— Да, сэр, — подтвердил Лоу, — гонорар, безусловно, вам причитается.
— Какой там, к дьяволу, гонорар? Я заключил контракт, сэр, — рявкнул Диллон и, вытащив из кармана расписку Дейнджерфилда, хлопнул по ней что было сил тыльной стороной ладони.
— Контракт или что другое, сэр, а ответственность лежит только на вас самих.
— Мы это выясним, сэр, а тем временем что прикажете мне делать? Счастлив буду узнать. Пусть меня паралич хватит, если я отыщу хоть крону, чтобы расплатиться с кучером. Тоже мне, трепанация — да у меня у самого череп раскалывается.
— Потрудитесь только выслушать меня, сэр, и я докажу вам, что дело ваше небезнадежно. Человек, называемый вами Дейнджерфилдом, вовсе не в бегах, он, правда, арестован, но отнюдь не за долги. Если он вам задолжал и вы не можете взыскать с него причитающуюся сумму, виноваты исключительно вы сами: я располагаю надежными сведениями, что состояние его превышает сто тысяч фунтов.
— А где же он теперь находится, сэр? — вопросил ободренный хирург, сразу смягчившись. — Надеюсь, вы в добром здравии, доктор Тул?
Наш ученый эскулап слегка поклонился в ответ на это запоздалое приветствие, а Лоу ответил:
— Ваш должник содержится в тюрьме графства, сэр; он обвиняется в тяжком уголовном преступлении, но мне, думаю, достаточно будет черкнуть несколько слов, и вы получите разрешение с ним увидеться.
— Премного обязан вам, сэр, — любезно осклабился Диллон. — Который час? — обратился он к Тулу.
Считалось, что у хирурга имеются часы, но почему-то, как правило, их у него при себе не оказывалось. Пока Лоу писал, Тул с достоинством осведомился:
— Вы уже осматривали нашего пациента, сэр?
— С какой стати? Разве я не видел его вчера? Это мертвец. Пульс у него неровный, сам он истощен до крайности. Если его кормить, он умрет от воспаления, если нет — то от слабости. Как видите, он между двух огней — и всем обитателям Дерри его не вызволить
{217}. С ним все кончено, сэр. Я слышал, Пелл приезжает? Я бы остался, если бы не дела, да и смысла не вижу ни малейшего. Благодарствую, мистер Лоу; ваш покорный слуга, доктор Тул.
Сунув записку судьи в карман штанов, Черный Диллон вышел на крыльцо и свистнул кучера. Экипаж тронулся с места, и почтенный наемный хирург устремился к указанной ему цели.
Рискну предположить, что разговор состоялся в высшей степени нетривиальный, однако никаких следов его на бумаге отыскать мне не удалось. Ничуть не сомневаюсь, впрочем, что медик не получил ни шиллинга. Так, во всяком случае, он указал в своем исковом заявлении, возбудив судебное дело против Лоу, но истцу (вернее, его адвокату) в иске было отказано, а значительные судебные издержки отнесены на его счет. Судя по пиетету, каким Черный Диллон пользовался в глазах мистера Дейнджерфилда, немногое могло скрасить плачевное положение последнего больше, нежели причиненная практикующему хирургу крупная неприятность.
Едва только экипаж отъехал, в гостиную заглянула несчастная миссис Стерк.
— Что-нибудь случилось, мадам? — с беспокойством спросил Тул.
— Нет-нет, ничего особенного, наверное, он просто немного переволновался. Он ведь, знаете, такой беспокойный, а доктор из Дублина говорил так громко, и его бросило в дрожь — зубы так и стучат.
— Зубы стучат? — переспросил Тул. — Как при простуде?
— О нет, он не простужен, я уверена — такой опасности нет. Это всего лишь нервы… Я укрыла его еще одним одеялом и дала попить горячего.
— Очень хорошо, мадам, я сейчас приду.
— Но если даже это и простуда, он мигом с ней справится: здоровье у него крепкое, хоть куда.
— Да-да, мадам, совершенно верно, очень хорошо, мадам. Я сейчас.
И миссис Стерк заторопилась наверх.
— Вот так-то, — мрачно произнес Тул, качая головой с видом полнейшей безысходности. — Воспаление… оно началось, сэр… Он обречен. Озноб — плохой симптом, сэр.
— Бедняга, — помолчав, отозвался Лоу. — Мне очень его жаль, и его семью тоже.
— Хорошего мало, — пробормотал Тул, весь съежившись, словно от испуга, и последовал за миссис Стерк, а Лоу остался в гостиной разбирать бумаги.
Тул застал пациента в лихорадочном состоянии; несмотря на груду одеял, Стерка бил озноб, лицо его покрывала бледность, глазницы глубоко запали. Сунув руку под одеяло, Тул нащупал у больного пульс, однако сосчитал удары молча, шумно пыхтя себе под нос. Зубы у Стерка выбивали дробь, но, стараясь перехватить взгляд Тула, он еле слышно прошептал:
— Вам-то понятно, что это значит.
— Ничего-ничего, пройдет, выпейте-ка глоточек, — с напускным хладнокровием откликнулся Тул.
— Сдается мне, ему уже чуточку лучше, доктор, — шепнула на ухо Тулу миссис Стерк.
— Конечно-конечно, все пройдет, мадам.
Тул стоял у изголовья кровати, устремив встревоженный взгляд на изможденное лицо Стерка и поглаживая одеяло красной рукой с короткими, толстыми пальцами. Безотчетно поддакивая миссис Стерк, он не в силах был скрыть своей крайней озабоченности.
У входа послышался шум подкатившей кареты, затем продолжительный стук дверного молотка, и Тул со всех ног бросился встречать знаменитого доктора Пелла. По пути к лестнице Тул ненадолго завел визитера в гостиную, откуда донесся его взволнованный говор. Вскоре оба медика показались в дверях, и доктор Пелл небрежным, как обычно, тоном обронил:
— Когда это началось, сэр?
— Минут десять — нет, меньше — минут восемь тому назад.
Запыхавшись, Тул карабкался вдогонку за стремительно взлетевшим по ступеням сухопарым доктором.
— Мое почтение, мадам, — величественно кивнул доктор Пелл хозяйке дома; бросив муфту на кресло, он остановился у постели больного. — Ну, сэр, как мы себя чувствуем? Так-так, хорошо, не беспокойтесь, можете ничего не говорить, я все вижу. — Он просунул руку под одеяло и, нащупав пульс, начал считать удары. — Это продолжается десять минут?
— Ему было нехорошо, но сейчас стало гораздо лучше. Не правда ли, доктор Тул? — вмешалась миссис Стерк.
— Озноб, вероятно, уменьшается. Он вспотел, мадам?
— Нисколечко, доктор, лоб у него прохладный, его ничуть не лихорадит, спал он спокойно, аппетит чудесный. Верно ведь, доктор Тул?
— Да, мадам, доктору Пеллу все известно, я все ему рассказал, мадам, — подтвердил Тул, с тупым отчаянием вглядываясь в потухшее лицо Стерка.
— Ну что ж, мадам, — проговорил Пелл, не отрывая глаз от циферблата, — озноб, как видите, проходит; вы делаете все, что надо; и, — тут он решил, что рецепт много времени не отнимет, — мы назначим ему какое-нибудь пустячное лекарство. Прощайте, сэр. Мое почтение, мадам!
— Перо и чернила в гостиной, доктор Пелл, — почтительно вставил Тул.
