— Как вы великолепно все предусмотрели, ваша милость! — восхитился Снивельвурст, и я услышала какой-то странный шорох. Сперва этот звук меня озадачил, но потом я догадалась: это секретарь графа потирал от удовольствия руки. — Ах, граф Карлштайн, это же поистине наполеоновский план!
— Замиэль должен появиться возле моего охотничьего домика в полночь. Завтра, Снивельвурст, мы отвезем туда девчонок, переночуем там, а в пятницу вернемся, покрепче заперев дверь и оставив их спящими. Ему мои замки войти не помешают, а вот девчонки выйти из дома не смогут. Так что его величество Князь Тьмы сможет пожрать их прямо в спальне, если захочет, а может сперва заставить их немного побегать по лесу. Я, во всяком случае, по ним скучать не буду.
— Вот уж нет, ваша милость! От этих девчонок один шум!
«Ах ты грязный лжец! — подумала я. — Да они тебе ни разу ни малейшего беспокойства не доставили! Они, конечно, девочки живые, особенно Люси, но, скажите бога ради, что в этом дурного? Неужели можно допустить, чтобы их убили, да еще спящими, принеся дьявольскую жертву демону?! Нет, такая гнусность не могла бы прийти в голову даже той писательнице, что создала роман „Рудольф, или Призрак скал“! — Я так и застыла под дверью, хотя в душе у меня все кипело, а сердце стучало, как колокол. — Господи, что же мне теперь делать?..»
Вдруг послышались шаги! Ручка двери повернулась! Я прямо-таки вжалась спиной в каменную стену и затаила дыхание.
Из отворившейся двери на лестницу упала полоска теплого света, в дверном проеме показалась хлипкая, извивающаяся тень секретаря Снивельвурста. У тени была острая, как у хорька, отвратительная звериная морда.
— Ни о чем не беспокойтесь, ваша милость! — заверил графа Снивельвурст, оглядываясь на пороге, отчего голова тени, казалось, вот-вот оторвется и слетит с узких плеч. — Я в точности выполню все ваши приказания!
— Естественно, выполнишь, куда ж тебе деваться-то, — равнодушно пробурчал ему вслед граф Карлштайн.
— Спокойной ночи, ваша милость! Спокойной ночи! — И Снивельвурст, аккуратно прикрыв за собой дверь, повернулся и стал спускаться по лестнице, бесшумно и суетливо, в точности как крыса!
Слава богу, этот предатель меня не заметил! Я еще постояла под дверью кабинета, боясь пошевелиться, но потом все же стала спускаться вниз, потому что меня уже так трясло, что я боялась уронить подсвечник со свечой, а тогда мне точно пришел бы конец: услышав грохот, граф выскочил бы, и назавтра я тоже оказалась бы в его охотничьем домике, связанная по рукам и ногам, с кляпом во рту, тщетно пытаясь хоть что-то разглядеть в темноте выпученными безумными глазами и с ужасом ожидая первых звуков дьявольских охотничьих рогов под полуночным небом…
Не бывать этому! Я должна все немедленно рассказать девочкам. Пусть бегут, спасаются… Но куда им бежать? Где, скажите на милость, они могут спрятаться?
Я ощупью в темноте спустилась по лестнице и лишь на мгновение остановилась у едва горевшего камина, чтобы зажечь свечу и снова броситься по лестнице наверх — теперь в восточное крыло, в спальню к девочкам. Они, разумеется, еще не спали. Чрезвычайно увлеченные чтением, они склонились над толстой книгой в кожаном переплете, в которой рассказывалось, естественно, о привидениях.
Свеча у них уже почти догорела, осталось совсем чуть-чуть, примерно на мизинчик, и фитиль уже клонился набок, точно сонный солдат на параде. Люси, правда, тут же загасила этот жалкий огарочек, увидев в руках у меня новую свечу. Она явно собиралась приберечь огарок на будущее.
— Ты что, Хильди? — спросила Шарлотта и тут же принялась болтать: — А мы сразу услышали твои шаги. Мы как раз дошли до того места, когда на крепостной стене появляется Призрак, и нам даже показалось, что это…
Я так зашипела на нее, что она изумленно умолкла. Она была такая живая, настоящая, страшно любопытная и способная принести куда больше хлопот, чем целый сонм духов из ее дурацкой книжки.
