Так чего же они хотят? Зачем мы здесь? Снова и снова я
воображала ужасные, просто отвратительные вещи. И, судя по физиономиям моих
друзей, с ними происходило то же самое. Комнату наполнял запах пота и страха. Я
потеряла счет времени и внезапно оказалась вырвана из собственных жутких
фантазий звуком шагов на лестнице. В комнату вошел лидер похитителей. Остальные
тут же подтянулись, чувствовалось, что они напряжены. О господи! Вот оно,
осознала я. То, чего мы ждали.
— Да, сэр, — говорил лидер. — Они здесь, как
вы и хотели.
В конце концов до меня дошло. За этим похищением кто-то
стоял. Меня охватила паника. Я должна сбежать!
— Выпусти нас отсюда! — завопила я, пытаясь
разорвать свои путы. — Выпусти нас отсюда, сукин…
Я оборвала себя, внутренне съежившись. В горле пересохло.
Сердце забилось с перебоями. Охранник ввел в комнату мужчину и женщину, которых
я не знала. Но одно я поняла: это…
…стригои.
Реальные, живые — ну образно говоря — стригои. Внезапно все
встало на свои места. Отчеты о происходящем в Спокане оказались не просто
точны. Случилось то, чего мы опасались, — стригои работают вместе с
людьми. Это меняет все. Дневной свет больше не обеспечивает безопасности. Ни о
какой безопасности любого из нас вообще больше речи не идет. Хуже того, я
поняла, что это, наверное, те самые мерзавцы стригои, которые с помощью людей
напали на две моройские семьи. Снова нахлынули ужасные воспоминания: тела и
кровь повсюду. Желчь подступила к горлу, и я попыталась переключиться на
настоящее, хотя оно и не сулило ничего хорошего.
У мороев бледная кожа, которая легко краснеет и обгорает. Но
эти вампиры… кожа у них окапалась белая-белая, как будто выкрашенная меловым
раствором. Вокруг зрачка — красный кружок, подтверждающий, какими именно
монстрами они были.
Женщина, по правде говоря, напомнила мне Наталью — мою
бедную подружку, чей отец угомонил ее стать стригоем. Спустя несколько
мгновений я поняла, что на самом деле они вовсе не похожи. Женщина невысокого
роста, с неумело обесцвеченными темными волосами, скорее всего, до обращения
была человеком. Ощущение же сходства объяснялось тем, что она тоже была
«свежим» стригоем — как Наталья. Это стало очевидно, когда я сравнила ее со
стригоем-мужчиной. В лице женщины еще оставалась жизнь, пусть совсем немного.
Его же лицо… было лицом смерти.
В его лице отсутствовали какие-либо эмоции, окрашенные
теплом и мягкостью. Выражение холодной расчетливости, с оттенком злобного
удивления — вот и все. Высокий, типа Дмитрия, и стройный, что свидетельствовало
о его изначально моройской природе. Черные волосы до плеч выделялись на фоне
яркой алой рубашки. Глаза такие темные, что, не будь в них красных кругов, было
бы невозможно сказать, где кончается зрачок и начинается радужная оболочка.
Один из охранников с силой толкнул меня, хотя я и молчала, и
посмотрел на стригоя-мужчину.
— Вставить ей кляп?
Внезапно я осознала, что вжимаюсь в спинку кресла,
бессознательно стремясь оказаться как можно дальше от стригоя. Он тоже осознал
это, и тонкая улыбка тронула его губы.
— Нет, — ответил он низким, вкрадчивым
голосом. — Я не против послушать, что она желает сказать. — Он
вскинул бровь, не спуская с меня взгляда. — Пожалуйста, продолжай.
Я сглотнула.
— Нет? Нечего добавить? Хорошо. Если что-нибудь еще
придет в голову, можешь высказываться свободно.
— Исайя, — воскликнула женщина, — почему ты
держишь их здесь? Почему не связываешься с остальными?
— Елена, Елена, — пробормотал Исайя. — Веди
себя хорошо. Я не собираюсь упускать шанс порадовать себя двумя мороями
и… — он зашел за кресло и приподнял мои волосы, заставив меня
содрогнуться, потом он точно так же осмотрел шеи Мейсона и Эдди, — и тремя
полукровками-дампирами.
Он произнес эти слова с почти счастливым вздохом, и до меня
дошло, что он проверял, есть ли на нас татуировки стражей.
Прошагав к Мие и Кристиану, Исайя остановился, положив руку
на бедро и внимательно разглядывая их. Мия лишь мгновение смотрела ему и глаза
и тут же отвернулась. Чувствовалось, что Кристиан испуган, но он все же
заставил себя не отводить взгляда. Я испытала чувство гордости за него.
— Посмотри на эти глаза, Елена. — Она подошла и
встала рядом с Исайей. — Бледно-голубые. Как лед. Как аквамарины. Такие
бывают почти исключительно в королевских семьях. Бадика. Онера. Некоторые из
Зеклосов.
— Озера, — сказал Кристиан, явно стремясь
показать, что не испытывает страха.
— Правда? Не может быть… — Исайя наклонился ближе
к Кристиану. — Хотя возраст соответствующий… и эти волосы… — Он
улыбнулся. — Сын Лукаса и Мойры?
Кристиан промолчал, но выражение его лица подтверждало эту
догадку.
— Я знал твоих родителей. Замечательные люди. Не
имеющие себе равных. Их гибель — позор… но… осмелюсь сказать, они сами навлекли
ее на себя. Я говорил им, чтобы они не возвращались за тобой. Пытаться
пробудить тебя, такого юного, было бы пустой тратой времени. Они отвечали, что
просто хотят держать тебя поблизости, а пробудят, когда ты станешь постарше. Я
предостерегал их, что это может плохо обернуться, но… — Он пожал плечами.
Термин «пробуждать» стригои использовали в разговорах друг с другом, имея в
виду обращение. Он нес в себе почти религиозный оттенок. — Они не
послушались, и случилась беда.
В глазах Кристиана кипела ненависть, глубокая и мрачная.
Исайя снова улыбнулся.
— Исайя! — с подвыванием снова обратилась к нему
Елена. — Позови остальных…
— Хватит командовать мной!
Исайя схватил ее за плечо и оттолкнул, да так, что она
пролетела через всю комнату и едва не пробила стену. Она лишь успела выбросить
руку, чтобы слегка смягчить удар. У стригоев рефлексы лучше, чем у дампиров и даже
мороев, ей не повезло, он застал ее врасплох. И на самом деле он едва коснулся
ее. Толчок был легким — и тем не менее обладал силой.
Все это еще больше усилило мое убеждение, что он относился к
совершенно другому разряду. Его сила во много раз превосходила ее. Она просто
муха, которую он запросто мог прихлоп-путь. Мощь стригоев возрастает с годами —
по мере потребления моройской крови и, правда с менее выраженным эффектом,
крови дампиров. Этот мужчина был не просто старый, поняла я; он древний. И за долгие
годы выпил много, много крови. Лицо Елены исказилось от ужаса, и я понимала ее.
Стригои все время восстают друг против друга. Если бы он захотел, то запросто
мог бы оторвать ей голову.
Она съежилась, отводя взгляд.
— Я… Прости, Исайя.
Он пригладил рубашку, хотя в этом не было особой нужды. И
снова, как и прежде, придал своему голосу звучание холодного расположения.
— Ты, конечно, можешь иметь свое мнение, Клена, и я не
возражаю, чтобы ты высказала его цивилизованным способом. Что, по-твоему, нам
делать с этими юнцами?
