В словах Паддока не было преувеличения — он вообще редко прибегал к гиперболам; лодка вращалась, и руки Паддока скручивало, как волокна в канате.
— Держитесь, Паддок, черт вас дери, я иду, — прогремел Клафф, поняв наконец, что происходит. — Не бросайте канат, а не то я вас пристрелю, чтоб мне лопнуть.
— Да хватайте же веревку, сэр, а не то все кончено!
Клафф сознавал только, что он медленно поворачивается вместе с лодкой и вот-вот по милости Паддока окажется в воде; он изо всех сил потянулся к канату, но тот был слишком далеко; от его движения лодку качнуло, и он, потеряв равновесие, с размаху плюхнулся на место, так что у него даже скрипнули зубы; от сотрясения и страха Клафф еще больше взъярился.
— Держитесь, сэр, держитесь, дьявол вы эдакий; говорю вам, еще минуту… держитесь… эй!
Выкрикивая эти слова, Клафф пробирался к Паддоку, а тот тем временем взывал:
— Проклятье, Клафф, быстрее… черт возьми, мне невмоготу… Господи меня помилуй!
Паддок отпустил канат, и лодку, со всем ее драгоценным грузом, швырнуло и понесло в темноте к морю.
— Берите весла, сэр, чтоб вас! — прокричал Клафф.
— Здесь нет весел! — возгласил Паддок торжественно.
— Тогда рулите.
— И руля нет.
— И что же, черт возьми, сэр… — Но тут обтянутые шелком икры Клаффа обрызгало холодной водой. — Уф! И что же, черт возьми, вы намерены делать, сэр? — взревел Клафф, крепко держась за планшир.
— Вы умеете плавать, Клафф; прыгайте, я уж как-нибудь, — благородно предложил Паддок.
Клафф, любивший иногда прихвастнуть, похвалился однажды за ужином в офицерской столовой, что в школьные дни славился своими успехами в плавании; это была ложь, но Паддоку и в голову не пришло подвергнуть его слова сомнению.
— Спасибо! — огрызнулся Клафф. — Тоже мне, плывите! Когда я весь перетянут и… и подагра к тому же.
— И если сможете, Клафф, спасите гитару, — добавил Паддок.
В ответ Клафф буквально взъярился и сквозь зубы проклял этот инструмент вместе с его владельцем. Бесчувственность Паддока возмутила Клаффа до такой степени, что если бы он знал, где находится гитара, то, пожалуй, разбил бы ее о голову лейтенанта или, на худой конец, подобно Мальчику-менестрелю, порвал бы струны
{124}, ибо Клафф бывал горяч, особенно когда пугался. Но Клафф забыл, где она, хотя в ту самую минуту она свисала на нарядной алой с золотом ленте с его шеи.
— Чтоб ей провалиться, этой гитаре, — вскричал он, — она отправится туда же, куда и мы, — на дно. Зачем вы нас обоих потопили, сэр? В вас дьявол вселился, не иначе.
Паддок вздохнул. Течение несло их мимо мирного белмонтского луга, через окно-фонарь гостиной мерцали свечи. Не знаю, видел ли их Паддок — Клафф точно не видел.
— Эй, эй!.. Киньте канат! — закричал Клафф, его осенила отчаянная мысль призвать на помощь окрестных жителей. — Канат… канат! Эй! эй!.. Ка-ана-ат!
Заслышав дикие вопли, тетя Бекки решила, что на реке развлекается пьяное простонародье; свои чувства по этому поводу она изложила в гостиной вполне недвусмысленно.
Глава XLIX
ЛЕБЕДИ В ВОДЕ
— Там что-то есть… Что это? — спросил Паддок, когда впереди, в тусклом лунном свете, показался длинный наклонный ряд черных столбов.
— Это лососевая запруда, — крикнул Клафф, выругался и слабеющим голосом что-то забормотал — очевидно, молитву.
Всего лишь недели две назад здесь утонул какой-то подвыпивший парень — его нашли в сетях. Клафф перетрухнул куда больше Паддока, даром что в свое время дрался на дуэлях. Но нужно учесть, что плавать он не умел нисколько и к тому же был чертовски затянут.
— Пересядьте вправо, следите за равновесием, сэр! — проговорил маленький Паддок.
— К бесу равновесие! — взревел Клафф; надобно признаться, этот урок мореходной премудрости был в данных обстоятельствах бесполезен и неуместен, что и заставило Клаффа вознегодовать вдвойне. — Как вас повесят — вот за чем бы я последил, убийца вы эдакий!
В ту же секунду тот конец лодки, где сидел Паддок, зацепился за камень, или столб, или что-то еще, так что противоположный конец развернулся и доблестный капитан оказался у самого берега; резким движением он ухватился за нависший над водой длинный сук; проклятая узкая одежда мешала, но страх придавал прыти; и капитан вскарабкался довольно далеко; однако, достигнув развилки, он застрял и, как ни дергался, не в силах был сдвинуться с места. Что мог поделать, вися вверх ногами среди листвы, бедный Клафф, объемистый мужчина под пятьдесят, в кружевах, в тугих застежках, пуговицах, пряжках? Его правую икру безнадежно заклинило в развилке, а главное, сук не выдерживал его веса, клонился к воде и угрожающе скрипел.
С протяжным пронзительным скрипом и треском сук изогнулся до самой поверхности, и древняя стихия приняла в себя то, что свисало ниже всего остального; бравый капитан, издав звук, похожий на всхлипыванье, удвоил усилия, а неверный сук гнулся и гнулся, пока под водой не скрылись щеголеватая косичка с кошельком, пудреные волосы, а под конец и привлекательное лицо капитана Клаффа. Когда это произошло, Клафф мгновенно высвободил ноги, смутно понимая, что надводная стадия борьбы завершилась.
Его ступни немедленно коснулись дна; он стоял выпрямившись, вода доходила ему чуть выше пояса, быстрина была далеко, а берег — в полудюжине шагов; и Клафф очутился — сам не помня как — на суше, в небольшом садике, среди сирени, золотого дождя и шиповника; рядом виднелось окошко, а в окошке — кто бы вы думали? — Дейнджерфилд, вытирающий руки полотенцем. Клафф постоял немного, ожидая, пока из рукавов вытечет вода, а Дейнджерфилд тем временем был занят чем-то непонятным; потом он налил и опрокинул стаканчик бренди; Клафф не прочь был тут же обратиться за помощью, но не решился, поскольку в свое время, когда думал, что Дейнджерфилд нацелился на тетю Ребекку, не раз позволял себе против него небольшие выпады. И тут Клафф разглядел маленькую приоткрытую калитку, выходившую на дорогу, а Дейнджерфилд приблизился к окну, прижал к стеклу свои зловещие очки и сурово окликнул: «Кто там?»
Это напомнило Клаффу детскую игру в прятки, и, повинуясь инстинкту, он скользнул прочь от Медного Замка, на дорогу, успев услышать скрип распахнувшейся двери холла и резкий голос Дейнджерфилда, который атаковал своей тростью крыжовник, штокрозу и вечнозеленый кустарник.
Клафф как на крыльях полетел прямо к себе домой и приказал подать поссет с саком
{125}. Когда он появился в холле, при тусклом свете свечи, перед достойной миссис Мейсон, та уставилась в немом недоумении на его непокрытую, мокрую, дико взъерошенную голову и наряд, из каждой складки которого сочилась вода.
— Если позволите, сэр, я возьму этот… этот сосуд, который висит у вас на шее, — произнесла добрая леди испуганно; она имела в виду гитару Паддока, из которой через отверстие под струнами то и дело выплескивалась вода.
