Винченцо, обеспокоенный светом, спросил, откуда он и что находится в этой комнате. Джеронимо ответил что-то неопределенное и тут же указал на сводчатую дверь, которой заканчивался подземный коридор. Беглецы повеселели, ибо это означало конец утомительного пути и гнетущей неопределенности. Передав фонарь Винченцо, Джеронимо стал отодвигать засовы, чтобы открыть дверь. Винченцо с облегченным сердцем приготовился вознаградить проводника. Но случилось непредвиденное — дверь не открывалась. Странное подозрение повергло Винченцо в ужас и гнев. Казалось, немало был напуган и сам проводник.
— Боюсь, нас предали, — мрачно промолвил он и посмотрел на Винченцо. — Дверь заперта на второй замок. У меня же ключ только от одного замка.
— Предали, — грозно повторил Винченцо. — И я знаю кто. Вспомни, я тебя предупреждал, и подумай, в чем твоя выгода предать нас!
— Синьор! — протестующе воскликнул Джеронимо. — Я не обманываю вас, клянусь Пресвятой Девой, что не я запер эту дверь на второй замок. Я открыл бы ее, если бы мог. Новый замок поставлен не сегодня, даже не час тому назад. Я и сам теряюсь в догадках. Тут редко кто бывает. Боюсь, тот, кто побывал здесь, сделал это намеренно, чтобы помешать вашему побегу.
— Твои объяснения не обманут меня! — негодовал Винченцо. — Или ты откроешь дверь, или готовься к худшему! Знай, я не дорожу своей жизнью, но не допущу, чтобы синьорину обрекли на ту страшную участь, которую уготовили ей в вашем монастыре.
Эллена, собрав все свои силы, попыталась успокоить гнев Винченцо, зная, что добром это не кончится, и попробовать уговорить Джеронимо попытаться еще раз открыть дверь. Наконец с трудом это ей удалось. Винченцо тоже стал помогать Джеронимо. Но все было тщетно. Тогда Джеронимо попытался вышибить дверь силой, при этом причитал, что теперь он навлек на себя гнев монастырского начальства и будет строго наказан.
Но дверь не поддавалась. Винченцо теперь понимал, что даже вернуться назад они не смогут: церковь и пещера полны паломников — заутреня еще не кончилась.
Джеронимо, однако, не терял надежды на их освобождение, но допускал, что эту ночь и следующий день им придется провести здесь. Наконец они договорились, что Джеронимо вернется в церковь и попробует организовать их побег через главные ворота. Проводив Эллену и Винченцо в каменную комнату, мимо которой они только что прошли, он решил вернуться назад.
Какое-то время после его ухода они еще лелеяли надежду, что он вернется и выручит их из подземелья, но по мере того, как медленно потянулось время, надежда убывала, и их охватило отчаяние. Только ради спокойствия Винченцо Эллена ничего не сказала ему о назначении этой комнаты в скале, где они теперь пребывали. Мысль о предательстве Джеронимо теперь не покидала ее. Холодные стены похожей на склеп комнаты все больше напоминали ей рассказ сестры Оливии о карцере, в котором заживо была погребена монахиня. Зарешеченное небольшое окошко в потолке пропускало воздух и слабый свет дня. Здесь были стол, скамья и, что самое удивительное, лампа на столе. Как могла попасть сюда зажженная лампа? Здесь, по словам Джеронимо, редко кто бывал. Почему у него самого это не вызвало никакого удивления? Не есть ли это та тюрьма, в которую собирается заточить ее игуменья? Ее охватил такой ужас, что она едва не открылась Винченцо, но, зная его горячий нрав, побоялась, что он решится на какое-нибудь безрассудство и погубит себя.
Так, пребывая между отчаянием и надеждой, она невольно все более внимательно осматривала комнату, чтобы найти хоть что-нибудь подтверждающее или опровергающее ее подозрения, что именно здесь нашла свой печальный конец несчастная послушница. Когда глаза привыкли к темноте, она заметила, как что-то темнеет в одном из дальних углов. Это оказался соломенный матрас, на котором, должно быть, умерла несчастная. Возможно, он еще хранит отпечатки ее тела! Эллену охватил ужас.
