— Вы верите в призраков? — спросила я отца
Андрея. — В смысле, есть ли какие-нибудь упоминания о них во… — я
повела рукой вокруг, — во всем этом?
Мой вопрос явно удивил его, но он не обиделся на меня за то,
что я охарактеризовала суть его профессии и дело жизни как «все это». А заодно
фактически подтвердила полное свое невежество, несмотря на то что на протяжении
семнадцати лет сидела на церковных службах. На его лице возникло ошеломленное
выражение, он даже прекратил работать.
— Ну… это зависит от того, что ты понимаешь под словом
«призрак».
Я постучала пальцем по какой-то теологической книге.
— Вся суть этого в том, что, умирая, мы попадаем в рай
или в ад. Получается, что рассказы о призраках просто выдумки, верно? Ни в
Библии, ни где-то еще о них ничего нет.
— И снова, — сказал он, — это зависит от
определения. Согласно нашей вере, после смерти дух отделяется от тела и иногда
может задержаться в этом мире.
— Что? — Пыльная чаша выпала из моих рук; по
счастью, она была деревянная и не разбилась. Я быстро подняла ее. Это был не
тот ответ, которого я ожидала. — Надолго? Навсегда?
— Нет-нет, конечно нет. Это бросало бы вызов идее
воскрешения и спасения, что является краеугольным камнем нашей веры. Однако
считается, что душа может оставаться на земле от трех до сорока дней после
смерти. В конце концов, она получит «временный» приговор, который заставит ее
покинуть этот мир и определит ей место в раю или в аду, хотя реально он не
будет исполнен до Судного дня, когда душа и тело воссоединятся для вечной
жизни.
Идея спасения ускользнула от меня, все мое внимание
сосредоточилось на словах «от трех до сорока дней». Я и думать забыла о том,
чем занималась.
— Да, но это правда или нет? Дух действительно бродит
по земле еще сорок дней после смерти?
— Ах, Роза! Те, кто задается вопросом, истинна ли вера,
возможно, еще не созрели для нее.
У меня возникло чувство, что он прав. Я вздохнула и
вернулась к стоящему передо мной ящику.
— Но, — доброжелательно продолжал он, — если
это поможет тебе, добавлю вот что. Народы Восточной Европы верили в
существование призраков еще до распространения христианства. Традиционно
считалось, что на короткое время дух после смерти остается рядом с землей — в
особенности, если погибший был молод или умер насильственной смертью.
Я замерла. Все, чего мне удалось добиться, убеждая себя,
будто Мейсон — порождение моего стресса, мгновенно свелось к нулю. «Молод или
умер насильственной смертью».
— Зачем? — спросила я упавшим голосом. —
Зачем они остаются? Ради… ради мести?
— Некоторые считают, что по этой причине, а другие —
что душе трудно сразу обрести мир после тяжких испытаний.
— А вы что думаете? — спросила я.
Он улыбнулся.
— Я верю, что душа отделяется от тела, в точности как
учит наш Отец, но время ее пребывания на земле недоступно нашему восприятию.
Это не как в кино, где призраки обитают в домах или посещают тех, кого знали. Я
представляю себе эти духи, дожидающиеся перехода и обретения мира, скорее как разлитую
вокруг энергию, как что-то недоступное нашему восприятию. В конечном счете
имеет значение то, что происходит за пределами земли, когда мы обретаем жизнь
вечную, выкупленную для нас Спасителем ценой Его величайшей жертвы. Вот что
важно.
Я подумала: был бы отец Андрей так скор в своих суждениях,
если бы видел то же, что и я?
«Молод или умер насильственной смертью». И то и другое
применимо к Мейсону, и сорока дней с момента его смерти не прошло. Это
бесконечно печальное лицо снова возникло перед моим внутренним взором, и я
задумалась, что оно выражает. Месть? Или, возможно, он поистине никак не
обретет мир и покой?
И как теологические идеи отца Андрея относительно рая и ада
вписываются в то, что произошло со мной, умершей и возвращенной к жизни? Виктор
Дашков говорил, что я побывала в мире смерти и вернулась, исцеленная Лиссой. В
каком мире смерти? В раю или в аду? Или имелось в виду именно то промежуточное
состояние пребывания на земле, о котором говорит отец Андрей?
После этого я замолчала, поскольку идея ищущего мести
Мейсона устрашала. Отец Андрей почувствовал изменение моего настроения, но,
конечно, не понимал его причины. Он попытался отвлечь меня.
— Я получил от знакомого в другом приходе кое-какие
новые книги. Очень интересные рассказы о святом Владимире. Ты все еще
интересуешься им и Анной?
Теоретически да. До встречи с Адрианом мы знали о
существовании лишь двух наделенных духом. Одна была наша бывшая учительница,
госпожа Карп, которая под воздействием духа полностью сошла с ума и, чтобы
избавиться от безумия, стала стригоем. Другим человеком был святой Владимир,
именем его названа наша Академия. Он жил много столетий назад и вернул к жизни
свою умершую женщину-стража Анну — в точности как Лисса меня. В результате Анна
стала «поцелованной тьмой», и между ними также возникла связь.
В обычных обстоятельствах мы с Лиссой пытались разузнать об
Анне и Владимире все, что можно, чтобы лучше понимать самих себя. Но прямо
сейчас у меня были проблемы серьезнее, чем неизменно присутствующая, загадочная
психическая связь между Лиссой и мной. Ее отодвинул на задний план призрак,
который, возможно, был в ярости из-за моей роли в его преждевременной смерти.
— Да… — уклончиво ответила я, отводя
взгляд. — Интересуюсь… но, думаю, в ближайшее время мне будет не до этого.
Я очень занята со всеми этими… ну, вы знаете, полевыми испытаниями.
Я снова впала в молчание. Он понял намек и больше не пытался
меня разговорить. За все это время Дмитрий не произнес ни слова. Когда мы, в
конце концов, закончили разборку, отец Андрей сообщил, что нам осталось
выполнить еще одну задачу. Он указал на некоторые ящики, которые мы упаковали
заново.
— Отнесите их в кампус начальной школы, — сказал
он, — и оставьте около спального корпуса мороев. Может, госпоже Дэвис,
которая преподает в воскресной школе, что-нибудь из этого пригодится.
Кампус начальной школы находится довольно далеко, и было
ясно, что нам с Дмитрием придется сделать, по крайней мере, две ходки. И все же
это был еще один шаг на пути к свободе.
— Почему тебя так заинтересовали призраки? —
спросил Дмитрий во время первого захода.
— Просто чтобы поддержать разговор.
— В данный момент я не могу видеть твое лицо, но у меня
такое чувство, что ты опять лжешь.
— Черт побери! В последнее время все думают обо мне
плохо. Стэн обвинил меня в том, что я жажду славы.
— Я слышал об этом. — Мы как раз завернули за
угол, и вдали показались здания кампуса начальной школы. — Это немного
несправедливо с его стороны.
— Немного? Ха! Ну, спасибо, но я начала терять веру в
эти полевые испытания. А временами и вообще в Академию.
