— Северо-западная сторона кампуса, между озером такой
странной формы и оградой, — сообщила я им.
И пронеслась с огромной скоростью по коридору на улицу,
направляясь к той части кампуса, где держали Лиссу. Видеть ее глазами всех, кто
там собрался, я не могла, но некоторых узнала. Джесси и Ральф. Брендон. Брет.
Этот парень Дроздов. Еще кто-то. Двое держали ее за руки. Камни все еще ударяли
ее в лицо. Она не кричала и не плакала — просто снова и снова повторяла, чтобы
они прекратили.
Джесси тем временем требовал от нее, чтобы она заставила их
прекратить. Через ее сознание я лишь отчасти вслушивалась в то, что он говорил.
Это не имело значения — я уже все поняла. Они собирались мучить ее до тех пор,
пока она не согласится присоединиться к ним. Наверно, Брендона и других они
вовлекли тем же способом.
Внезапно возникло чувство, будто не хватает воздуха, и я
оступилась. Голову обволокла вода, я не могла дышать. Из последних сил я
оторвалась от Лиссы. Это происходило с ней, не со мной. Сейчас они приступили к
пытке водой, с помощью нее перекрывая доступ воздуха. То заливали лицо Лиссы
водой, то оттягивали ее, то снова заливали. Она задыхалась и отплевывалась, но
по-прежнему, когда возникала такая возможность, просила их прекратить.
Джесси продолжал наблюдать за происходящим оценивающим
взглядом.
— Не проси их. Заставь.
Я снова попыталась бежать, но смогла лишь быстро идти. Это
место находилось в самом дальнем уголке кампуса, предстояло пройти значительное
расстояние, а каждый шаг сопровождался мучительной болью, поскольку я ощущала
страдания Лиссы. И одновременно приходила во все большую ярость. Какой страж из
меня получится если даже на территории кампуса я не могу обеспечить ее
безопасность?
Теперь за дело взялся пользователь воздуха, и внезапно она
оказалась в том же положении, как тогда, когда ее пытал помощник Виктора. Ей то
перекрывали воздух, заставляя задыхаться, то с такой силой швыряли его в лицо,
что он оказывал сильное давление, причиняя боль. Мало того — в памяти вспыхнули
образы того, первого пленения, все ужасы и муки, которые она так старательно
пыталась забыть. Наконец пытка воздухом прекратилась, но было слишком поздно.
Что-то сломалось у нее внутри.
Когда вперед вышел Ральф, бывший пользователем огня, я уже
находилась так близко, что увидела, как пламя вспыхнуло в его руке. Ральф,
однако, меня не заметил.
Все они были настолько поглощены происходящим и их действия
сопровождались таким шумом, что никто не услышал моего приближения. Я врезалась
в Ральфа прежде, чем огонь сорвался с его руки, повалила его на землю и
одновременно с силой ударила в лицо. Некоторые другие — в том числе Джесси —
кинулись ему на помощь и попытались оттащить меня. Ну, они пытались сделать
это, пока не поняли, с кем имеют дело.
Те, кто увидел мое лицо, тут же отступили. Тем, кто соображал
не так быстро, пришлось нелегко, когда я погналась за ними. Как-никак сегодня я
одолела трех полноценных стражей, и группа изнеженных королевских мороев едва
ли требовала каких-то усилий. Ирония состояла в том — и показатель того,
насколько некоторые морои даже пальцем не хотят пошевелить в свою
защиту, — что хотя все они с удовольствием использовали магию, чтобы
терзать Лиссу, никому из них даже в голову не пришло применить ее ко мне.
В основном они разбежались, прежде чем я хотя бы дотронулась
до них, а преследовать никого я не собиралась. Меня волновало одно: отогнать их
от Лиссы. Правда, Ральфу я врезала еще несколько раз даже после того, как он
упал, поскольку считала его ответственным за все это безобразие. Он остался
лежать на земле, издавая стоны, а я выпрямилась, поискала взглядом еще одного
виновника событий и быстро нашла его. Он единственный не сбежал.