Винченцо, видя ее состояние, тщетно пытался узнать, что так взволновало ее, как вдруг они услышали протяжный, похожий на стон вздох. Эллена в страхе схватила Винченцо за руку. Они умолкли и прислушались. Но кругом стояла мертвая тишина.
— Мне это не послышалось, не так ли? — прошептал Винченцо. — Ведь ты тоже слышала?
— Да, — ответила Эллена.
— Это был вздох или стон?
— Да-да, это был вздох.
— Кто-то здесь прячется, — сказал Винченцо, оглядываясь вокруг. — Но тебе не надо бояться, Эллена, я вооружен.
— У тебя шпага, но, увы… Тише! Вот снова…
— Где-то совсем рядом. Эта лампа едва горит. — Винченцо поднял лампу повыше. — Эй, кто там? — крикнул он и сделал шаг вперед. Никто не ответил. — Эй, кто там? Вам, возможно, нужна помощь? — еще раз громко крикнул Винченцо. — Друзья по несчастью поймут вас, отзовитесь. Если же вы враг, то трепещите, ибо мне терять нечего.
В ответ было молчание. Тогда, взяв лампу, Винченцо подошел к стене, где заметил небольшую дверь. Тут он снова услышал звуки, они были похожи на молитву или стенания. Нажав на дверь, он с удивлением убедился, что она легко открывается, и вскоре он оказался в каморке, где перед распятием стоял на коленях человек, столь погруженный в молитву, что даже не заметил появления Винченцо, пока тот не заговорил. Человек поднялся и повернулся к юноше. Это был монах с бледным лицом и седыми волосами. Его кроткое, печальное лицо и ясные глаза, в которых горел особый внутренний огонь, вызвали у Винченцо симпатию и интерес. Он успокоил Эллену, которая застыла на пороге.
Монах был тоже удивлен их присутствием здесь, однако Винченцо, несмотря на симпатию к нему, не торопился отвечать на его вопросы. Наконец монах намекнул, сколь необходима откровенность для безопасности их всех. Подкупленный его искренностью, а отнюдь не из страха, Винченцо, опуская детали, коротко рассказал их историю.
Монах слушал, с состраданием глядя то на Винченцо, то на Эллену, а затем справился, как давно ушел Джеронимо, и сокрушенно покачал головой, когда узнал, что дверь их подземелья оказалась запертой на второй замок.
— Вас обманули, дети мои, — сказал он печально. — Вы молоды и доверчивы, а старость бывает хитра и коварна.
Его слова повергли бедную Эллену в отчаяние, и она разрыдалась, а Винченцо едва удержался от гневных проклятий. Ему с трудом удалось успокоить плачущую Эллену.
— Вас, дочь моя, я видел в храме, — вдруг сказал монах, глядя на Эллену. — Я слышал ваши слова протеста. Увы, дитя мое, вы должны были знать, что за этим последует.
— У меня не было иного выбора, — пролепетала Эллена.
— Святой отец! — воскликнул Винченцо. — Я не поверю, что вы можете быть на стороне тех, кто преследует невиновных, или одобряете их действия! Если бы вы знали печальную историю этой синьорины, то прониклись бы жалостью к ней и сочли бы непременным для себя помочь ей. Сейчас не время рассказывать подробно, но умоляю вас, святой отец, спасите ее, помогите ей бежать из этого монастыря! Если бы время безжалостно не подгоняло нас, я рассказал бы вам, как среди ночи была похищена из родного дома бедная сирота, как была она увезена в этот монастырь и в чьей власти она оказалась. У нее нет ни родных, ни близких, чтобы защитить ее и бросить вызов преследователям… О, святой отец, если бы вы знали… — Голос бедного юноши прервался от волнения.
