В номере путешественники разложили вещи, приняли настоящий душ (в кабинках на дирижабле не хватало места, чтобы даже толком намылиться), проверили вид из окна — вдалеке, над крышами домов, виден уже знакомый вокзал — Хрустальная Башня.
Договорившись с Данедином встретиться в полдень у гостиницы, Пельша отправился осматривать город.
Глава третья,
в которой запах рыбы преследует по пятам
Улица Капитана Н. Катля располагалась в северной части квартала, где, по рассказам Данедина, проживали самые матерые рыбаки, готовые дневать и ночевать в море. Жен они оставляли дома, наказывая промывать, чистить и потрошить улов, вялить его, жарить, варить или коптить, складывать икру в один таз, глаза — в другой, а в третий сливать рыбий жир; из крупных экземпляров мастерить чучела, пузатую мелочь пускать на фарш и варенье; слывущие деликатесом рыбьи языки — вырезать с особой тщательностью, засаливать в банках, готовить к продаже важным персонам за большие деньги. Детей же сызмальства учили рыболовному делу: в год они катали хлебные шарики, в два — рыли под строгим присмотром червей, в три — шкурили весла, в четыре — смолили лодку, с пяти — начинали осваивать азы работы румпелем, чтобы, в конце концов, перейти к великому таинству владения удочкой.
Воистину Кетополис — самый непредсказуемый и удивительный в мире город! Но, вернее всего, Данедин слишком много времени проводил в «Клубе болтунов»… На встречу он не явился, и отправляться на поиски дома пришлось самостоятельно.
Вопреки ожиданиям Пельша ноги здесь не увязали по щиколотку в завалах дохлой рыбы, у дверей не сушились лодки, не стояли смотанные удочки, а из окон не выплескивались под ноги ушата с помоями. Просто иногда на дороге попадалась рыбья требуха в обрамлении картофельных очистков и обрывков газет, а помои опрокидывали аккурат на голову, не давая ни единого шанса избежать неправомерного омовения.
До омерзения отожравшиеся крысы даже ленились оттаскивать раздутые телеса с дороги. Их тусклые глазки сонно следили за прохожими — за тяжелыми ботинками, причиняющими столько хлопот; усы недовольно топорщились при приближении кошек, которые утомляющим гонкам давно предпочли хорошую порцию смирно лежащего мяса. Лишь иногда, забредая из соседних кварталов, эти далекие родственники тигров устраивали крысам ночь святого Варфоломея. Но долго религиозные распри не продолжались, ведь скучно устраивать бойню, в то время как родные грызуны стократ умнее, проворнее и прекрасно знакомы со словом «азарт».
Издалека, от пристани, доносились голоса. Иногда ветер вдруг менял направление, запах рыбы на миг улетучивался, предоставляя место горьковатому аромату смолы.
Ни колокольчика, ни молотка у двери не было, поэтому Пельша размахнулся и несколько раз ударил в доски кулаком.
В доме тотчас засуетились: звякнула посуда, скрипнул отодвигаемый стул.
— Кто там? — послышался из-за двери женский голос.
— Меня зовут Пельша. Жак-Луи Пельша. Я хотел бы поговорить с Кирком Балленом, дело довольно важное.
— Если вы из киностудии, то могу вам сказать сразу, — голос стал жестче, — ни в каком синема, ни за какие деньги папа сниматься не будет. Попытайте счастья где-нибудь еще. Например, у старого Эдда с его ножницами.
— Нет, я совершенно по другому делу, — начал Пельша, но его перебили.
— Вольные художники, страховые компании, гильдия врачей — кто бы вы ни были, пути отхода свободны. Постарайтесь ими воспользоваться.
Шаги удалились, скрипнул стул.
Пельша в недоумении застыл перед дверью. Второй раз беспокоить людей ему не хотелось (врожденное чувство такта не перебьет даже запах рыбы), с другой стороны, на этом поиски могли завершиться. Вивисектор так и останется зверем в глазах горожан, так и будет прятаться в катакомбах, практикуя на редких счастливцах, не понимающих собственного везения. Да и новая история для «Клуба болтунов» вместо бурных оваций закончится бесстыдным троеточием, тишиной…
Нет, подумал Пельша, от меня так просто не отделаться. И решительно постучал.
— Вы еще там?! — крикнули из комнаты. — Не теряйте даром время! Отправляйтесь к Эдду!
— Мне надо найти Вивисектора! — крикнул в ответ Пельша. — Я хочу с ним поговорить! Вивисек…
На последнем слове он внезапно закашлялся. В грудь впились сотни микроскопических крючков, которые надо было вытолкнуть из себя. Пельша набирал в легкие воздух, хрипел, задыхался, набирал вновь… А когда пришел в себя, на него пристально смотрели два серых глаза.
— Вы, наверное, сумасшедший журналист? — как ни в чем не бывало спросила девушка. — Такие к нам пока не заглядывали. Проходите.
Возражать Пельша не стал, тут просматривались определенные выгоды: в ближайшее время его точно не выгонят и, возможно, будут говорить с ним более откровенно. Единственным неприятным моментом оставалась отвратительная приставка «лже» перед красивым словом «журналист».
Перешагнув через порог, Пельша остановился. Замершее было сердце заколотилось с неимоверной силой. Рубашка мгновенно прилипла к спине.
Он и раньше встречал подобные квартирки, точно сошедшие с экрана синема: выцветшие, цвета «сепия», тона; нагромождение скарба, укрепившегося между разрядами «жалко выбросить, пригодится» и «бесспорный хлам». Совмещенная с кухней прихожая, столовая. Две двери в глубине: уборная и спальня. Кладовки не видно за выцветшей занавеской.
За столом сидел человек. Его сутулая фигура покачивалась из стороны в сторону, будто повинуясь внутреннему метроному, чей маятник, некогда запущенный, никак не мог остановиться. Незнакомец мог быть кем угодно — полинявшая одежда, перевязанные веревкой ботинки, пепельного оттенка волосы. Перед Пельша сидел человек из толпы, ее серая плоть, которую лишь при необходимости нанизывают на прочный костяк. Иногда, чтоб подтолкнуть к великим свершениям; в другой раз, чтобы хорошенько прожарить на углях.
Когда незнакомец повернулся, одолевавшие гостя сомнения тотчас развеялись. Это был Кирк Баллен.
— Здравствуйте, — Пельша через силу улыбнулся. — Как вы, наверное, слышали, меня зовут Жак-Луи Пельша. Я бы хотел с вами поговорить об одном интересующем меня деле.
— Ну что ж, садитесь, раз пришли, — Баллен указал гарпуном на табурет. — Руки, уж извините, не подам… Но рюмку наполню не без удовольствия.
Невысокая девушка, стоявшая у плиты, круто развернулась. Темно-синяя юбка захлестнула ноги и негодующе заколыхалась, как предгрозовое море. Юное личико нахмурилось с такой комичной суровостью, что Пельша едва не рассмеялся, столь явно на месте рыбака ему представился нашкодивший котенок.
— Весьма благодарен за предложение, но я отказался от выпивки несколько лет назад, — поспешил сгладить неловкость Пельша. — Со мной тогда приключилась довольно неприятная история. И группа адвокатов заимела прекрасный шанс представлять интересы своего компаньона в суде.
