«Бееей!» Град булыжников обрушился на ставни, зазвенело разбитое стекло — кто-то метко зашвырнул камень на второй этаж, заскреб по стене железный лом, отчаянно страшно застучал дверной молоток.
— Матушка! — зрачки Аннет, словно новые монетки, блестели от ужаса.
— Дождались… Неужто дождались? — Лидия провела пальцами по завязкам салопа, закряхтела, неуклюже вставая. — Пойду-ка открою.
— Не надо… Нет, — взмолилась Аннет.
— Дура! Посвети лучше.
* * *
Давно, пятнадцать лет назад, Лидия Ван-дер-Ваальс последний раз поднялась на крыльцо собственного дома. Потом, как ни прельщала ее верная Аннет вечерними променадами и городским цирком, Лидия была непреклонна. «Нечего мне по улицам шастать», — отмахивалась она от уговоров Аннет пройтись хоть до угла. Долгих пятнадцать лет…
* * *
Лидия налегла телом на тяжелую створку, ступила за порог, зажмурилась — фонари ярко освещали дом. Огромная толпа колыхалась у входа, в руках разъяренных мужчин блестели медью ременные пряжки, сверкали кое-где лезвия рыбацких ножей. Тугим потоком била, струилась, плескала ненависть. Вопила, разевая несвежие рты, толпа, тянулась алчно к крыльцу, на котором размахивал обломком перил ободранный человечек. Человечек пытался отбиться от нападающих, быстро вращая острым куском железа. На левом локте у него повисло безжизненное тело, закутанное в длинный плащ.
— Ага. Вот и главная морлочья заступница пожаловала, — заорал истошный голос. — Бееей!!!
«Лидия Ван-дер-Ваальс. Модистка». Лидия ухмыльнулась, увидев табличку, ухватила драчуна за ремень и втащила в дом, захлопнув дверь прямо перед носом преследователей. Еще с полсекунды незнакомец тыкал кривым прутком в воздух, а затем вдруг очнулся, огляделся и, глубоко вздохнув, выпрямился. Он все еще придерживал рукой неподвижную женскую фигуру в плаще.
— Вы закройщица? — Юноша, а на вид незнакомцу можно было дать не больше двадцати пяти лет, никак не мог отдышаться.
— Модистка.
— Да. Я знаю. Вы поможете? Поможете? Нам надо бежать… Я знаю, он говорил, где-то здесь есть ход в подземелья. Надо бежать, или убьют. Помогите! Это все странно. Кажется, ее ранили.
— Куда? — Лидия наблюдала за тем, как бережно гость укладывает спутницу на раскроечный стол, как развязывает плащ, откидывает капюшон.
— Кажется, в живот. Посмотрите. Она… Она… Не человек. Не совсем человек.
Лидия резко дернула плечами, застонала тихонько, точно от невыносимой боли:
— Морлочка, что ли? Ну, не привыкать. Тащи кипятку и иголок, Аннет. Ох… Она же без маски. Как же ты так, голубчик? — Лидия осторожно откинула волосы с лица девушки, с любопытством уставилась на огромные, широко расставленные глаза, прикрытые тонкими веками, на крошечный нос, на несоразмерно высокий белый лоб в испарине. — Как есть задохнулась. Голубчик, нельзя подземам наверху без намордника.
— Вы не думайте. Джульетте… Ей можно… Это… — гость замялся. — Ну… Для вас это не важно. Обработайте рану.
— Важно, не важно. Что мне мертвую-то без толку ворочать, время терять? Скоро сюда твои дружки ворвутся — бежать надо.
— Не мертвая она! — почти закричал юноша. — Она другая. Таких, как она, очень мало, но есть. Наполовину морлоки, наполовину… чтобы могли оставаться наверху. Ну… Те, кто торгует с верхним городом, или… девушки. Красивые девушки. Да не смотрите вы так, зашивайте рану.
— Вон оно как… Наполовину, значит? Девушки? — Лидия облизнула пересохшие губы. — Правду вор сказал. И здесь правду… Куда ткнули твою красавицу?
