— Я… э-э-э… как-то ухитряюсь, мистер Вормсби, как-то добираюсь.
— Не сомневаюсь, даже если приходится идти пешком восемь километров. Вы — редкая птица, Картрет. Думаю, вы тоже об этом знаете.
— Это сказали вы, а не я, мистер Вормсби.
— Да, я сказал это, а разве не так?
— Да, это вы сказали.
Гай Вормсби был еще в холле, когда вошли Кэтрин Каулз и Энн Фэннер в сопровождении Питера. За ленчем время прошло довольно приятно. Энн, похоже, уже оправилась от происшествия с деревом, и Гай с удовольствием отметил, как Кэтти обращалась с ней. Питер Каулз тоже пребывал в прекрасном расположении духа и на этот раз разговаривал без свойственной ему неприятной резкости и даже любезно прочитал Энн свою остроумную пародию на «Возьми меня с собой на бейсбол», переделав ее на «Возьми меня с собой в Ведьмины пещеры». Да, Питер мог быть довольно интересным, когда не был мрачным. Даже Энн Фэннер держалась с ним более свободно и раскованно по сравнению с сегодняшним утром. Ленч был слишком коротким и незатейливым, чтобы вспоминать о нем: бутерброды а-ля фуршет, электрические кофейник и чайник — довольно нелепый набор для обеда четырех постояльцев, но все обстояло именно так. Гай Вормсби всячески подчеркивал свое намерение отправиться в Ведьмины пещеры; Энн изъявила желание пойти вместе с ним, что было ему приятно, но, как только он заметил за регистрационной стойкой высокую худощавую фигуру Картрета, глубоко погруженного в чтение книги в голубом переплете с названием «Существует ли ликантропия?»
[6]
, Гаю показалось, что сейчас самое время припереть его к стенке. Кроме того, он хотел договориться насчет корзинки для пикника и упаковок с обедом, которые собирался взять с собой на тот случай, если они задержатся в экспедиции.
После короткого разговора с Питером, произошедшего перед обедом, Гай уже не собирался обсуждать с Картретом утреннее происшествие и говорить о своих подозрениях. Однако он удивился расторопности Хильды, услышав последующие слова Картрета. (Кэтрин Каулз и та еще не успела сообщить детали доверительной беседы с Энн кому-либо из «своих мужчин».)
— Хильда сказала, что вы хотели меня видеть, мистер Вормсби? Какие-то проблемы или что-то другое?
— Ничего срочного.
— Тогда… — Полуприкрыв глаза, Картрет улыбнулся, но вид у него был озадаченный.
И тут Гай почувствовал внезапное беспокойство, связанное с этим человеком — с его таинственной манерой держаться, общаться с его вежливостью «школы обаяния»
[7]
Старого Света.
Он раздраженно сказал, обращаясь к Картрету:
— Завтра я решил сходить в Ведьмины пещеры; мы отправимся туда вчетвером, мисс Фэннер тоже идет с нами. Приготовьте нам несколько упаковок обеда, ладно? А то неизвестно, когда вернемся обратно.
— Конечно неизвестно, — согласился Картрет, — в этом диком месте всякое может случиться.
— Вот этого я и опасаюсь, — вздохнул Гай, злясь на себя за несдержанность. — Мы отправимся сразу после завтрака — будет он с яйцами или без них. Кто-нибудь узнал, что же все-таки произошло с курами?
Картрет пожал плечами; лицо его ничего не выражало.
— Полагаю, нет, — сделал вывод Вормсби. — Кстати, мистер Картрет, думаю, следует сказать вам, что кипарисовые деревья начали падать несколько раньше, чем обычно для этого времени года.
Почувствовав, что выиграл у Картрета очко, Гай Вормсби повернулся и направился обратно в зал, чтобы присоединиться к друзьям.
Если бы он оглянулся, то его удивило бы новое выражение лица Картрета.
Зверская улыбка озарила каждую черточку лица управляющего, обнажив зубы — длинные, белые и очень ровные, делавшие его похожим на холеного хищного зверя.
Затем улыбка исчезла, и спокойный, вежливый Картрет вернулся к чтению своей книги, содержание которой было для него самой интересной темой на свете.
Ликантропия изучает оборотней, людей-волков и связанные с этим легенды, историю вопроса и факты. На свете была еще только одна тема, вызывавшая такую же страсть и энтузиазм Картрета: вампиризм.
Для него это было так же занимательно, как и изучение генеалогического древа.
— Ну, Энн, можно я им расскажу?
— Пожалуйста, не сейчас. Не сегодня. Я и так хожу как больная после всех событий. Может быть, завтра, когда пойдем на прогулку, ладно?
— Ну ладно. Это — твоя история, но ты все же дурочка, да. Я, конечно, пристрастна, но эти два пария, что потягивают сейчас в углу бренди и обмениваются пошлыми шуточками, — блестящие знатоки. Я уверена, что они сумели бы добраться до сути, если она, конечно, существует.
— Не сомневаюсь, что сумели бы, но мне не хотелось бы выглядеть эдакой неудачливой девицей, у которой то и дело какие-то проблемы. Пойми это, пожалуйста. Возможно, ты лучше знаешь мужчин, Кэтти, но, насколько мне известно, они предпочитают сильных и молчаливых. Моя проблема может подождать день-другой.
— Хорошо, коли так. Посмотри-ка на них: Питер — воплощенное остроумие и сарказм, а Гай — красота и деньги.
— Деньги?
— Да, деньги. Разве я тебе не говорила? Похоже что нет. Так вот, раз уж нам суждено стать соперницами, раскрою все карты. Гай — единственный наследник большого состояния: серебряный рудник, нефтяные скважины или что-то в этом роде. Сейчас он живет на ежемесячное содержание, выплачиваемое ему каким-то дядюшкой, которому уже больше девяноста лет; этот старик безнадежно болен и доживает последние дни. Так что у этого парня есть все.
— Это просто фантастика.
— Тем не менее это — правда. Не имея больших денег, ты не сможешь позволить себе такое хобби, как любительское занятие археологией, детка.
— Думаю, да.
— И верно думаешь. О господи!
Посмотрев сквозь бокал с бренди, который она вертела в точеных пальцах, Кэтрин театрально вздохнула, и глаза ее наполнились огромным чувством к Гаю Вормсби, горячо спорившему в это время с Питером о заслугах парси или о чем-то подобном. Питер снова вернулся к своей привычной манере поведения и сыпал насмешками и умными язвительными замечаниями. Большая комната, как и утром, звенела от их голосов.
Чувствуя себя виноватой, Энн не могла смотреть в глаза Кэтрин Каулз, потому что Гай Вормсби с каждым мгновением все больше и больше нравился ей. И за ленчем, и за обедом они сидели друг напротив друга и мельком обменивались взглядами, в которых был намек на что-то очень личное и что вносило страшный разброд в мысли Энн. Все получалось как-то слишком быстро: только что она рассталась с Джорджем Туэмблом и вот уже повстречалась с Гаем Вормсби, к тому же Кэтрин Каулз оказалась прекрасным во всех отношениях человеком.