Я ринулась к нему, но потом остановилась, не понимая, что
происходит. Он просто стоял, глядя в пространство, с открытым ртом. Я
посмотрела на него, посмотрела туда, куда был устремлен его взгляд, а потом
опять на него.
— Пауки, — пояснила Лисса.
Ее голос заставил меня подскочить. Она стояла чуть в
стороне, с влажными волосами, синяками и порезами, но в остальном в порядке. В
лунном свете со своей бледной кожей и светлыми волосами она выглядела почти так
же призрачно, как Мейсон. Говоря, она не сводила взгляда с Джесси.
— Он думает, что видит пауков, которые подкрадываются к
нему. Что скажешь? Может, лучше подошли бы змеи?
Я перевела взгляд на Джесси. От выражения его лица мурашки
побежали у меня по спине. Как будто он оказался внутри собственного кошмара.
Еще больше пугало то, что я чувствовала через связь с Лиссой. Обычно магия,
когда она ее использовала, ощущалась теплой, золотистой, прекрасной. На этот
раз все было иначе. Она была черная, липкая, мутная.
— По-моему, тебе пора остановиться, — сказала я.
Издалека к нам бежали люди. — Все кончено.
— Это был ритуал инициации. Ну, типа того. Они звали
меня присоединиться к ним пару дней назад, но я отказалась. Однако сегодня они
продолжили меня обрабатывать и все время твердили, будто знают что-то важное об
Адриане и Кристиане. Это начало доставать и… я, в конце концов, сказала, что
пойду на одно их собрание, но о принуждении ничего не знаю. С моей стороны это
просто был такой ход, я хотела выяснить, что именно они знают. — Лисса
лишь слегка наклонила голову, но, видимо, с Джесси произошло еще что-то. Глаза
у него стали совсем как блюдца, рот по-прежнему был открыт в безмолвном
крике. — И хотя формально я не дала своего согласия, они провели меня
через этот их ритуал инициации. Хотели понять, на что я по-настоящему способна.
Таков их способ выяснять, насколько силен человек в области принуждения. Пытать
его до тех пор, пока он не выдержит и потом, в приступе ярости, попытается
остановить нападающих с помощью принуждения. Если жертва хоть в малейшей
степени преуспеет в этом, ее принимают в группу. — Она пристально смотрела
на Джесси, который, похоже, полностью погрузился в свой собственный мир, и тот
мир был очень, очень скверный. — Видимо, это сделает меня их президентом?
— Прекрати! — сказала я.
Ощущение этой извращенной магии вызывало тошноту. Она и
Адриан говорили что-то об идее заставлять людей видеть то, чего на самом деле
нет. Они в шутку называли это суперпринуждением — и это оказалось ужасно!
— Нельзя так использовать дух. Это неправильно.
Она тяжело дышала, по лбу струился пот.
— Не могу, — ответила она.
— Можешь. — Я коснулась ее руки. — Переведи
свою магию на меня.
Она на мгновение оторвала взгляд от Джесси и изумленно
посмотрела на меня, но тут же снова уставилась на него.
— Что? Ты же не можешь использовать магию.
Я сосредоточилась на нашей связи, на ее сознании.
Действительно, принять от нее магию я была не в состоянии, но могла взять тьму,
которую Лисса сейчас несла в себе. Я ведь уже делала это, напомнила я себе.
Каждый раз, когда я волновалась за нее и хотела, чтобы она успокоилась и
избавилась от темных чувств, именно это и происходило, потому что я забирала
темные чувства. Впитывала их — в точности как Анна для святого Владимира.
Недаром Адриан заметил, как тьма из ее ауры перемещается в мою. И то, что она
делала сейчас — злоупотребление духом, сознательное использование его с целью
причинить вред другому, а не ради самозащиты, — оказывало на нее худший
побочный эффект из всех возможных. Это было порочно, неправильно, и я не могла
допустить, чтобы темная магия оставалась при ней. В этот момент мысли о
собственном безумии не имели никакого значения.