Лидия потянулась к пузырящейся ране на животе, зашептала что-то, словно начиная перекрой, затем опомнилась… Пальцы умело ощупали рваное отверстие, скользнули внутрь и задвигались, разглаживая внутренности. А потом Лидия застыла. И распрямилась. На втором этаже опять разбилось стекло, но Лидия даже не шевельнулась. И не побледнела…
Давным-давно. Дом-баркас — лучший в слободе. Красавица купчиха и ее супруг — добрый человек и удачливый купец… Рояль, заказанный бывшим владельцем «Мальвазии» аж из самой Европы… Сверток, привязанный широкими лентами, позвякивал, когда купчиха бегала по лестницам вверх-вниз, громко командуя прислугой. «Морлоки — их работа! — Комиссар ковырял бородавку на мизинце. — Вы еще молоды. Будут у вас детки». Серебряные бубенчики на шнуре блестели при свете газовых рожков, точно рождественская гирлянда. «Звенит! Звенит!» — слобода взрывалась одиноким воплем. «Не уберегла я дочку! — Лидия вырывалась из жилистых объятий Аннет, царапала той лицо, хрипела: — Не уберегла. Поделом мне!» Кукушка подмигивала черным зрачком в синем ободке: «Поделом!» «Оммм… боммм», — малиновый бархат на окнах колыхался, пережевывая, превращая в кашицу из звуков бой часов на ратуше, шум слободы, перезвон трамваев и детские голоса.
* * *
«Поделоммм… оммм»… Лидия Ван-дер-Ваальс стояла возле раскроечного стола, на котором истекала кровью полуморлочка-получеловек, и держала на раскрытой ладони сизый твердый комок. Вдова медленно оторвала лоскут от цветастой юбки, поскребла краешком, еще… Тренькнул колокольчик в руках у модистки и захлебнулся, аккуратно опущенный в глубокий карман.
— Что это? — Юноша нервничал, прислушивался к неутихающему вою преследователей, сжимал кулаки. — Поторопитесь. Нам пора вниз.
— Не надо вниз. Я вас другим путем выведу. — Лидия спокойно взяла у Аннет иглу и положила первый стежок, — черным ходом проведу на подворье, а там и до полиции рукой подать.
— Видите ли, полицейские… Это много опаснее пьяной черни.
— Не опаснее! — отрезала Лидия. — Здешний комиссар передо мной в долгу. Только… Только дай мне, господин хороший, слово.
— Что? Что угодно… Помогите. Если бы я был один, я бы сумел отбиться, но Джульетта…
— Джуль-ет-та, — повторила одними губами Лидия и заговорила громко, уверенно. Так когда-то раздавала приказы супруга купца Морского дома Мартена Ван-дер-Ваальса… — Ты человек, видимо, не бедный, раз на шалости денег не жалеешь… Верно?
— Верно. — Юноша недоуменно хмурился. — Сколько вы хотите?
— Не надо мне твоих грошей. Помогу! Только девчонку с собой возьмешь. Навсегда. Хочешь у себя посели, хочешь увези из города, но одну не бросай. Подземка эта выживет, а остальное ей починить сумеешь, если не пожадничаешь и хороших лекарей наймешь. Много в ней от нелюдей, но и человечьего немало сохранилось. Не бросай… — Лидия сглотнула, откусила зубами суровую нитку, — …Джульетту. Дай слово сейчас, либо крикну слугам, чтобы отворили двери.
Юноша сцепил зубы. Прислушался. «Жечь гнилых сук! Чтоб неповадно!» Запах гари осторожно вползал сквозь щели оконных рам, поднимался к потолку. Сизый дым медленно клубился над лампами, «…наперсточек да челнок», — Анисья оборвала песню, зашевелила ноздрями, слепо заморгала. Наперсток хихикнула, поправила белое полотно на пяльцах.
— Слово. Слово! Горим же! Торопиться надо. — Он легко поднял девушку, завернул ее в протянутый Лидией отрез льняного равендука. — Обещаю!
