Комната, предназначенная для нас с Лиссой, была больше, чем
обе комнаты в Академии, вместе взятые, и отделана так же богато, как вся база.
Плюшевый ковер отличал такой толстый ворс, что я прямо у
входа скинула туфли и прошлась босиком, наслаждаясь тем, как мягко моим ногам.
Две огромные кровати покрывали пуховые одеяла, и на них было так много подушек,
что, клянусь, человек мог навсегда затеряться среди них. Застекленные двери
вели на просторный балкон, и это было бы круто, учитывая, что мы располагались
на верхнем этаже, если бы не мороз снаружи. В дальнем конце балкона стояла
ванна для двоих, но, на мой взгляд, она вряд ли была актуально в такой мороз.
Утопая в роскоши, я достигла той стадии перегруженности
впечатлениями, когда все начинает сливаться вместе. Ванна из черного мрамора.
ТВ с плазменным экраном. Корзинка с шоколадом и другими сладостями. Когда мы
наконец решили пойти покататься, мне определенно не хотелось покидать комнату.
По-моему, я с огромным удовольствием провела бы все каникулы, не высовывая
отсюда носа.
Тем не менее мы в конце концов выбрались наружу, и, каким-то
образом сумев выкинуть из головы Дмитрия и мать, я начала получать
удовольствие. Помогло то, что база оказалась обширна и шансы встретиться с ними
были невелики. Впервые за несколько недель я смогла полностью сосредоточиться
на Мейсоне и осознала, насколько он компанейский человек. И с Лиссой я общалась
больше, чем когда-либо за последнее время, отчего мое настроение тоже
улучшилось.
Лисса, Кристиан, Мейсон и я — получилось что-то вроде двух
пар. Почти весь первый день мы катались на лыжах, хотя двум мороям среди нас
пришлось трудновато. Учитывая наши с Мейсоном бесконечные тренировки, ни он, ни
я не боялись рискованных спусков. Состязательная природа подталкивала нас
выписывать немыслимые виражи, чтобы превзойти друг друга.
— Вы, ребята, прямо самоубийцы, — в какой-то
момент заметил Кристиан.
Уже стемнело, и фонари на высоких столбах освещали его
пораженное лицо.
Он и Лисса ждали у основания холма, глядя, как мы с Мейсоном
спускаемся на безумной скорости. Где-то в глубине души я понимала, что это
опасно, что Дмитрий посоветовал бы мне постараться сдерживать себя, но
безрассудство оказалось сильнее. Темный всплеск мятежности не позволял
отступить.
Сделав резкий поворот, мы остановились, веером рассыпая,
снег.
— Ну, это просто разминка, — с ухмылкой сказал
Мейсон. — В смысле, Роза оказалась в состоянии все время держаться вровень
со мной. Невинная забава.
Лисса покачала головой.
— Вам не кажется, что вы заходите слишком далеко?
Мы с Мейсоном посмотрели друг на друга.
— Нет.
— Ну, вы как хотите, а мы возвращаемся, — заявила
Лисса. — Постарайтесь не сломать себе шею.
Они с Кристианом ушли, рука об руку. Проводив их взглядом, я
повернулась к Мейсону.
— Я готова продолжить. А ты?
— Да уж не сомневайся.
Мы поднялись на вершину холма. Приготовившись скатиться
вниз, Мейсон спросил:
— Как насчет вот этого? Видишь? Сначала кочки, перевал
через гребень с разворотом на сто восемьдесят градусов, чтобы не врезаться вон
в те деревья, а потом вниз.
Я проследила взглядом в том направлении, куда указывал его
палец: один из самых длинных склонов, трасса очень неровная.
— Это и вправду безумие, Мейсон, — нахмурившись,
ответила я.
— Ах! — воскликнул он победоносно. — Она в
конце концов спеклась.
— Ничего не спеклась. — Бросив еще один взгляд на
головокружительный спуск, я сдалась. — Ладно. Пошли.
Он взмахнул рукой.
— Ты первая.
Я вдохнула побольше воздуха и ринулась вниз. Лыжи гладко
скользили по снегу, яростный ветер бил в лицо. Первый прыжок прошел точно и
чисто, но далыне скорость так сильно возросла, что до меня по-настоящему дошло,
насколько опасна наша забава. На то, чтобы принять решение, было мгновение…
нет, крошечная доля мгновения. Если я отступлю, Мейсон продолжит куражиться — а
мне действительно хотелось натянуть ему нос. Если я сумею проделать этот чертов
спуск, то моя чудовищная репутация будет подтверждена. Но если попытаюсь и не
справлюсь… то действительно могу сломать себе шею.
Голос, подозрительно похожий на голос Дмитрия, зазвучал в
голове, напоминая о необходимости понимать, когда требуется проявить
самообладание и сделать мудрый выбор. Я решила проигнорировать этот голос и
ринулась дальше.
Трасса была в точности такая трудная, как я опасалась, но я
прошла ее без сучка без задоринки, один резкий, опасный разворот за другим,
вздымая фонтаны снега. Благополучно спустившись, я посмотрела вверх и увидела,
что Мейсон стоит, неистово жестикулируя. Разглядеть выражение его лица или
расслышать слова я не могла, но представляла, что он разразился приветственными
криками. Я помахала в ответ и стала ждать, пока он спустится.
Увы… На полпути вниз Мейсон не справился с одним из прыжков.
Его лыжи сцепились, ноги нелепо изогнулись, и он упал.
Я добралась до него одновременно со служителями лыжной базы.
Ко всеобщему облегчению, Мейсон не сломал ни шею, ни что-нибудь еще. Тем не
менее сильно растянул щиколотку и, скорее всего, до конца каникул утратил
возможность кататься на лыжах.
Пылая яростью, подбежала одна из инструкторов, наблюдающих
за склонами.
— О чем вы только думаете, ребята? — набросилась
она на нас и повернулась ко мне. — Я просто глазам своим не верила, глядя
на твои трюки! — Она снова перевела взгляд на Мейсона. — А тебе,
конечно, непременно хотелось повторить ее «подвиг»!
Я хотела возразить, что это вообще-то была его идея, но в
тот момент не имело значения, кто виноват. Я просто радовалась, что все
обошлось. Однако, когда мы оказались «дома», меня начало грызть чувство вины. Я
вела себя безответственно. Что, если бы он серьезно пострадал? Ужасные видения
заплясали перед моим внутренним взором. Мейсон со сломанной ногой… со сломанной
шеей…
О чем только я думала? Никто не заставлял меня спускаться по
трассе. Мейсон предложил, да… но я же не воспротивилась. А ведь могла. Скорее
всего, Мейсон стал бы насмехаться надо мной, но он в достаточной мере сходил по
мне с ума, чтобы с помощью какой-нибудь женской уловки я смогла остановить его
издевки. Я оказалась неспособна устоять перед ощущением восторга и риска — в
точности как когда целовала Дмитрия, — не задумываясь о последствиях,
потому что где-то внутри все еще таилось это импульсивное желание быть
необузданной, полностью раскрепощенной. Мейсоном оно тоже владело, его желание
воззвало к моему и…
После того как он оказался в безопасности на базе и приложил
лед к щиколотке, я понесла наше снаряжение наружу, на склад. Возвращаясь, я
вошла через другую дверь. Этот вход находился на большой открытой галерее с
резными деревянными перилами. Галерея была встроена в горный склон, и с нее
открывался потрясающий вид на окрестные горы и долины — если, конечно, вы в
состоянии простоять на морозе достаточно долго, чтобы восхититься им. Большинство
людей явно неспособны на подобный подвиг.
