-под домашнего ареста.
