— Потому что это неправильно. Те избитые, которых я
видела, были в плохой форме. Если какая-то группа расхаживает тут и
набрасывается на неугодных, их необходимо остановить.
Адриан засмеялся и поиграл прядью моих волос.
— Ты не можешь спасти всех, хотя постоянно пытаешься.
Бог знает почему.
— Я просто хочу делать то, что правильно. —
Вспомнив замечание Дмитрия о вестернах, я не смогла сдержать улыбку. —
Считаю своим долгом бороться с несправедливостью всякий раз, когда сталкиваюсь
с ней.
— Самое безумное, маленькая дампирка, что ты говоришь
то, что действительно думаешь. Я вижу это по твоей ауре.
— Что ты хочешь сказать — она больше не черная?
— Нет… все еще темная, определенно. Но в ней есть
немного света, такие золотистые прожилки. Как солнечный свет.
— Может, твоя теория о том, что я перехватываю ее у
Лиссы, и неверна.
Я изо всех сил старалась не думать о том, что недавно узнала
об Анне, — от одного упоминания об этом все страхи ожили снова. Безумие.
Самоубийство.
— Как сказать. Когда ты в последний раз видела ее?
Я слегка стукнула его.
— Ты на самом деле понятия не имеешь, ты придумал это,
пока мы шли.
Он схватил меня за запястье и притянул к себе.
— Вот как ты обычно действуешь!
Вопреки собственному желанию, я улыбнулась.
С такого близкого расстояния я в полной мере могла оценить,
насколько красивы его зеленые глаза. Хотя я постоянно насмехалась над ним,
следовало признать, что и в целом он очень хорош собой. В том, как его теплые
пальцы стискивали мое запястье, было что-то сексуальное. Вспомнив слова Дейдры,
я попыталась оценить, какие чувства он у меня вызывает. Если забыть о
предостережении королевы, Адриан был парень формально доступный. Тянуло ли меня
к нему? Почувствовала ли я в душе трепет?
Ответ — нет. Нет — в том смысле, как это происходило с
Дмитрием. По-своему Адриан был сексуален, но меня не тянуло к нему так
неудержимо, так неистово, как к Дмитрию. И все потому, что Адриан доступен?
Права ли Дейдра, утверждая, что я сознательно стремлюсь к отношениям, которые в
принципе невозможны?
— Знаешь, — заговорил он, прервав мои
размышления, — в любых других обстоятельствах ты бы загорелась. Вместо
этого ты изучаешь меня, словно какой-то привлекательный научный объект.
В точности так оно и было.
— Почему ты никогда не используешь ко мне
принуждение? — спросила я. — Я не о том, чтобы помешать мне стукнуть
тебя.
— Потому что в огромной степени ты интересна именно
тем, что тебя так трудно добиться.
Меня охватила новая идея.
— Сделай это.
— Сделать что?
— Используй ко мне принуждение.
— Что?
Адриан был в шоке — редкая для него ситуация.
— Используй принуждение, пробуди желание поцеловать
тебя… но сначала пообещай, что на самом деле никакого поцелуя не будет.
— Это очень странно — а когда я говорю про что-то
«странно», ты знаешь, это серьезно.
— Пожалуйста.
Он вздохнул и сфокусировал на мне взгляд. Возникло такое
чувство, словно тонешь, тонешь в зеленом море. В мире не осталось ничего, кроме
этих глаз.
— Я хочу поцеловать тебя, Роза, — негромко
произнес он. — И хочу, чтобы ты тоже захотела поцеловать меня.
Его губы, руки, запах внезапно завладели мною. Меня охватил
жар. Каждой частичкой своего существа я жаждала его поцеловать. Ничего в жизни
я не хотела сильнее, чем этого поцелуя. Я вскинула голову, он наклонился. Я
практически чувствовала вкус его губ.
— Хочешь? — нежным, как бархат, голосом спросил
он. — Хочешь поцеловать меня?
Еще бы! Все вокруг расплылось, только его губы были в
фокусе.
— Да, — ответила я.
Он наклонился так низко, что я чувствовала его дыхание. Мы
были так близки, так близки… и потом…
Он остановился.
— Ну вот, дело сделано. Он отступил на шаг.
Я мгновенно вынырнула из призрачного тумана: желание
покинуло тело. Однако я кое-что обнаружила. Находясь под принуждением, я
определенно хотела, чтобы Адриан поцеловал меня. Тем не менее даже под
принуждением это не было то электризующее, всепоглощающее чувство, которое я
испытывала с Дмитрием; чувство, будто мы — единое целое и связаны силами,
несравненно более могучими, чем мы сами. С Адрианом это было как-то…
механически.
Дейдра ошибалась. Если бы мое влечение к Дмитрию было просто
некоторой подсознательной реакцией, тогда оно было бы таким же поверхностным,
как вынужденное влечение к Адриану. Тем не менее между тем и другим
существовала огромная разница. С Дмитрием это была любовь, а не просто фокус
сознания.
— Хммм, — сказала я.
— Хммм? — спросил Адриан, удивленно разглядывая
меня.
— Хммм…
Это третье «хммм» не было произнесено ни одним из нас.
Бросив взгляд в глубину коридора, я увидела наблюдающего за нами Кристиана. Я
оторвалась от Адриана, и тут зазвонил звонок. Ученики хлынули из классов и
заполнили коридор.
— Наконец-то я могу увидеться с Лиссой, — радостно
сказал Адриан.
— Роза, сходишь со мной к «кормильцам»? — ровным
голосом спросил Кристиан.
Выражение его лица расшифровать не удавалось.
— Сегодня я свободна от обязанностей твоего стража.
— Ну да… У тебя такая очаровательная компания, как же я
не заметил?
Я попрощалась с Адрианом и вместе с Кристианом пошла через
кафетерий.
— Что происходит? — спросила я.
— Это ты объясни мне. Ты была на грани того, чтобы
закрутить роман с Адрианом.
— Это был эксперимент. Как часть моей терапии.
— Какого черта? Ничего себе терапия!
Когда мы дошли до помещения «кормильцев», выяснилось, что,
хотя Кристиан покинул класс чуть раньше срока, перед нами уже выстроилась
очередь.
— А ты-то что по этому поводу переживаешь? —
спросила я. — Ты должен радоваться. Это означает, что он не ухлестывает за
Лиссой.
— Он запросто может ухлестывать за вами обеими.
— Ты что, выступаешь в роли моего старшего брата?
— Просто злюсь.
В этот момент вошли Джесси и Ральф.
— Ну, держи это про себя, а то наши добрые друзья
услышат.
Джесси, однако, было не до того, чтобы подслушивать; он
вступил в спор со служащей, распределяющей мороев по «кормильцам».
