По правде говоря, я ушам своим не верила, что мы на
Рождество ведем такой разговор. Присутствие матери всему придавало мрачный
характер. По счастью, встреча вскоре закончилась. Кристиан с Лиссой ушли по
своим делам, Дмитрию и Таше, по-видимому, тоже было чем заняться. Мы с Мейсоном
уже подходили к своему спальному корпусу, когда моя мать нагнала нас.
Никто не произнес ни слова. Звезды усыпали ночное небо,
яркие и резкие, их блеск был под стать сверканию льда и снега вокруг. На мне
была парка цвета слоновой кости, подбитая искусственным мехом. Она хорошо согревала
тело, хотя не защищала от порывов холодного, обжигающего лицо ветра. Все время,
пока мы шли, я ждала, что мать свернет туда, где жили стражи, но она вместе с
нами вошла в спальный корпус.
— Я хотела бы поговорить с тобой, — в конце концов
сказала она.
Я мгновенно насторожилась. Что еще я натворила?
Больше она не добавила ни слова, но Мейсон мгновенно понял
намек. Он тактичен, хотя в данный момент я пожалела, что он такой. И еще мне
показалось, есть оттенок иронии в том, что он, жаждущий сразиться со всеми
стригоями в мире, боится моей матери.
Он бросил на меня извиняющийся взгляд.
— Эй, мне нужно кое-куда заглянуть. Увидимся позже.
Я с сожалением проводила его взглядом, от всего сердца желая
броситься следом. Скорее всего, попытайся я сбежать, мамочка блокировала бы
меня захватом и подбила второй глаз. Переминаясь с ноги на ногу, я смотрела
куда угодно, только не на нее и ждала, пока она заговорит. Уголком глаз я
заметила, как люди поглядывают на нас. Похоже, всем на свете известно, что это
она поставила мне синяк; я внезапно почувствовала, что не хочу выслушивать ее
лекцию в присутствии свидетелей.
— Хочешь… м-м-м… пойдем в мою комнату? — спросила
я.
Она выглядела удивленной, почти колеблющейся.
— Хорошо.
Я повела ее наверх, стараясь держаться на безопасном
расстоянии. Между нами возникли неловкость и напряжение. Войдя в комнату, она
не сказала ничего, но внимательно все осмотрела, как будто тут могли прятаться
стригои. Я села на постель, не зная, что делать, она расхаживала по комнате.
Провела пальцами по стопке книг касательно поведения животных и эволюции.
— Это для школы? — спросила она.
— Нет. Мне просто интересно, вот и все. Она вскинула
брови. Для нее это была новость.
Но как иначе? Она вообще ничего не знала обо мне. Она
продолжала осмотр, останавливаясь, чтобы изучить всякие мелочи, которые,
по-видимому, удивляли ее применительно ко мне. Фотография, сделанная на
Хеллоуин, где мы с Лиссой в костюмах фей. Упаковка фруктовых пирожков.
Казалось, мать встретилась со мной впервые в жизни.
Внезапно она повернулась и протянула ко мне руку.
— Вот.
Вздрогнув, я подставила свою ладонь. В руку упало что-то
прохладное. Округлый брелок, совсем маленький, не больше десятицентовой монеты
в диаметре. На серебряном основании крепился плоский диск из концентрических
стеклянных кружков. Нахмурившись, я провела пальцем по его поверхности.
Странно, но круги придавали брелку сходство с глазом. Внутренний круг был
крошечный, словно зрачок, темно-голубой, но выглядел черным. Следующий за ним —
бледно-голубой, а его окружал белый. Наружный круг выглядел как очень тонкое
кольцо темно-голубого цвета.
— Спасибо. Я… Мне нечего подарить тебе. Подарок был
странный, какого черта она дарит мне глаз? Но все же подарок. Она кивнула, лицо
снова бесстрастное и равнодушное.
— И прекрасно. Мне ничего не надо.
Она отвернулась и продолжила ходить по комнате. Места здесь
было немного, но из-за невысокого роста она могла делать маленькие шажки.
Каждый раз, когда она проходила мимо окна над постелью, свет падал на
темно-рыжие волосы. С любопытством наблюдая за ней, я поняла, что она
нервничает не меньше меня.
Наконец она остановилась и посмотрела на меня.
— Как твой глаз?
— Лучше.
— Хорошо.
Она открыла рот, и я почувствовала, что она на грани того,
чтобы извиниться. Но она промолчала.
Вместо этого она снова принялась расхаживать. Я поняла, что
не могу больше оставаться в бездействии, и начала убирать свои подарки. Этим
утром я получила много милых вещей. Одна из них — шелковое платье от Таши,
красное, украшенное вышитыми цветами. Мать смотрела, как я вешаю его в свой
маленький шкаф.
— Очень мило со стороны Таши.
— Да, — бросила я. — Я не знала, что она
сделает мне подарок. Она мне нравится.
— Мне тоже.
Я удивленно отвернулась от шкафа и посмотрела на маму. Ее
удивление было зеркальным отражением моего. Если бы не моя постоянная
настороженность в отношении нее, я сказала бы, что мы впервые сошлись в чем-то.
Может, рождественские чудеса и впрямь случаются.
— Страж Беликов — подходящая пара для нее.
— Дмитрий? — Я удивленно подняла бровь. О чем она
говорит?
— Страж Беликов, — строго повторила она, явно не
одобряя моей фамильярности в отношении наставника.
— В каком… В каком смысле пара? Она вскинула бровь.
— Ты не слышала? Она попросила его быть ее стражем —
поскольку у нее нет ни одного.
Я почувствовала себя так, словно она снова меня ударила.
— Но он… уже назначен. Защищать Лиссу.
— Это может быть пересмотрено. И независимо от
репутации Озера… она ведь по-прежнему принадлежит королевской семье. Если она
поднажмет, то добьется своего.
Я тупо уставилась в пространство.
— Ну, я полагаю, они друзья.
— Более чем — или, по крайней мере, могут стать.
Бам! Новый удар.
— Что?
— М-м-м… Ну, она… проявляет к нему интерес. — Судя
по тону матери, для нее романтические проблемы никакого интереса не представляли. —
Она хочет иметь детей-дампиров, так что, если он станет ее стражем, они в конце
концов смогут… м-м-м… договориться.
О мой бог!
Время остановилось.
Сердце тоже перестало биться.
До меня дошло, что мать ждет ответа. Она стояла,
прислонившись к столу, и смотрела на меня. Может, она и способна затравить
стригоя, но о моих чувствах не догадывалась.
— И… И что? Он согласен? Стать ее стражем? —
запинаясь, спросила я.
Мама пожала плечами.
— Пока, по-моему, нет, но согласится, конечно.
Прекрасная возможность.
— Конечно, — эхом повторила я.
С какой стати Дмитрию отказываться от роли стража своей
подруги и от возможности иметь ребенка?
