— Скажи мне сам, — наконец не выдержала она и перебила Винченцо, — могу ли я стать твоей женой, если твоя семья… твоя мать… — Тут выдержка изменила ей, Эллена мучительно покраснела и разрыдалась.
— Умоляю тебя, Эллена, не плачь. Мне невыносимо видеть твои слезы! — воскликнул в отчаянии и испуге юноша. — Мне тягостно и больно знать, кто повинен в твоих страданиях. Я не хочу сейчас вспоминать о той, чье бессердечие и жестокость заставляют тебя плакать…
Искреннее страдание исказило лицо юноши. Он вскочил и зашагал по комнате, а затем так же внезапно вышел во двор и остановился под деревом.
Но вскоре, овладев собой, снова возвратился в хижину и сел рядом с Элленой на скамью у двери. Взяв девушку за руку, заговорил тихо и проникновенно:
— Эллена, ты не можешь не знать, как дорога мне, и не должна сомневаться в моем чувстве к тебе. Ты давно дала мне обещание, дала торжественно и перед лицом той, кого уже нет с нами, но чье незримое присутствие мы всегда ощущаем, даже сейчас. Это она поручила мне опекать и любить тебя… Умоляю, хотя бы ради этих дорогих нам воспоминаний, довериться мне, забыть о том, что я сын той, кто так жестоко отнесся к тебе! Ни ты, ни я не знаем, какие злые козни плетутся против нас в эту минуту, теперь, когда ты убежала из монастыря Сан-Стефано. Если мы будем медлить, если нас не свяжут сейчас же узы брака, я боюсь… я чувствую, знаю, что потеряю тебя…
Эллена была настолько потрясена его полной отчаяния речью, что не нашлась что ответить. Наконец, осушив слезы, она ласково сказала:
— Поверь, моя обида и негодование не имеют никакого отношения к тебе. Мне кажется, я не испытываю их даже к маркизе, твоей матери. Но есть уязвленная гордость, и она велит поступить иначе. Будь я достаточно горда, я должна была бы тотчас отказать тебе…
— Отказать? — испуганно воскликнул потрясенный юноша. Лицо его побледнело, во взгляде, устремленном на возлюбленную, были недоумение и испуг. — Неужели ты способна сделать это, Эллена?
— Боюсь, что нет, — неуверенно ответила девушка.
— Боишься? Следовательно, это возможно? Неужели я уже потерял тебя? Скажи, что у нас есть еще надежда, и я буду верить и надеяться.
Боль и отчаяние, с которыми он произнес эти слова, тронули девушку. Она почувствовала новый прилив нежности к нему и улыбнулась.
— Страх, надежда! Нет, не они руководят мною сейчас, а такие чувства, как благодарность и привязанность. И я верю, что мне никогда не придется отказаться от тебя, пока ты такой, каким я тебя знаю.
— Верить? И только? О какой благодарности ты говоришь? Зачем эти оговорки? Даже слова, столь мало способные утешить меня, ты произнесла будто по принуждению или же из жалости и благодарности, а не потому, что любишь меня! Ты не испытываешь страха, не лелеешь надежды? Разве любовь бывает без страха… или надежды? Никогда, никогда! — страстно воскликнул Винченцо. — Я постоянно испытываю их. Достаточно одного твоего слова или взгляда, чтобы страх сменился надеждой или надежда уступила место страху. Зачем это холодное официальное слово «благодарность»? Нет, Эллена, ты не любишь меня. Жестокость моей матери охладила твое чувство ко мне.
— О, как ты ошибаешься! — не удержалась Эллена. — Неужели тебе не достаточно того, что я уже сказала? Если ты сомневаешься в искренности моих слов, то прости меня, но гордость не позволяет мне убеждать тебя в этом.
— Как ты спокойна, равнодушна и осмотрительна, — сокрушенно произнес юноша с легким упреком. — Я более не буду тревожить тебя. Прости, что не вовремя и не к месту завел этот разговор. Мы отложим его до того момента, когда почувствуем себя в большей безопасности. Но мог ли я не говорить об этом, если тревога и опасения не дают мне покоя? И что же? Я сейчас еще более встревожен и полон страха…
— Когда ты перестанешь мучить себя? — с укоризной промолвила Эллена. — Ты только что узнал мои сокровенные мысли. Как после этого ты можешь сомневаться в моих чувствах? Я никогда не забуду, как ты пренебрег опасностью ради моего спасения. Могу ли я не испытывать самую горячую и искреннюю благодарность?
— Слово «благодарность» пугает меня. Неужели ты считаешь, что чем-то обязана мне? Кажется, легче было бы услышать, что ты ненавидишь меня, чем слова благодарности, такие спокойные, определенные в своем значении и непременные.
— Но я придаю им совсем особое значение, — с улыбкой пояснила Эллена. — Я вкладываю в них всю теплоту и нежность моего отношения к тебе, а чувство благодарности, которое ты в них находишь, — это одно из лучших человеческих чувств.
— Ах, Эллена, я слишком рад поверить и не буду подвергать твои слова суровому разбору. Твоя улыбка убеждает меня больше твоих слов. Приму и благодарность, ибо в ней твоя нежность. Но прошу, не повторяй более это слово. Его звук подобен шоку. Я теряю уверенность даже тогда, когда сам произношу его.
Появление Паоло прервало их беседу. Вид у слуги был встревоженным.
— Синьор, — тихо промолвил он, наклонившись к Винченцо. — Как вы думаете, кого я увидел на дороге, пока стоял под оливами? Тех двух босоногих монахов-кармелитов, которые нагнали нас на перевале. Они тут же опять скрылись в лесу, но мне кажется, увидев хижину, они обязательно направятся сюда. Тут есть что раздобыть из еды, а пастухов можно припугнуть падежом овец, если они…
— Я уже вижу их, Паоло, они выходят из леса, — остановил слугу Винченцо, — пересекают дорогу и идут сюда через луг. Где хозяин хижины?
— Неподалеку, синьор. Позвать его?
— Да, — ответил Винченцо. — Нет, погоди. Я сам его найду. Однако если монахи увидят меня…
— А меня, синьор? Но у нас нет выхода. Не можем же мы позвать отсюда хозяина и выдать себя. А если мы не предупредим его, он расскажет, что мы здесь. И то и другое плохо, синьор…
— Тише, Паоло, дай мне подумать, — прервал его Винченцо.
Пока его господин думал, Паоло прикидывал, где им можно спрятаться, если такое понадобится.
— Да, Паоло, зови немедленно хозяина, я должен поговорить с ним.
— А вот и он, прошел мимо окна! — обрадованно воскликнула Эллена.
Паоло вышел и привел хозяина.
— Дорогой друг, — почтительно обратился к нему Винченцо, — предупреждаю вас быть осторожным и не впускать в дом этих двух монахов, которые, как вы видите, направляются сюда. И ни в коем случае не говорите им, что мы здесь. Они и так доставили нам немало неприятностей, когда мы повстречались с ними на дороге. Если вы от этого понесете убытки, я возмещу их вам.
— Убытки будут, если они войдут в дом. Прошу прощения, что прерываю вас, синьор. Мой товарищ этого не скажет, а я скажу. Нам пришлось не сводить с них глаз и следить за своими карманами, пока мы находились в их компании. Иначе мы многого бы недосчитались. Это порядочные мошенники, поверьте моему слову, может, даже переодетые разбойники. Сутана монаха очень удобна для маскировки. Будьте с ними поосторожней и не церемоньтесь. Неплохо было бы послать вслед за ними кого-нибудь проверить, куда они направляются, а то они, чего доброго, уведут овечку или козу.