— Хильди, что случилось? — встревожилась Люси. — Ты чем-то расстроена, да? Ты ходила проведать Сюзи Деттвайлер? Она сильно пострадала?
— Нет, мисс Люси, я к ней не ходила. А теперь слушайте меня внимательно и не перебивайте, потому что это очень важно. Понимаете?
Люси села на постели, спустив ноги, а Шарлотта, натянув одеяло повыше, смотрела на меня расширившимися от любопытства глазами. Я рассказала им то, что слышала, стоя под дверью графского кабинета, и девчонки словно стали меньше ростом, съежились, слушая мой рассказ. Нет, пожалуй, они стали младше своих лет, отчего-то теперь они казались мне совсем уж невинными младенцами.
— Вам придется спрятаться, мисс Люси, — сказала я, — хотя бы до прихода Дня Всех Душ, а потом, когда минует опасность, сможете снова выйти.
— Но где же нам спрятаться? Куда пойти? — жалобно спросила Люси.
А я подумала: «Ох, только не это! Она ведь сейчас расплачется!» У нее уж и голос дрожал, и губки кривились, и она все время судорожно глотала… Но все-таки сдержалась, не заплакала.
— По-моему, я знаю одно такое место, — поспешила я ее успокоить. — Это, правда, довольно далеко, зато какое-то время вы будете в полной безопасности.
Тут уж и Шарлотта вынырнула из-под одеяла и тоже села на постели.
— Ну точно, как в «Эмилии, или Отравленном кубке»! — воскликнула она. — Помнишь, Люси, ей ведь тоже пришлось бежать? А потом ее взял в плен главарь разбойников, и они ее привязали к столбу, а потом…
— Мисс Шарлотта, нам надо идти, — остановила я ее. — Наденьте все самое теплое и столько, сколько сможете. Постарайтесь укутаться как можно лучше — на улице такой холод, что вы все равно замерзнете.
Люси соскочила с постели и, вся дрожа, бросилась к огромному дубовому гардеробу. Потом, минутку подумав, она раздернула тяжелые шторы на окне, из которого была видна долина и далекие горы, и этот мрачноватый пейзаж — хоть я всю жизнь видела его перед собой — показался мне вдруг таким диким и пугающим, что я едва совладала с собой. Люси оглянулась, и по ее перепуганным глазам я поняла, что и она испытывает те же чувства. А для Шарлотты происходящее казалось, скорее, выдумкой, сказкой, почти игрой.
Зато Люси было не до игрушек. Она с явным трудом заставила себя сглотнуть застрявший в горле комок и принялась одеваться. Шарлотта, соскочив с кровати, присоединилась к ней, так и подпрыгивая от холода на деревянном полу, где гуляли сквозняки. Девочки надели на себя столько теплых вещей, а поверх еще и шубки, шали и теплые капюшоны, что я стала опасаться, как бы они в дверях не застряли. Потом я сунула им в сумку смену белья, и Люси спросила меня:
— Куда же мы пойдем, Хильди?
— В деревню, да? — тут же застрекотала Шарлотта. — В гостиницу, к твоей маме? Она ведь может нас там спрятать?
Мою мать обе очень любили. Первые дни, когда девочки еще только приехали в Карлштайн, а граф не успел еще отыскать фрау Мюллер и сделать ее своей домоправительницей, моя мама присматривала за ними, и они были просто счастливы, чувствуя рядом с собой такого теплого и доброго человека, тем более после столь долгого путешествия по чужой стране, полной мрачных иностранцев, которые совершенно не понимают их родного языка. Люси и Шарлотта, помнится, плакали в три ручья, когда моей матери было велено вернуться к себе в таверну «Веселый охотник». Но сейчас в гостинице было полно постояльцев. Кроме того, именно там девочек стали бы искать в первую очередь. А тогда уж, конечно, нашли бы и Петера. Пришлось мне рассказать им, что натворил мой братец.
