— Велли, ради бога, что это за штука?
— Всему свое время, — сказал он, опуская панель управления и отодвигая ее в сторону от жужжащего прибора. — А сейчас нам нужно вести себя тихо. Отфильтровать оперу будет достаточно трудно.
— Так этот прибор может отфильтровать оперу? — ухмыльнулась Элиза. — Обожаю такую технику.
Веллингтон шикнул на нее и вытащил из устройства небольшой конус, присоединенный к катушке, провода которой уходили куда-то в сердце машины. Приложив конус к уху, он показал Элизе, чтобы та приставила ту часть устройства, которая находилась у нее в руке, к полу. Он нажал какую-то кнопку на панели управления, и янтарный свет немного потускнел. Затем он полез вглубь чемодана и извлек оттуда систему рукояток, присоединенных к каркасу. Шестеренки устройства слегка ускорились, но тиканье их по-прежнему идеально совпадало с ритмом «Макбета». Он пропустил несколько тактов, а когда раздался сигнал войскам Макдаффа в Бирнамском лесу, выставил настройки. И снова шипение пара было заглушено громкой музыкой оркестра.
— А второй микрофон, — прошептал он, располагая свой цилиндр параллельно цилиндру Элизы, — находится здесь.
Затем он повернулся к чемодану и выставил настройки второго набора ручек.
— Теперь это должно... — Отсвет двух шаров приобрел насыщенный медовый оттенок, затмевавшийся только его широкой сияющей улыбкой.
—Должно — что? — прошипела Элиза.
Веллингтон убрал приспособление от своего уха и протянул его девушке.
— Только послушайте.
Элиза уставилась на оказавшуюся в ее руке чашку, а когда она приставила ее к уху, свернутый спиралью провод упруго натянулся. Но она тут же убрала от себя наушник, словно тот обжег ей кожу. Затем она восстановила дыхание и ошарашенно уставилась на Веллингтона, открыв рот.
Ауралскоп, мисс Браун, пока всего лишь прототип, — признался он, — но, учитывая интенсивность музыки здесь и то, как четко слышны голоса, я считаю, что работает он восхитительно.
Ответом ему послужил тихий смех. Веллингтон предполагал, что его изобретение будет иметь успех, по крайней мере, у Элизы. И поэтому позволил себе в этой связи небольшую похвалу в свой адрес. Ауралскоп был настоящим достижением, и он знал это; но удивить Элизу, принимая во внимание, сколько ей всего пришлось уже увидеть? Ощущение было очень приятным, но он контролировал свое ликование. Наверняка он будет знать, насколько хорошо проявило себя его изобретение при испытаниях в полевых условиях, только после того, как они вернутся из оперы.
Вынув из ауралскопа второй наушник, Веллингтон стал вместе с Элизой слушать то, что происходило в ложе под ними.
— Заверяю вас, — настаивал мужской голос; слышен он был через ауралскоп четко, хотя и прерывался небольшим потрескиванием и хлопками, словно отзвуками далекого фейерверка. — Мою дорогую матушку не смогла бы разбудить даже канонада пушек из увертюры « 1812 год». Я вообще удивлен ее стойкостью сегодня вечером. Обычно ко второму акту она уже отключается.
Тут вступил второй голос:
— И поэтому нужно обсуждать такой вопрос в общественном месте?
— В этом ваша слабость, Саймон, — презрительно хмыкнул третий мужской голос. Было похоже на то, что в персональной ложе Общества Феникса появился новый гость.
Веллингтон вынул из внутреннего кармана фрака записную книжку, открыл ее и, продолжая слушать разговор, внес туда имя — Саймон.
— Вам просто не хватает смелости, — насмешливо продолжал этот голос. Не Саймон. Пока не идентифицирован. — Когда настанет наш час, люди будут смотреть на эту ложу не с любопытством, а с почтением. В настоящее время мы просто устраиваем маскарад. Но придет день, когда они будут обращаться за разрешением к тем, кто сидит на этих местах.
— Итак, мои дорогие компаньоны, — вновь вступил первый голос, — принимая во внимание последние события...
— Чертовски неаккуратно сработано, если хотите услышать мое мнение, — перебил его мужчина, который говорил о «почтении» и «разрешении».
— Прекратите, Барти! — огрызнулся Саймон. — Я контролировал ситуацию...
Голос неожиданно затих, и Веллингтон с Элизой переглянулись. Букс отложил карандаш в сторону и подкрутил диски, после чего последовал короткий выброс пара...
К сожалению, это произошло во время исполнения знаменитой арии Una Macchia Qui Tuttora леди Макбет Кристиной Нильсон, которой аккомпанировали несколько струнных инструментов. И ничего больше.
Оба агента замерли. Элиза показала на свой наушник, потом медленно покачала головой. Он вообще перестал дышать. Веллингтон был убежден, как бы неправдоподобно это ни было, что люди в ложе под ними слышат, как звенят его напряженные мышцы, как струится по спине пот, когда он медленно поднимает свой наушник. Он поднес его к уху, сердце в груди от недостатка воздуха отчаянно сжалось. Тишина в ложе под ними была леденящей.
— Вы уверены, что не хотите пересмотреть этот ответ, мистер Росс? — спросил все еще не идентифицированный голос.
— Смит больше не представлял опасности, — настаивал тот. — К тому же он был одним из членов нашего ордена.
— Тогда пусть это послужит горьким уроком, мистер Росс. В нашем обществе имела место измена, и мы никогда бы не узнали, насколько в действительности лоялен этот джентльмен. В один прекрасный день я бы все равно согласился с вами, что вопрос этот нужно как-то решать. Если бы к нашему бывшему посвященному не пришел в Бедлам тот посетитель, думаю, доктор Смит сейчас наслаждался бы этим спектаклем, сидя на вашем месте.
Продолжайте же, Саймон, — попросил женский голос. Хотя звучал он робко, в тоне чувствовалась какая-то сила. — Согласитесь, что мой Бартоломью убрал за вами всю грязь. В конце концов, именно вы с Кристофером пригласили этого человека в наши ряды.
Теперь у них было одно полное имя — Саймон Росс. Оставался еще Барти и властный голос, принадлежавший, по-видимому, их лидеру.
— Оливия, — проворковал Бартоломью, — это очень милый жест с твоей стороны, но я не нуждаюсь в твоей галантности для своей защиты. — Голос его упал, но в нем было столько чувства, что Элиза и Веллингтон все равно продолжали слышать его. — Мое доброе фамильное имя подобно хорошему и преданному псу: оно молчит, не выставляя себя напоказ, и отзывается только тогда, когда к нему обращаются.
Веллингтон тут же взглянул на Элизу. Она смотрела не на него. Взгляд ее сверлил пол, а ногти вцепились в ковер театральной ложи. Сделав медленный долгий выдох, Веллингтон записал имена «Бартоломью» и «Оливия», а разговор после небольшой паузы продолжился.
— Мистер Росс, я не собираюсь возлагать всю ответственность за то, что произошло, на вас. Вы все находили его очаровательным, образованным и вполне подходящим кандидатом. Если бы я по своей данной мне Господом натуре не был так подозрителен, он очаровал бы и меня тоже.
